— Ах ты грязная, вонючая шакалиха! Я тебя на куски…
— Все поединки оставим на потом, — развел их Конан. — Сейчас главное — найти Дженну.
Напряженность между сцепившимися ослабла, но не исчезла. Бомбатта вогнал — в ножны саблю, а Зула с явной неохотой опустила уже занесенные для удара шест.
Акиро встал на колени у постели Дженны, и его руки заскользили поверх одеял. Его глаза были закрыты, губы беззвучно шевелились. Когда он на секунду раскрыл веки, лишь белки глаз оказались видны. Малак отвернулся — его чуть не стошнило.
Наконец старик объявил:
— Девочку унесла птица.
— Старый дурак, — пробормотал Бомбатта, но колдун продолжал, словно не слыша его слов:
— Огромная птица, сотканная из дыма и тумана, двигающаяся совершенно бесшумно. Она унесла ее в лапах. — Наконец в глаза старика вернулись зрачки, и он встал с колен.
— Говоришь, он старый дурак? — повернулся Конан к Бомбатте. — Нет, приятель. Это ты дурак. И я. Могли бы и предположить, что этот стигиец что-нибудь предпримет.
— Куда унесла ее птица? — спросила Зула.
Акиро ткнул пальцем в сторону хрустального дворца:
— Конечно, туда.
— Тогда вперед, — сказала она.
Конан молча кивнул. Как один, они с Бомбаттой бросились к лодке и вытащили ее к воде.
— Но она может оказаться заколдованной, — запротестовал Малак. — Акиро же сам вчера говорил…
— Это наш единственный шанс, — оборвал его Конан, — стоя по колено в воде и придерживая лодку. — Садись, живее.
В один миг все расселись по местам: Зула в центре, между Акиро и Малаком, Конан и Бомбатта — на носу и на корме. Весла в сильных руках вонзились в воду, и лодка, вспарывая поверхность зеркального озера, заскользила прочь от берега.
— Чаша Сигина! — взвыл Малак. — Я совсем забыл. Я же уезжаю сегодня утром. Поворачивай назад!
Конан ни на миг не прервал равномерное движение рук и плеч.
— Плыви! — бросил он Малаку. Маленький воришка посмотрел на полоску воды, отделявшую их от берега, и весь — передернулся.
— Вода — это для питья, — печально заявил он, — конечно, если нет вина.
Ни волны, ни ветер не тормозили движения, и лодка чуть не вылетела из воды, влекомая веслами в руках двух сильных мужчин. Хрустальный дворец сверкал, быстро приближаясь, словно вырастая из земли и воды. От него в озеро выдавалась пристань, самая обыкновенная по форме, но словно сделанная из цельного драгоценного камня. В тот миг, когда они добрались до дворца, все сооружение вспыхнуло костром искр и радуг.
Конан придержал лодку у пристани, пока все выбрались из нее. Затем, выскочив на сверкающий камень, он вытащил лодку из воды. Ни один вор не продержался бы в Шадизаре так долго, если бы не умел вовремя продумать пути к отступлению. Сейчас озеро было спокойным, но ему не хотелось рисковать, если случайная волна унесет прочь их суденышко, которое вполне могло стать их единственным способом бегства из этого странного места.
Наконец он повернулся к дворцу и внимательно осмотрел. Далеко вправо и влево уходили сияющие колоннады. Над ними к самому небу взлетали граненые купола и шпили.
— Невероятно, — пробормотал Акиро, положив ладони на зеркальную стену, — нигде ни одного стыка. Он действительно весь сделан из одного камня. Невероятно.
— Лучше, если бы это был нормальный мрамор, — озабоченно сказал Конан, — я бы смог найти способ забраться по нему. Ладно, пошли. Нужно найти какую-нибудь дверь или что-то в этом роде.
— Здесь нет дверей, — возразил Акиро, — ни одной.
Конан хотел поинтересоваться, откуда старик это узнал, но решил принять его слова на веру и рявкнул:
— Так как же тогда, о Девятое Небо Зандру, мы попадем внутрь?
