пояс. Рыжие волосы, растрепавшись, облаком окутывали белоснежные плечи. Не успела она повести плечами, сбрасывая зеленый шелк, как раздался дикий вопль Гертрана, отшвырнувшего кресло и выхватившего кинжал:
— Моя! Не подходи, убью любого! Ты, сопляк, куда лезешь?! — Он хватил по уху молодого рыцаря, рванувшегося было к ковру, и, угрожающе размахивая кинжалом, выскочил на середину зала.
Ферндин молча смотрел на беснующихся гостей, и губы его кривила презрительная ухмылка, он чуть заметно шевельнул пальцем, музыка снова умолкла, и девушка послушно шагнула навстречу Гертрану. Тот отбросил кинжал, ненужной железкой звякнувший о темные камни пола, жадно провел дрожащими руками по плечам и груди неподвижной танцовщицы и с криком: «Моя!» — подхватил ее и метнулся к двери. И тотчас снова заиграла музыка.
Белокурая тоненькая девушка с нежным лицом, чуть тронутым веснушками, с губами, припухшими, как у беззащитного ребенка, стояла, сбросив голубой шелк, и ждала, кому из пятерых сцепившихся рыцарей она достанется… Тем временем тощий юнец, пришедший в себя от тяжелого удара по уху, проворно подскочил к ковру и, схватив ее за руку, бегом потащил к двери. Когда соперники расцепились, они взвыли от ярости и разочарования: на ковре стояла лишь одна девушка. Полузакрыв карие глаза, она маняще протягивала к ним руки, изгибаясь в сладостном танце; маленькие ножки, едва касаясь мягкого ворса, носили ее, как золотистую бабочку, от одного угла ковра до другого. Музыка подгоняла ее, заставляя кружиться все быстрее, и в то же время сдерживала распаленных желанием мужчин, плотной стеной вставших вокруг.
Толстяк, сидевший справа от Ферндина, порывался вскочить всякий раз, когда одна из девушек сбрасывала одеяние, но сейчас, увидев перед собой напряженные спины гостей, готовых вот-вот накинуться на желанную добычу, он наконец вскочил и, схватив тяжелое кресло, бросился вперед.
Ферндин, проследив за ним взглядом, беззвучно рассмеялся и шевельнул рукой, заставив музыкантов замолкнуть. В наступившей тишине юноши, не выпуская арф из судорожно сведенных пальцев, с тихим стоном повалились на пол.
Толстяк с размаху опустил кресло на чью-то голову, пинком отшвырнул одного, кулаком повалил другого; не дав опомниться ошеломленным соперникам, схватил свою добычу, взвалив на плечо, как мешок, и бегом понесся прочь из зала. Стражники, облизывая пересохшие губы, с грохотом закрыли высокие двери и снова замерли, злорадно поглядывая на оставшихся.
Хозяин, допивая вино из золотого кубка, оглядывал зал, который выглядел поле битвы, когда схватка уже окончена и вот-вот налетит жадное воронье. Кто-то из гостей уснул прямо за столом, уткнувшись лицом в недоеденный паштет и свесив вниз безжизненную руку, кто-то свалился на пол и заплетающимся языком требовал еще вина…
Напротив него прямо на роскошном ковре знатные рыцари, оставшиеся без дам, наносили друг другу вялые удары. Устав от бесплодной борьбы, они, в конце концов, пошатываясь, поднялись и, поддерживаемые почтительными слугами, стали медленно разбредаться по своим комнатам.
Потеряв к происходящему всякий интерес, Ферндин еще раз мельком глянул на гостей холодными глазами и молча вышел в маленькую дверь. Невесть откуда взявшийся Акрус тенью последовал за ним.
Проснувшись наутро в спальне барона Дисса, Ферндин хлопнул в ладоши, и тут же около пышного ложа появился почтительно склонившийся слуга. Глядя на господина круглыми преданными глазами, он скрестил на груди руки в ожидании приказаний.
— Эти шакалы на редкость прожорливы, Акрус… Похоже, вчера они разделались со всей вашей добычей?!
— Кое-что осталось, мой господин, но они и впрямь похожи на стаю голодных собак… хе-хе… жрут так, словно их целый год кормили только черствыми корками!
— Гнусный сброд, но они мне ох как понадобятся в Мэноре! Так что бери отряд и быстро в деревню! Чтоб сегодняшний обед был не хуже вчерашнего! Да, и самое главное: всех смазливых девок тащите в замок, а то четырех мало… Того и гляди, доблестные рыцари устроят из-за них сражение прямо посреди двора! Ну, быстро!
