бродили.Большие черные глазаНа друга дева устремляла,Но в диком сердце бушевала,Казалось, тайная гроза.Порой рассеянные взглядыНа красный запад он кидалИ вдруг, взяв тихо руку АдыИ обратившись к ней, сказал:«Нет! не могу в пустыне долеОднообразно дни влачить;Я волен – но душа в неволе:Ей должно цепи раздробить…Что жизнь? – давай мне чашу славы,Хотя бы в ней был смертный яд,Я не вздрогну – я выпить рад:Не все ль блаженства – лишь отравы?Когда- нибудь все должен яОставить ношу бытия…Скажи, ужель одна могилаНичтожный в мире будет следТого, чье сердце столько летМысль о ничтожестве томила?И мне покойну быть – о нет!..Взгляни: за этими горамиС могучим войском под шатрамиСтоят два грозные царя;И завтра, только что заряУспеет в облаках проснуться,Труба войны и звук мечейВ пустыне нашей раздадутся.И к одному из тех царейИдти как воин я решился,Но ты не жди, чтоб возвратилсяЯ побежденным. Нет, скорейВолна, гонимая волнамиПо бесконечности морей,В приют родимых камышейВоротится. Но если с намиПобеда будет, я принестьКлянусь тебе жемчуг и злато,Себе одну оставлю честь…И буду счастлив, и тогда-тоМы заживем с тобой богато…Я знаю: никогда любовьГеройский меч не презирала,Но если б даже ты желала…Мой друг, я должен видеть кровь!Верь: для меня ничто угрозыСудьбы коварной и слепой.Как? ты бледнеешь?.. слезы?.. слезы? Об чем же плакать, ангел мой?»И ангел-дева отвечает:«Видал ли ты, как отражаетРучей склонившийся цветок?Когда вода не шевелится,Он неподвижно в ней глядится,Но если свежий ветерокВолну зеленую встревожитИ всколебается волна,Ужели тень цветочка можетНе колебаться, как она?Мою судьбу с твоей судьбоюСоединил так точно рок,Волна – твой образ, мой – цветок.Ты грустен, – я грустна с тобою.Как знать? – быть может, этот часПоследний счастливый для нас!..»Зачем в долине сокровеннойОт миртов дышит аромат? Зачем?.. Властители вселенной,Природу люди осквернят.Цветок измятый обагритсяИх кровью, и стрела промчитсяНа место птицы в небесах,И солнце отуманит прах.Крик победивших, стон сраженныхПринудят мирных соловьевИскать в пределах отдаленныхИных долин, других кустов,Где красный день, как ночь, спокоен,Где их царицу, их любовь,Не стопчет розу мрачный воинИ обагрить не может кровь.Чу!.. топот… пыль клубится тучей,И вот звучит труба войны,И первый свист стрелы летучейРаздался в каждой стороне!Новорожденное светилоС лазурной неба вышиныКровавым блеском озарилоДоспехи ратные бойцов.Меж тем войска еще сходилисьВсе ближе, ближе – и сразились;И треску копий и щитов,Казалось, сами удивились.Но мщенье – царь в душах людейИ удивления сильней.Была ужасна эта встреча,Подобно встрече двух громовВ грозу меж дымных облаков.С успехом равным длилась сеча,И все теснилось. Кровь рекойЛилась везде, мечи блистали,Как тени знамена блуждалиНад каждой темною толпой,И с криком смерти роковойНа трупы трупы упадали…Но отступает, наконец,Одна толпа; и побежденныйУж не противится боец;И по траве окровавленнойСкользит испуганный беглец.Один лишь воин, окруженныйВраждебным войском, не хотелЕще бежать. Из мертвых телВокруг него была ограда…И тут остался он один.Он не был царь иль царский сын,Хоть одарен был силой взглядаИ гордой важностью чела.Но вдруг коварная стрелаПронзила витязя младого,И шумно навзничь он упал,И кровь струилась… и ни словаОн, упадая, не сказал,Когда победный крик раздался,Как погребальный крик, над ним,И мимо смелый враг промчался,Огнем пылая боевым.На битву издали взираяС горы кремнистой и крутой,Стояла Ада молодаяОдна, волнуема тоской,Высоко перси подымая,Боязнью сердце билось в ней,Всечасно слезы набегалиНа очи, полные печали…О боже! – Для таких очейКто не пожертвовал бы славой?