добрался бы до Вайда, но удача сегодня была на стороне молодого кордавца. Попавшийся под ноги солдата камень, не донесенный кем-то до катапульты, решил исход поединка. Оступившись, немедиец неловко взмахнул рукой с зажатым в ней палашом – и Вайд, воспользовавшись моментом, всадил саблю в незащищенную грудь противника.
Осмотревшись, Вайд увидел Шеки, сражающегося сразу с двумя немедийскими солдатами, и от души пожалел их обоих. А вот знакомому пареньку, обслуживавшему катапульту, приходилось туго. Здоровенный верзила, поигрывая мечом, наступал на него, и в глазах юноши уже отражались Равнины Мертвых. Не тратя времени на соблюдение рыцарских правил, Вайд подскочил и ударил верзилу саблей в спину. Побледнев и судорожно сглатывая, паренек уставился на лужу крови, расплывающуюся рядом с упавшим врагом. Вайд подтолкнул юношу:
– Некогда тут вздыхать, а то убьют ненароком
– Прости, господин, – паренек поднял на Вайда потемневшие от страха глаза. – Я… я просто…
– Ничего, бывает, – великодушно сказал Вайд. – Когда я впервые увидел мертвеца, разваленного мечом, меня стошнило.
В это время кто-то из горожан, прорвавшись к лестнице, столкнул ее под дружные вопли карабкающихся по ней немедийцев. Но порадоваться этому тарантийцы не успели – за время схватки противник смог укрепить еще две лестницы, и теперь по ним взбирались жаждущие ближнего боя солдаты. Вайд только сейчас осознал, как немного защитников осталось на стенах.
Вайд бросился к своему чану, надеясь залить кипящей смолой толпящихся под стеной в ожидании своей очереди к лестнице врагов – но, потянув за веревку блока, обнаружил, что чан пуст. Печально поскрипывала катапульта – камни для нее давно вышли. Кто-то скинул вниз мешок с песком и оповестил:
– Последний!
Мальчишки мастера Энгуса, держащие охапки щепок и куски разломанной мебели, растерянно топтались около опустевших резервуаров для жидкого свинца.
– Бегите по домам! – махнул им рукой Энгус. Ребята что-то возмущенно заговорили, но мастер строго прикрикнул: – Живо, а то офицер поддаст вам ножнами пониже спины!.. Не хватало, чтоб они путались под ногами во время рукопашной, – не глядя на Вайда, пробормотал Энгус.
Вскоре на этом участке стены закипела схватка. Немедийцы напирали, стараясь расширить брешь в обороне. Тарантийцы яростно сопротивлялись, несмотря на голод и усталость. Перед Вайдом мелькнул мастер Энгус, неловко размахивающий алебардой, спасенный им юнец с коротким мечом, бешено орудующий своим двуручником Шеки, другие тарантийцы, с которыми молодой кордавец успел сродниться за время изнурительного штурма. Сам Вайд оказался прижат к самой внешней стене, и вокруг него стягивалось кольцо врагов, тогда как защитники постепенно отступали к домам. Понимая, что дело плохо, Вайд рубил саблей направо и налево, пытаясь нанести как можно больший урон противнику. Бояться за собственную жизнь было просто некогда.
И поэтому Вайд не почувствовал ни ужаса, ни отчаяния, когда за спинами нападающих на него немедийцев увидел мастера Энгуса, с перекошенным от натуги лицом кидающего во врага последний бочонок с «гремучим песком», за которым стлался тоненький шлейф серого дыма. Бочонок упал и покатился как раз под ноги толпящихся на стене врагов, окруживших Вайда. Грохот, обрушившийся на Вайда, превосходил все мыслимые звуки. Волна жара опалила лицо, что-то сильно толкнуло в грудь, земля под ногами сошла с ума и встала на дыбы. Падая, Вайд еще успел подумать: «И это все?..», прежде чем темнота приняла его в свои объятия.
Принц Ольтен стоял на пороге дома, выбранного им в качестве ставки, и, нетерпеливо покусывая травинку, смотрел на штурмующих тарантийские стены немедийских наемников.
– Неужели они до сих пор не могут взять измученный беспорядками голодный город? – с досадой сказал Ольтен, ударив кулаком по притолоке.
