для верховой езды. – Он не упоминал о том, что хочет видеть меня?
– Да ты уже надоел нашему отцу со своей лживой заботой о его здоровье! – не выдержал Нимед- младший. – Будто мы все не знаем, что ты ждешь – не дождешься его смерти – да и моей заодно!
– Не приписывай другим свои черные мысли, Нимед! – холодно проговорил Зинген. – То, что ты родился на три года раньше меня, отнюдь не делает тебя истинным королем!
– На что это ты намекаешь, дорогой брат?! – голос Нимеда дрожал от ярости. – Уж не об этом ли ты собрался говорить с отцом, а? Лучше бы тебе прикусить свой болтливый язык, пока не поздно!
– Ты бы поостерегся с угрозами, Нимед! Тебе самому не помешало бы…
Испытывая острый приступ головной боли, Ольтен повернулся и торопливо вышел, оставив ничего вокруг не замечающих братьев выяснять отношения. Уже на лестнице он столкнулся с Халленом, своим третьим братом.
– А, братишка! – весело воскликнул Халлен и хлопнул юношу по плечу могучей рукой. – Откуда это ты вылетел, точно ошпаренный пес?
– Там Нимед и Зинген… – Ольтен махнул рукой.
– Что, эти два надутых индюка опять ругаются? – Халлен захохотал, словно услышал очень смешную историю. На Ольтена ощутимо пахнуло винным перегаром – обычным запахом, сопровождающим третьего сына короля Нимеда. – Может, они наконец укокошат друг друга – и в государстве воцарится мир и покой!
– Не знаю, – уклончиво ответил юноша, собираясь пройти мимо брата. Но Халлен цепко ухватился сильной рукой за плечо Ольтена.
– Послушай, братишка, – Халлен задышал в ухо юноше. – Я слышал, наш старик теперь благоволит к тебе… Небось, это и на твоем кошельке сказалось, а? – Халлен ухмыльнулся и доверительно продолжил: – Я ведь всегда искренно любил тебя, брат, не то, что эти… Помнишь, как я поколотил тебя в детстве за то, что ты надел мой шлем? – Халлен растроганно втянул носом воздух. – Мы всегда выручали друг друга… Выручи еще раз своего непутевого брата, Ольтен! Понимаешь, эта коринфская стерва, – Халлен сделал выразительный жест, которым всегда сопровождал упоминание о своей молодой жене, – обнаружила, что я позаимствовал ее побрякушки – и взвилась на дыбы. Отпишу, говорит, папочке, пусть защитит свою дочь от варвара-мужа. Ты представляешь? – Халлен развел руками. – А я, понимаешь, уже проиграл ее камешки, а выкупить у меня денег не хватает… Поможешь, братишка? – Халлен просительно заглянул в лицо юноше. – Клянусь Митрой, я в долгу не останусь!
Отделавшись от третьего брата, Ольтен вышел из королевского дворца на свежий воздух. Но и тут ему не было покоя. К принцу, угодливо изогнув худое тело, приближался невзрачный мужчина, в котором Ольтен узнал секретаря всесильного королевского советника.
– Доброго вам здоровья, Ваше Высочество, – забормотал Зуль, исхитрившись смотреть на Ольтена снизу вверх, будучи выше его ростом. – Господин Тимон велел передать, что, ежели найдете время, зайдите к нему побеседовать. У господина советника есть несколько идей политического свойства, и он бы хотел обсудить их с Вашим Высочеством…
Ольтен едва не застонал от затопивших его душу тоски и отвращения, так не соответствующих его новому положению фаворита короля, имеющего вес при дворе.
«Вот возьму и уеду в Зингару или Аргос, – с отчаянием подумал Ольтен в который раз за последние дни. – Куплю корабль и стану вольным корсаром – как Вайд. Или соберу отряд и отправлюсь исследовать неизведанные восходные земли. А еще можно уйти с караваном куда-нибудь в Вендию…» – юный принц вздохнул и с улыбкой погрузился в сладостные мечты, привычные для какого-нибудь бродяги, но такие недостижимые для человека с надеждами.
Зима еще только спускалась с ледяных равнин Асгарда, а ее холодное дыхание уже долетало и до избалованной теплом столицы Зингары. Море лежало темное и неприветливое, полуночный ветер гнал по нему пенные буруны и надувал паруса кораблей, спешивших укрыться в гавани до наступления суровых зимних штормов. Косой дождь обрывал пожухлые листья с апельсиновых деревьев и настырно барабанил по крыше дома, где в тепле и уюте праздновали возвращение из плавания на Барахские острова капитан «Непоседы» и его друзья.