Но Зораиму был милейДевичьей ласки путь кровавый!Безумец! ты цены не зналВсему, всему, чем обладал,Не ведал ты, что ангел нежныйОставил рай свой безмятежный,Чтоб сердце Ады оживить;Что многих он лишил отрадыВ последний миг, чтоб усладитьТвое страданье. Бедной АдыМольбу отвергнул хладно ты;Возможно ль? ангел красотыТебе, изгнанник, не дорожеНадменной и пустой мечты?..Она глядит и ждет… но что же?Давно уж в поле тишина,Враги умчались за врагами,Лишь искаженными теламиДолина битвы устлана…Увы! где ангел утешенья?Где вестник рая молодой?Он мучим страстию земнойИ не услышит их моленья…Уж солнце низко – Ада ждет…Все тихо вкруг… он все нейдет!..Она спускается в долинуИ видит страшную картину.Идет меж трупов чуть дыша;Как у невинного пред казнью,Надеждой, смешанной с боязнью,Ее волнуется душа.Она предчувствовать страшится,И с каждым шагом воротитьсяОна желала б; но любовьПревозмогла в ней ужас вновь;Бледны ланиты девы милой,На грудь склонилась голова…И вот недвижна! ТаковаБыла б лилея над могилой!Где Зораим? Что, если онУбит? – но чей раздался стон?Кто этот раненный стрелоюУ ног красавицы? Чей гласТак сильно душу в ней потряс?Он мертвых окружен грядою,Но час кончины и над ним…Кто ж он? – Свершилось! – Зораим.«Ты здесь? теперь? – и ты ли, Ада?Ах, твой приход мне не отрада!Зачем? – Для ужасов войныТвои глаза не созданы,Смерть не должна быть их предметом;Тебя излишняя любовьВела сюда – что пользы в этом?..Лишь я хотел увидеть кровьИ вижу… и приход мгновенья,Когда усну, без сновиденья.Никто – я сам тому виной…Я гибну! Первою звездойНам возвестит судьба разлуку.Не бойся крови, дай мне руку:Я виноват перед тобой…Прости! Ты будешь сиротой,Ты не найдешь родных, ни крова,И даже… на груди другогоНе будешь счастлива опять:Кто может дважды счастье знать?Мой друг! к чему твои лобзаньяТеперь столь полные огня?Они не оживят меняИ увеличат лишь страданья,Напомнив, как я счастлив был;О, если б, если б я забыл,Что в мире есть воспоминанья!Я чувствую, к груди моейВсе ближе, ближе смертный холод.О, кто б подумал, как я молод!Как много я провел бы днейС тобою, в тишине глубокой,Под тенью пальм береговых,Когда б сегодня рок жестокойНе обманул надежд моих!…Еще в стране моей родимойГадатель мудрый, всеми чтимый,Мне предсказал, что час придет —И громкий подвиг совершу я,И глас молвы произнесетМое названье, торжествуя,Но…» Тут, как арфы дальней звон,Его слова невнятны стали,Глаза всю яркость потерялиИ ослабел приметно он.Страдальцу Ада не внимала,Лишь молча крепко обнимала,Забыв, что у нее уж нетЧудесной власти прежних лет;Что поцелуй ее бессильный,Ничтожный, как ничтожный звук,Не озаряет тьмы могильной,Не облегчит последних мук.Меж тем на своде отдаленномОдна алмазная звездаЯвилась в блеске неизменном,Чиста, прекрасна как всегда,И мнилось: луч ее не знает,Что на земле он озаряет:Так он игриво нисходилНа жертву тленья и могил.И Зораим хотел напрасноПоследним ласкам отвечать;Все, все, что может он сказать —Уныло, мрачно, – но не страстно!Уж пламень слез ее не жжетЛаниты хладные как лед,Уж тихо каплет кровь из раны;И с криком, точно дух ночной,Над ослабевшей головойЛетает коршун, гость незваный.И грустно юноша взглянулНа отдаленное светило,Взглянул он в очи деве милой,Привстал – и вздрогнул – и вздохнул — И умер. С синими губамиИ с побелевшими глазами,Лик – прежде нежный – был страшнейВсего, что страшно для людей.Чья тень прозрачной мглой одета,Как заблудившийся луч света,С земли возносится туда,Где блещет первая