– Не волнуйтесь, мой принц, – сухопарый высокий мужчина, стоящий рядом, улыбнулся тонкими бескровными губами. – Тарантия держится из последних сил. Говорят, у них уже вышли смола, зажигательная жидкость и даже камни для катапульт…
– Камней можно и новых набрать, дорогой Эльбек, – слегка раздраженно заметил Ольтен.
– Но даже для этого нужны силы, дорогой принц, – по-прежнему ровно ответил Эльбек. – А силы защитников города иссякли. Второй атаки им не выдержать. Я и генерал Гельзен предлагаем отозвать наших солдат со стен, а с утра единым ударом взять Тарантию.
– Но если город едва держится – почему бы не завершить его захват сейчас? – воскликнул молодой принц, стиснув рукоять висящего на поясе меча.
– Наши люди устали, мой принц, – вступил в разговор толстый военный, чья шнуровка на панцире, казалось, едва не лопалась под напором могучих телес. – Эта беготня от границы к городу, потом штурм – парни, почитай, сейчас едва на ногах держатся. Если дать им отдохнуть ночь да поесть как следует – завтра мы разнесем эту Тарантию по камешку, клянусь подмышками Митры!
Ольтен едва заметно поморщился.
– Я еще в Бельверусе предупреждал, генерал Гельзен, что в нашу задачу не входит «разнести» аквилонскую столицу, – строго сказал юноша. – Так что, когда мы войдем в город, придержите своих вояк. Я намерен обещать горожанам, что их имуществу и жизням не будет причинено никакого ущерба. И не только дать в этом слово, но и сдержать его!
Генерал наклонил голову, но на его лице ясно читалась уверенность в полнейшей невыполнимости подобных обещаний.
– Что слышно о возможном подкреплении для короля Конана? – отрывисто спросил Ольтен.
– Разведчики вернулись, мой принц, – сообщил Эльбек. – На окрестных дорогах все чисто. Аквилонские бароны совсем не спешат выказать верность своему сюзерену. А граф Троцеро, известный своей преданностью королю, не успеет до завтра привести войска из Пуантена, даже если и захочет.
– Значит, вы предлагаете продолжить штурм завтра? – Ольтен вновь поглядел на высящийся в отдалении город.
– Да, мой принц, – коротко сказал Эльбек и поджал тонкие губы.
– Конечно, принц! – с воодушевлением подхватил генерал Гельзен. – За ночь эти бездельники успеют новый таран построить – я уж их заставлю. Клянусь сосками Иштар, их ворота держатся на птичьих слезах! Завтра город будет нашим!
– Хорошо. Трубите отбой, – решительно приказал Ольтен, бросил последний взгляд на тарантийские стены и скрылся в доме.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Усталый и покрытый пылью и потом Ларго брел вдоль тарантийской стены. Затопившие город серые сумерки возвещали конец этого тяжелого для столицы дня. Первый штурм был отбит, но все прекрасно понимали – завтра немедийцы попытаются довершить начатое. И, как мрачно подумал Ларго, им это вполне может удастся.
Сейчас на стенах почти никого не осталось. Приближающаяся ночь властно напомнила об ожидающих добычи демонах, и люди, несмотря на военное положение, спешили найти себе укрытие. Многие остались в расположенных близ стены домах, чтобы завтра вернуться на свои места, кто-то ушел домой, чтобы побыть рядом с семьей. Пробравшиеся на стены после окончания боя женщины искали среди убитых и раненых своих домочадцев. То тут, то там слышались горестные вздохи и безутешные рыдания. Застывшие в молитвенных позах жрецы Митры в ритуальных одеяниях, повернувшись в сторону заходящего солнца, служили тризну по погибшим сегодня тарантийцам.
Во время штурма Ларго вместе со своими Драконами находился под непосредственным командованием Конана, защищая прилегающий к городским воротам участок стены. Один раз он даже мельком видел Вайда вместе с Шеки – но подойти к ним не было возможности. Теперь Ларго проверял состояние стен и защитных сооружений, чтобы потом доложить Паллантиду.
Внезапно внимание юноши привлек мужчина, прижавшийся к стене и почти невидимый в сумерках благодаря серому плащу. Притаившись за катапультой, Ларго увидел, как человек, оглядевшись, вытащил из мешка длинную прочную веревку и обвязал ею зубец стены. Подергав за нее и убедившись, что