На мягкой софе вольготно развалился Сигурд, обняв одновременно Вьяну и Мериду, раскрасневшихся и хохочущих от грубоватых шуток ванахеймца. Асторга неторопливо пробовал выставленные на стол угощения, не пропуская ни одно блюдо. Оливенса, уже сменивший золотоволосую немедийку Линген на темнокудрую шемитку Иду, устроился вместе со своей новой пассией на горе подушек, точно какой-нибудь туранский эмир. Место юного Салуццо, погибшего еще летом во время стычки с командой аргосской галеры, занимал Шеки, не пожелавший расстаться со своим хозяином, каковым он упорно продолжал считать Вайда. Шадизарец с его силой, выносливостью и боевыми умениями оказался ценным приобретением для команды «Непоседы», особенно учитывая то обстоятельство, что золото не интересовало Шеки, и он вполне довольствовался ролью подручного капитана и весьма скромной долей в общей добыче. А вот в море и в корабли выросший в засушливой Заморе Шеки просто влюбился, и день ухода в плаванье бывал для него самым счастливым.
Сам Вайд восседал в широком кресле, потягивая любимое им аргосское «Сердце Золотой Лозы» и наслаждаясь теплом и покоем, которые можно оценить, лишь вволю поболтавшись по бушующему океану под дождем и пронизывающим ветром на борту кажущейся такой ненадежной деревянной скорлупки. А когда матушка Лусена торжественно поставила на стол изготовленное ею знаменитое баранье жаркое – Вайд с мечтательной улыбкой подумал, что жизнь, в сущности, совсем неплохая штука.
Словно в ответ на его мысли Вьяна, схватив прислоненную к софе виолу, запела с огненной страстностью:
Ее низкий, чуть хрипловатый голос оставался по-прежнему чарующим, и песня была встречена одобрительными возгласами. Вьяна же, углядевшая, что во время ее пения Сигурд открыто любезничал с Меридой, сердито отбросила инструмент и отвернулась от своего чересчур бойкого возлюбленного.
– Капитан, а почему ты не позвал Алькараса? – неожиданно спросил Асторга, задумчиво оглядывая наколотый на нож кусок жаркого. – Старик здорово обидится на это…
– Я звал. Да только нашего Алькараса скрутил такой приступ ревматизма, что он с трудом добредает до двери, – пояснил Вайд.
– Значит, отплавался, старый пират… – покачал головой Асторга и впился зубами в мясо.
– А я вот что думаю, – Сигурд отвлекся от Мериды и посмотрел на Вайда. – Может, мне все же в Аквилонию податься, к Конану? Глядишь, он меня бароном каким сделает, а? – дружный смех товарищей не смутил северянина, твердо уверенного в особом расположении к себе бывшего капитана «Вестрела».
– У вашего Конана своих баронов хоть отбавляй, – заметил Оливенса, немало наслышанный от друзей о легендарном киммерийце. – Он теперь король, и пиратская братия его не интересует.
– Нет, Конан все равно остался таким, как мы, вольным бродягой, – убежденно заявил Сигурд, и Асторга кивнул, соглашаясь с северянином. – Вот, Вайд с ним недавно встречался, он-то знает, что нашего Конана не переделать никому и ничему в мире, даже золотой короне!
– Это точно, – подтвердил Вайд, невольно вспомнив, как аквилонский король с азартным блеском в глазах метался по храму, с наслаждением лупя змееногих направо и налево золотым жезлом.
В этот момент дверь отворилась, и в комнату вошла Дайана, держа в руках целую охапку мокрых растрепанных астр. Намокшие от дождя волосы девушки завились в кольца, серые глаза сияли, и ее появление вызвало в душе Вайда такую же сладкую волну, как и в тот далекий день, когда он ждал ее, сидя на огораживающий двор Бен-Аззарата каменной стене. За ней, мотая головой и отряхиваясь, вбежал Тао, тут же прыгнул на диван прямо с грязными лапами и ловко выхватил из рук растерявшейся Иды аппетитно поджаренную булочку.
Увидев Дайану, Вьяна выскользнула из объятий прощенного ею Сигурда и подошла к подруге. Поначалу зингарийка невзлюбила привезенную капитаном «Непоседы» из Аквилонии возлюбленную, занявшую место, на которое когда-то надеялась сама Вьяна. Но с недавних пор взаимная неприязнь девушек неожиданно
