привязано на совесть, незнакомец перелез через стену и исчез. Лишь натянувшаяся веревка указывала, что там кто-то есть.
Решив, что пора вмешаться, Ларго подскочил к стене и свесился вниз.
– Эй! – негромко окликнул он. – Лезь обратно, а то веревку перережу.
Мужчина, успевший спуститься совсем ненамного, замер, подняв голову вверх.
– Давай, давай, – подбодрил его Ларго. – Тут высоко, еще сломаешь что-нибудь…
Незнакомец, покорившись обстоятельствам, вздохнул и медленно полез обратно.
Когда он перевалился через стену, Ларго обыскал его, отобрал небольшой меч, нож и увесистый кошель с золотом и скрутил ему руки его же веревкой. Лицо перебежчика показалось юноше знакомым.
– Где-то я тебя видел, шпион поганый… – раздумчиво протянул Ларго, глядя на мужчину. Тот молчал, не выказывая большого желания помочь юноше в попытке опознать его личность.
– А, вспомнил! – воскликнул Ларго и зло рассмеялся. – Потомок Эпимитриуса! Сердце обливается слезами! А ну, пошел вперед, мразь немедийская! – и Ларго ткнул потомка ножнами в спину.
Ставка короля Конана расположилась на ночь в добротном каменном складе, где раньше какой-то купец держал скот, предназначенный для продажи на ярмарке или отправки по реке в другие города. Слуги прибрались там, как могли, но смешанный запах хлева так и не выветрился. Впрочем, после изнурительного дня никого это не волновало. Черные Драконы спали вповалку прямо на полу, укрывшись плащами. В углу расположились раненые, за которыми ухаживал королевский лекарь и помогающие ему женщины из дворцовой челяди. Ларго, подталкивая перед собой связанного перебежчика, прошел в конец склада, где за дощатым столом, освещенным толстой восковой свечой, сидели Конан, Просперо и Паллантид с перевязанной наспех головой. Ларго застыл на месте, не решаясь прервать их разговор.
– Может, стоит с самого раннего утра, когда уберутся эти демоны, – и Просперо зло и бессильно выругался, – выпустить верховой отряд, чтобы разгромить их ставку и нанести урон лагерю, пока они не проснулись?
– Верховой отряд? – с горечью произнес Паллантид. – Когда ты в последний раз был в конюшнях, принц Просперо? Там лошадей – не больше трех десятков. Все это время их воровали, продавали, а то и просто ели. Нет, выйти из города нам не с чем, будем драться на стенах.
– За ночь они наверняка сделают новый таран, – буркнул Конан и сжал в кулак могучую руку. – Наши ворота не выдержат еще одного натиска.
– Мастера укрепили их как могли… – покачал головой Просперо.
– Этого недостаточно, – хмуро ответил король. – А времени у нас нет… Посланы ли гонцы к Троцеро и в Шамар?
– Да, четверо, – отозвался Просперо. – Но никто не поручится, что они пробрались через вражеское войско.
– Как там на смоловарне? – обратился король к Паллантиду.
– Люди будут работать всю ночь. В кузню я тоже послал помощников, куют наконечники для стрел. Сделают, сколько успеют…
Тут Конан заметил мнущегося поодаль Ларго и кивнул ему. Юноша вступил в круг света, подтащив поближе судорожно моргающего потомка.
– Вот, поймал перебежчика, Ваше Величество, – объяснил Ларго. – Пытался перелезть через стену. Раньше выдавал себя за потомка Эпимитриуса.
– Наслышаны, – хмыкнул Просперо и повернулся к Конану. – Немедийская работа. Просто не могут не сунуть свой нос в дела соседей…
– Я… я веду свой род от великого Эпимитриуса, – внезапно раздался охрипший голос связанного человека. – Он говорит со мной в моих снах, наставляя на путь истинный. Демоны – наказание божье, и ты, о могучий король, призван уберечь страну от напастей, если будешь слушаться святого старца…
– Раньше ты говорил совсем другое, немедийский прихвостень, – едко сказал Ларго, едва удерживаясь от желания как следует врезать по этой елейной физиономии.
