– Особая вытяжка из корня голубого лотоса. Я привезла ее из Стигии. Стоит чертовски дорого, но, впрочем, давным-давно окупилась. – Жрица подошла к Конану вплотную и оценивающе похлопала по широченной груди киммерийца, будто выбирая себе подходящего жеребца.
– А демон, которого эта девица только что видела? – спросил Конан. – Он настоящий?
– Да. Мой муж сумел вызвать его посредством магии. Однако же это безмозглая и безгласная тварь, подобная дыму. Андолла убежден, что с помощью более сильной магии он сможет сделать демона абсолютно реальным. Ну ладно, поговорим о другом, более приятном. – Оппия подступила вплотную и призывно подставила киммерийцу губы.
Да, бабенка она, конечно, соблазнительная! Однако киммериец понимал, что стоит ей оказаться в его объятиях, как он тут же сожмет ее прекрасную лебединую шею и будет сжимать до тех пор, пока не задушит. Он отступил.
– Что беспокоит тебя, киммериец? – выдохнула она.
– Если твой муж умеет вызывать демона, – проворчал Конан, – он может насылать их на тех, кто ему неугоден. Скажем, на того, кто крутит шашни с его женой.
Оппия презрительно улыбнулась:
– Уж не хочешь ли ты сказать, что столь отважный боец испугается фантомов?
– Людей я не боюсь и страха пред огнем и сталью не ведаю. Но любой человек может бояться сверхъестественного. В этом нет бесчестия.
– Ты меня разочаровываешь. Я думала, ты умный человек, а на самом деле оказалось – суеверный варвар.
– Я действительно варвар. Кроме того, я достаточно повидал, чтобы у меня пропало любое желание иметь дела с миром духов. Что сможет сделать сталь против фантома, проходящего сквозь стены и броню?
– А если, скажем, награда за риск – это я? – спросила Оппия.
– Ты красивая женщина, – признал Конан. – И воля у тебя сильная. Если бы ты могла положить конец магическим изысканиям муженька…
Жрица отступила на шаг:
– Поглядим. Я обдумаю твое предложение. Но ты должен доказать мне свою абсолютную преданность. – Она бросила взгляд на дверь, за которой находилась Риетта. – Впрочем, думаю, ты знаешь, как это сделать. – Оппия повернулась и пошла к лестнице. – Спокойной ночи, киммериец.
Размышляя о том, что жизнь в этом храме имеет много общего с жизнью среди утесов родной Киммерии, Конан снова вылез в окно. На этот раз он начал спускаться с карниза на карниз, пока не оказался на пустынном дворе. Через заднюю дверь он вошел на кухню. Там никого не было. Слабо тлеющие угли в очаге давали достаточно света для острых глаз киммерийца. Конан набрал мяса, сыра, фруктов, хлеба и все это завернул в скатерть. В свою флягу он налил молока из кувшина и закрыл флягу крышкой. После этого тем же путем, каким выбрался во двор, вернулся к себе в комнату. Из ящика стола он вынул две свечи: одну – для освещения, для другой же – у него была припасена иная цель.
Оказавшись у двери Риетты, Конан постучал, затем открыл. Девушка села, с тревогой глядя на почти голого дикаря, вдруг оказавшегося в ее комнате, освещенного дрожащим светом одной-единственной свечи. Она прижалась к стене, подтянув колени к подбородку и охватив их руками.
– Кто ты и зачем пришел?
– Я Конан из Киммерии. – Варвар поставил свечу на пол, прихваченный из кухни узел положил на ее кровать, а затем вышел. Через несколько секунд он вернулся со стулом. Сев, он развязал скатерть.
– Я здесь для того, чтобы помочь тебе. Вот, возьми!
– Что это? – с тревогой спросила девушка.
– Старое киммерийское целительное средство. Называется жратва. Давай ешь.
