42

осквернитель в роли проповедника) или на худой конец прибегнуть к парочке свинцовых аргументов. Анна с Борисом следовали за мной по пятам, потешаясь, но и несколько обеспокоенно.

Таким образом мы довольно быстро нашли Софи Лапьер и ее умирающего третьего мужа. И направляемся к Шперберу в Монтрё. Я хочу сказать, что на меня наводит тоску писать отчет о Лапочке Лапьер (конечно же кличка пера Шпербера) и ее мастерах и мастерицах зачистки. Уже когда мне рассказали об их отшельничестве и основании обезболваненной общины подлинных, настоящих, живых людей, желающих уединенно и в состоянии далеко идущей автаркии дожидаться окончания нашей денатурированной паразитарности в момент возобновления реального времени в день «Икс», я с трудом подавил гнев. До тех пор, пока они не были в состоянии оживить хотя бы кролика или выкормить одного- единственного ребенка дарами своих плантаций, их потуги отличаться от нас прочих, бессмысленных узуф- руктуаров и пустоголовых общественных осквернителей, казались мне высокомерными и смехотворными.

Только воспоминания о трагичном пыле Софи Лапьер, чей (первый) муж по-прежнему висел в шахте ДЕЛФИ, успокоили тогда мою агрессивность; так случилось и на этот раз, когда мы разыскали ее в плоском современном здании между деревянных построек, служившем госпиталем как до, так и после вселения неведующих (само собой, и это был шперберовский термин), и она предстала ожившей «Пьетой», поскольку ее второй муж покоился во прахе, то есть на столе рядом с остальными жертвами эпидемии, от которой как раз умирал ее третий, покрытый испариной и исхудавший супруг, в ком невозможно было узнать журналиста Герберта Карстмайера. Болезнь, должно быть, пробралась и в ее тело, поэтому она с достоинством попросила нас держаться на расстоянии. У нее был уставший, но не больной и даже не постаревший вид. Чернильно-черные волосы со строгой стрелкой левого пробора, вздернутый нос, круглые очки, то, как она сидела в простом льняном платье на офисном стуле, делали ее похожей на врача на сверхурочном дежурстве в современной и явно хорошо оборудованной палате. Самообладание, с каким она смогла связно поведать нам историю катастрофы, хотя в затененной соседней комнате отлетал дух ее третьей второй половины, смутило нас, запретив любую критику неудавшегося проекта Неведения. В нем участвовали девять человек, три женщины и шестеро мужчин. Самым отважным и имевшим наибольшие последствия новаторством было введение вполне понятного и подсказанного сексуальной асимметрией принципа «триарности» вместо парности, так что самым естественным образом получилось три семьи с тремя двоемужницами. Пятеро эльфят были некогда самым большим счастьем деревенской общины. Трое младших, родившиеся уже здесь, наверху, после — никому не повредившей! — акции чистки, даже не знали, как выглядят болванчики и, главное, как они себя ведут, точнее говоря, бездействуют. Ни в коем случае никто не собирался скрывать от детей реальное положение дел или запретить им контакты с внешним миром и утаивать события на Пункте № 8. Все, в чем неведующие (которые сами не давали себе каких-либо сектантских названий) видели цель такого существования, — уединенная и достойная форма ожидания без искусов и ужасных депрессий, к которым неотвратимо должна была привести жизнь среди миллионов не- хронифицированных. Почтение к ВЫСШИМ СИЛАМ (левая рука Софи, вздрогнув, указала наверх) и надежда, что все начнется сызнова (двери церквушки распахнутся, и шесть сотен безмерно ошарашенных депортантов выбегут на улицы деревни, полностью эвакуированной за три секунды неким американским чудо-оружием), были краеугольными камнями их веры, хотя группе Мендекера они давно уже не доверяли. Это и способствовало адским козням Хаями. Тут мы, разумеется, насторожились.