– Я лишь передаю то, что сообщает мне мой великий предок, – смиренно возразил человек и склонил голову.
– Даже если ты и есть потомок Эпимитриуса, благочестивый старец будет мне лишь благодарен за то, что я избавлю его от подобного родственника, – вынес решение Конан и приказал: – Повесьте этого потомка где-нибудь побыстрее, пока совсем не стемнело.
Перебежчик, мгновенно растерявший все свое смирение, истошно завопил и повалился на колени, но солдаты схватили его под руки и выволокли наружу.
– Нужно было посадить его в Железную Башню, мой король, – в голосе Просперо звучала досада. – Потом, допросив его, мы смогли бы раскрыть немало немедийских шпионов при твоем дворе…
– Тут моим солдатам еды не хватает, а мы еще должны кормить этого трусливого шакала и заботиться, чтобы он не сбежал, – махнул рукой Конан. – Казнить всегда проще. Мертвые не кусаются.
Просперо вздохнул, понимая, что варварскую натуру его сюзерена переделать невозможно. Конан, не обратив на это внимания, одобрительно взглянул на молодого гвардейца:
– За бдительность выношу тебе благодарность, офицер… э-э…
– Ларго, Ваше Величество, – подсказал юноша, смирившись с тем, что король никогда не запомнит его имя.
– Да, Ларго, – закончил Конан. – Жаль, наградить тебя сейчас нечем… Да ладно, это успеется – если завтра отобьемся, – и Конан снова помрачнел, озабоченно сдвинув брови.
Доложив Паллантиду свои наблюдения, Ларго направился было к гвардейцам, чтобы отдохнуть перед предстоящим завтра боем – и неожиданно наткнулся на взгляд знакомых выпученных глаз, с чувством собственного достоинства взиравших на юношу.
– Чепозус! – обрадовался Ларго, узнав бравого пехотного офицера, с которым проделал печальный путь из Руазеля. – Я рад, что ты жив! Ты на каком участке стены?
– Рядом с Мокрой Башней, у самого Хорота, – ответил Чепозус. – Сегодня там было жарко… А ты где?
– У ворот, рядом с королем, – не без гордости сообщил Ларго.
– А, значит, ты видел, как уничтожили этот таран, который чуть не разнес ворота? – оживился пехотинец. – И знаешь, кто это сделал?
Ларго отрицательно помотал головой.
– Я, – скромно сказал Чепозус, и, не дожидаясь выражений восхищения, продолжил: – Я как раз пришел с донесением для принца Просперо, вижу – ворота еле держатся, дело плохо. Тогда я под общий шум спустился со стены прямо к немедийцам, по их же осадной лестнице. А с собой у меня был сосуд с зажигательной смесью…
Тут Ларго окликнул один из Черных Драконов, и юноша, дружески хлопнув собеседника по плечу, отошел.
– Славный парень, – пробормотал Чепозус и повернулся к сидящему рядом солдату, баюкающему перевязанную руку. – Мы с ним вместе в Руазеле были, когда там… А я тебе, Риний, рассказывал, как я спас нашего короля от руазельских демонов?
Риний тяжело вздохнул и с мученическим видом воззрился на свою раненую руку.
Очнувшись, Вайд открыл глаза и едва удержался от стона. В его голове, казалось, бушевал океанский шторм, причиняя ему ужасную боль, в ушах гудело, и все вокруг было каким-то зыбким и нереальным. Неожиданно откуда-то из темноты выплыло лицо мастера Энгуса и сочувственно посмотрело на Вайда. Губы мастера зашевелились, но шум в ушах заглушил его слова.
– Я что-то плохо слышу, мастер Энгус, – Вайду казалось, что он произнес это твердо и даже с оттенком самоиронии, но на самом деле его собеседник с трудом разобрал тихое невнятное бормотание. Мастер склонился к самому уху Вайда и громко спросил:
– Как ты себя чувствуешь, юноша?
– Погано, – честно ответил Вайд. – Словно мне по голове лупят большим молотом, – и, не выдержав, Вайд все-таки застонал.
– Ничего, могло быть и хуже. Мы вообще подумали, что ты мертв, – жизнерадостно сообщил Энгус. –