— Слушаюсь, господин барон! — Акрус почтительно поклонился, не сводя с хозяина глаз, и заметил, как вспыхнули от удовольствия его смуглые щеки.
Вскоре во дворе раздались громкие голоса, топот копыт, и небольшой отряд поспешно покинул замок, отправившись за добычей.
Незаметно приблизилось время обеда, проспавшиеся гости собрались на широкой террасе, негромко переговариваясь и злобно поглядывая на счастливчиков, урвавших вчера самое сладкое угощение…
Отряд, еще рано утром ускакавший в деревню, до сих пор не вернулся, и Ферндин, то любезно улыбаясь гостям, то в нетерпении поглядывая в сторону ворот, в конце концов распорядился накрывать на стол… Угощение оказалось скромным, и многочисленные серебряные кувшины с вином должны были скрасить вынужденную скудность обеда.
— Проклятие! Куда они все запропастились? Ну, Акрус, негодяй, только появись — я от тебя мокрое место оставлю! Небось, дорвались до девок, я видел, как вчера мои головорезы облизывались… — Ферндин, краем глаза поглядывая во двор, не спешил приглашать гостей в трапезную.
Ярость клокотала в его груди, рвалась на язык, норовя выплеснуться отборной бранью. Сделав вид, что ему нужно отдать кое-какие распоряжения, Ферндин, оставив гостей, быстро направился к смотровой башне. Стремительно шагая по мрачным коридорам старого замка, он, уже не сдерживаясь, злобно бормотал:
— Акрус, подлец! Ты поплатишься за промедление! Да будет проклят этот болван Оргельд, заславший меня в мерзкую глушь так надолго! Ну нет, я не собираюсь корчить из себя рачительного хозяина, я вытрясу из поместья и деревень все до последней крошки и — обратно в Мэнору! А тут оставлю крепкий отряд верных людей — и чтобы к следующему моему приезду все здесь процветало! Эти бездельники при старом Диссе забыли, что такое страх, — так они его вспомнят! Видит могучий Сет, они узнают, что такое настоящий хозяин!
Ферндин уже начал было подниматься по крутой лестнице на башню, как вдруг послышался грохот опускаемого моста и скрип тяжелых ворот. Круто повернувшись, он бросился вниз и поспешил обратно. Из узкого окна, выходящего во двор, он увидел свой отряд — всадники, пыльные и усталые, тяжело спрыгивали с лошадей. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: они вернулись с пустыми руками…
Акрус, спешившись, бросил конюху поводья и побежал в покои господина. Ферндин, кусая губы и угрожающе сощурив хищные глаза, поджидал у дверей. Акрус, увидев его и сжавшись в ожидании удара, заговорил прерывающимся голосом:
— О, не гневайтесь, не гневайтесь, мой господин! Мы объехали все три деревни — Бенту, Хланк и Одлер — и везде пусто, никого и ничего…
— Что?! Что ты такое несешь — никого и ничего?! — Ферндин было замахнулся, но Акрус отступил на шаг назад, испуганно втянув голову в плечи.
— Господин барон… Помилуйте, господин барон… Мы не вернулись бы с пустыми руками, но все деревни пусты — ни жителей, ни скота, ни самой распоследней курицы, ничего! Эти негодяи ушли в лес, побросав свои дома, лишь бы их добро не досталось господину барону!
— Опять! Опять неудача! Могучий Сет, я ли не приносил тебе богатые жертвы, я ли не поклялся подчинить Бергхейм твоей воле?!
Ферндин в ярости и растерянности метался из угла в угол.
— И вот все, чего я добился с таким трудом, грозит рассыпаться в прах из-за того, что мне нечем накормить свору прожорливых и продажных негодяев, готовых за подачки и обещания лишить власти, а может, и жизни своего герцога! Что же это за сила, уже в который раз встающая у меня на пути?! Сет, Черный Сет, владыка, помоги!
Впервые Ферндин почувствовал свою слабость, его колдовской силы не хватало, чтобы что-нибудь изменить. Неожиданно страх холодной тонкой иглой вонзился ему в сердце, ладони покрылись липким потом.
«Что делать?! Что все это значит и чем может для меня обернуться? — Он лихорадочно искал выход и не находил его, чувствуя себя крысой, загнанной в угол. — Ах, если бы здесь был старый Барх, научивший меня лишь малой частице премудрости Сета! О, тогда бы я ясно видел свое будущее и не попался бы в эту