Никто из нас не обладал достаточными медицинскими познаниями, чтобы определить болезнь, разразившуюся в Деревне Неведения после экспедиции. Жар и отсутствие аппетита сменились болью в животе и коликами. Затем рвотой и поносом, причем кровавыми. После фазы апатии и регулярных судорожных припадков пришел в себя лишь один мужчина, Ксавье Мариони, а две женщины, трое мужчин и трое детей умерли друг за другом. Мы слишком хорошо можем нарисовать себе картину паники и беспомощности, охвативших деревню, отчаянные меры, чувство предельной, катастрофической заброшенности, дилетантские попытки самолечения и опасные самодельные препараты. Лишь у ее третьего мужа, который еле шевелился в темной соседней комнате, беззвучно или, скорее, неслышно болезнь протекает дольше обычного, уже почти пять недель. От обоих оставшихся в живых мужчин, которые, забрав трехлетних эльфят, пошли за помощью, нет никаких вестей, поэтому у нее самые плохие предчувствия, ведь они отправились вместе с Хаями, которого она считает дьявольски, чрезвычайно опасным. Это он наслал на деревню гибель. Поначалу у них царило добрососедство. Все знали, что ученый ищет жену в окрестностях Гриндельвальда, уважали его ум и знания, а теория АТОМов, которой он по-прежнему придерживался, казалась некоторым неведующим довольно убедительной, по крайней мере, достойной обсуждения: в конце концов, все в деревне стремились попасть обратно в реальное время. Благодаря тому, что Хаями откололся от ЦЕРНистов, ему доверяли. О похищении людей и человеческих инсталляциях Софи ничего не знала, но теперь считала Хаями на все способным. Долгое время у них был только один якобы несерьезный камень преткновения, потому что Хаями искал спутников-альпинистов или шерпов, чтобы обязательно покорить Айгер, причем по Северной стене. Но никто из неведующих не занимался альпинизмом, так что его просьба и по сей день осталась бы без ответа, однако семь недель тому назад он напустил на себя таинственность и объявил о существовании «Трансфера», своеобразного туннеля в реальное время, который открывается при помощи определенных технических устройств на основе теории АТОМов. В качестве примера он продемонстрировал Дайсукэ, освобожденного, действительно спасенного зомби, Дайсукэ из Гриндельваль- довской ледяной пещеры (мы избавили Софи от объяснений), после чего двое мужчин в качестве ответной услуги за «избавление» всех согласных на то жителей деревни согласились отправиться с ним в экспедицию на Айгер, только не по знаменитой стене, а по более простому склону по веревке. Именно они оба и умерли самыми первыми, через несколько дней после возвращения. Нет, ничто не доказывает вину Хаями в эпидемии, хотя сам он не заболел и никого не «избавил», подобно Дайсукэ, даже заболевших и умирающих детей, которым этот перенос в реальное время, возможно, спас бы жизнь. Ненависть к физику росла с каждым новым смертельным исходом. Можно было сказать, что он находился под арестом, потому что ему приказали не уходить, хотя он и не пытался бежать. В итоге, когда насильственное столкновение было уже неминуемо, грянуло МИРОТРЯСЕНИЕ (как Софи назвала РЫВОК), причем именно такое, как предсказывал Хаями. Поэтому с согласия Софи, даже по ее энергичному настоянию, была снаряжена экспедицию в Женеву, куда отправились физик и двое последних здоровых мужчин деревни, усадившие себе на плечи обоих перепуганных и ничего не понимающих эльфят.

Борис счел необходимым посещение морга. И действительно, мы нашли эту комнату в описанном Софи доме, где на сдвинутых широких столах покоились восемь трупов, завернутые в белые полотнища. Из них, словно из монашеских клобуков, выглядывали худые и бледные лица со следами предсмертных мучений. Осмотреть кого-нибудь из умерших мы не решились. Снаружи под солнцем наши рюкзаки жались друг к другу с видом заговорщиков. Мы не лежим на столах запеленутыми мумиями, не сидим в переполненной церкви — и на несколько мгновений жизнь зомби на замерших широтах показалась ошеломительно счастливой и отчаянно свободной, как в первые дни нулевого года. Пора было покинуть эвакуированные деревенские улицы. Позади разливался свет изгнанья, и мы пребывали в странной уверенности, что за нашими спинами каменные и деревянные цвета домов, луговая зелень, синева небес и белизна ледников сияют все ярче и ярче. Софи отказалась нас сопровождать и не захотела, чтобы мы дольше оставались с ней. Когда ее муж умрет или выздоровеет, она придет в Женеву, обязательно. Никто из нас не осмелился спросить при прощании, была ли она матерью одного из умерших детей. Она казалась все такой же пылкой и воодушевленной, точно с усердием готовилась достойно встретить ангела смерти. Подчиняясь какому-то негласному приказу, я вдруг вынул пистолет и положил его со всеми патронами на письменный стол у двери больничной палаты.

Мы выбрали авантюрную тропу через долину реки Кин. Через Цвайзиммен и Занен мы всего за три дня достигнем Монтрё.

ФАЗА ЧЕТВЕРТАЯ: ДЕПРЕССИЯ