Акиро удивленно заморгал:
— Ну, найти вход нетрудно. Он здесь всего один, — Акиро подошел к краю пристани и ткнул пальцем в воду. — Там внизу я чувствую отверстие. Оно достаточно широкое, чтобы пролезть в него.
— Может, ты еще и воду из озера вычерпаешь? — с сомнением поинтересовалась Зула.
— Не люблю я воду, — пробурчал Малак, не отрывая глаз от дворца.
Конан наклонился над зеркалом воды. Ничего. Лишь его собственное отражение глядело на него снизу вверх. Невозможно, подумал он, не может быть, что колдун отгрохал такой дворец без окон, без дверей и оставил такой простои вход. Ловушка, подумал он, — мышеловка с Дженной в качестве приманки. Что ж, пусть охотник узнает, что за зверя он собрался поймать. Конан глубоко вздохнул и бросился в воду. Лишь слабый всплеск обозначил место, где он нырнул.
Сильные руки Конана все глубже погружали его вдоль стены пристани. Ни единой ракушки, ни зеленого стебелька водорослей не зацепилось за хрустальную поверхность, и под водой рассылавшую искры и сполохи.
Он быстро нашел отверстие — широкую трубу диаметром почти с его расставленные руки. Железные прутья преграждали вход в него. Примерившись, Конан уперся ногами в стену и потянул один из прутьев. Безрезультатно. Неожиданно рядом с руками Конана появилась еще одна пара рук. Повернув голову, он увидел Бомбатту, выглядевшего необычно без своего шлема и доспехов. Вдвоем они ухватились за решетку. Мышцы и жилы напряглись до предела. Легкие словно сжигало огнем.
Неожиданно один из прутьев с резким хрустом оторвался от стены. Облако пузырьков поднялось на поверхность. Сжимая в руке обломок, Конан налег на него как на рычаг. Один за другим были выломаны или отогнуты все прутья.
Вылетев на поверхность, киммериец судорожно глотал воздух. Он даже не оглянулся, когда, так же тяжело отдуваясь, рядом с ним всплыл Бомбатта. Три изумленных физиономии наблюдали за ними с пристани.
— Путь открыт, — сказал Конан между вдохами, — пошли.
— Да подожди ты хоть секунду, — взмолился Акиро. — Восстанови дыхание. А пока, чтобы не терять времени, составим план.
— Времени нет, — отрезал Конан и, сделав последний вдох, снова ушел в глубину.
Он легко вошел в черную трубу и сильными гребками стал продвигаться по ней. Тридцать шагов — свет за спиной почти померк. Сорок — он почувствовал, что скоро понадобятся воздух. Пятьдесят — впереди забрезжил свет! Он быстро подплыл к концу и, сдерживая скорость, стал подниматься. На поверхности он появился почти бесшумно, лишь несколько капель упали с мокрых волос.
Он оказался в колодце, стены которого представляли собой тот же камень, из которого был выстроен весь дворец. В воде плавало деревянное ведро. Веревка от него тянулась вверх. Конан осторожно потянул за веревку. Она не поддалась.
Зловещая улыбка расплылась по его лицу. Этот Амон-Рама или забыл про этот вход — и, значит, ему не чужды обычные человеческие слабости, — или просто безмерно самонадеян, считая свою ловушку совершенной. Но там, на севере, где вырос Конан, говорили так: кто поймает киммерийца, поймает собственную смерть.
Кто-то всплыл рядом с ним, отдуваясь и фыркая. Звуки эхом понеслись вверх. Но киммериец даже не посмотрел, кто нарушил тишину. Сейчас в его голове была лишь одна мысль. Схватив веревку, он полез вверх, перехватывая ее руками. Киммериец вошел в западню — значит, он начал охоту.
В зеркальном зале, стоя у Камня, Амон-Рама задумчиво почесал свой острый подбородок.
Итак, они попали во дворец. Он, конечно, дал маху, забыв про колодец, из которого во дворец поступала вода. Но как же быстро они разыскали его. Неплохо для мелкого колдунишки.
Ухмыляясь, он потрогал рукой одно из зеркал. Нет, конечно, его ошибка не оставляла им ни единого