– Но Святые и Всеблагие Андолла и Оппия приказали мне…
– Оппия доверила мне твое лечение, – сообщил Конан, не обращая внимания на протест. – Тебе надо съесть все это. Только ешь очень медленно, а иначе тебе будет еще хуже, чем сейчас. Начни с фруктов, затем попробуй съесть немного мяса или сыра. Хлеб смочи молоком, иначе не сможешь его проглотить. Если в течение нескольких недель ты не видела ничего, кроме здешнего месива, твой желудок забыл, как управляться с пищей. Так-то вот.
Риетта была озадачена. Однако столь привыкла подчиняться, что подчинилась и Конану. Пока девушка ела, киммериец взял незажженную свечу и подошел к окну. Свечу он забил в отверстие, а затем, чтобы ее не было видно, утрамбовал рукоятью кинжала. Тщательно осмотрев свою работу и удалив следы воска, он вернулся и подсел к девушке на кровать.
– Погоди, остановись, – велел Конан. – Сперва посмотрим, сможешь ли ты удержать съеденное. Если сможешь, то съешь остальное. Ну а теперь выкладывай мне насчет этого проклятия, которого ты так боишься.
– Это проклятие нашего рода, переходит от матери к дочери по женской линии, – неохотно проговорила она. – Несколько поколений тому назад мы были прокляты за кощунство. Боги послали демонов, чтобы те мучили нас до тех пор, пока либо демоны не унесут нас, либо мы не отдадим наши жизни, чтобы избежать мучений. Моя мать отдала свою жизнь, чтобы вырваться от демона, который преследовал ее. Теперь то же самое происходит и со мной.
– Это твоя мать тебе рассказала? – спросил Конан.
– Кое-что рассказала она. Остальное разъяснили мне Святые и Всеблагие Андолла и Оппия. А кроме того, они объяснили мне, что я должна делать, дабы очистить свою душу от проклятия.
– Дитя, у твоей матери было не все в порядке с головой, а проклятие, о котором она тебе говорила, существовало только в ее воображении.
– А демон! – запротестовала было Риетта.
– А ты когда-нибудь видела его прежде, чем оказалась здесь, в храме? Точнее, прежде чем тебя поместили в эту комнату?
– Э-э… нет. – На ее лице появилось странное выражение. Казалось, она вот-вот снова устроит истерику. Киммериец понял, что слишком давит на девчонку.
– Риетта. – Она выглядела удивленной, услышав свое имя. – Риетта, – повторил он. – Я клянусь тебе, что начиная с этой ночи ты будешь поправляться и что демон больше не придет к тебе. Пойми, этот демон – просто нематериальная мразь. Тебе она в любом случае ничем не может повредить. Впрочем, больше она беспокойств тебе не причинит. Ну как, если все, что я тебе сказал, окажется правдой, ты будешь мне доверять?
Она медленно кивнула. Конан надеялся, что этот кивок и вправду означал утверждение, а не привычное согласие с любым, что бы ей ни сказали.
Когда Риетта доела все, что принес Конан, он собрал остатки трапезы – девчонке она наверняка показалась роскошным пиршеством – и унес скатерть с крошками в свою комнату. После этого Конан растянулся на кровати, решив отдохнуть. Поначалу он собирался просто вернуть девушку отцу, как и договаривался, однако теперь планы его изменились. Теперь Конану хотелось сравнять этот вертеп с землей. На меньшее он был не согласен.
Глава тринадцатая
Когда киммериец вошел в 'Химеру', все разговоры оборвались. Покрытые шрамами, раскрашенные, татуированные лица повернулись к галерее, где стоял варвар, стряхивая капли дождя со своего плаща. Невообразимые рожи – одноглазые, безухие, с перебитыми носами – с пристальным интересом наблюдали, как Конан складывает плащ. Вешать его на крюк в галерее Конан не стал. Не то место. Едва отвернешься – и плащ сопрут.
Конан спустился с галереи в общий зал и стал осматриваться в поисках свободного столика. Наконец он
