защита их ничтожна. Я лишь сказал тебе, что мечи воинов — суета.
Владиг рассердился, но поклонился снова:
— Как пожелает учитель.
Он еще раз поклонился и вышел из комнаты.
Оставшись один, Арсаций продолжил манипуляции с кристаллическим гомункулом, заставляя его ходить по столу, копировать движения дерущегося воина, танцующей женщины. Когда это ему наскучило, колдун последний раз взмахнул пальцами, и кристаллы рассыпались в беспорядочную кучу. Фиолетовое свечение потускнело и погасло.
Колдун угрюмо сидел, небрежно перебирая кристаллы. Наконец он сгреб их со стола и спрятал в украшенный слоновой костью деревянный ларец с бронзовой крышкой.
Киммериец отыскал гостиницу, вошел в нее и присоединился к остальным. Когда ели баранину, хлеб и местные фрукты, Конан пересказал товарищам свою беседу с человеком, назвавшим себя Владигом.
— Ты думаешь, этому можно верить? — спросила Йоланта.
Близнецы сидели вместе со всеми, но, как обычно, ничего не ели, и кружки, стоящие перед ними, были нетронуты.
— Нет ничего неправдоподобного в том, что он сказал, — ответил Конан. — Но я побеседую с другими караванщиками. Странно лишь то, что он мало меня расспрашивал. Обычно, если пьешь за счет другого, то отвечаешь на его вопросы, а не наоборот.
— Да, мне это не нравится, — сказала Акила.
— Мне кажется, — произнес Ки-Де, — что, если бы этот человек задумал что-то недоброе, он бы пытался вытянуть сведения из Конана. Вероятно, он святой человек, давший обет помогать незнакомым людям.
— Нет, — ответил Конан, — он воин, я в этом уверен.
— Из-за пустяков столько беспокойства, — сказал Ки-Де. Он завернул кусок баранины в хлеб, обмакнул в чашку с соусом и направил все это в рот. С полным ртом он проговорил: — Опиши мне этого человека, и я пойду и убью его. И тогда не нужно будет больше беспокоиться.
— Нет, — усмехнулся Монанд, — наши трудности так просто не решаются. Конан, не показалось ли тебе, что этот человек говорит не за себя?
— Над этим же вопросом я думал тогда, когда мы говорили. Владиг казался откровенным, но что-то в его манере говорило о том, что он чья-то собака. Поскольку он дал нам полезные сведения о пути, я подозреваю, что у него приказ завести нас туда, куда хочет его хозяин.
— Умно, — сказала Йоланта, но осталось неясным, имела ли она в виду хитрость Владига или мнение Конана.
— Значит, нам не надо идти туда, куда он хочет, — заявила Акила.
Конан покачал головой:
— У нас почти нет выбора. В пустыне всего лишь несколько дорог. Даже направляясь по ним, выжить трудно. Без них же возможности остаться в живых нет совсем.
— Не люблю, когда меня так ограничивают, — проворчала Акила.
— Однако мы идем в пустыню, — мягко заметил Монанд, — а не в степь или на холмы, которые ты так хорошо знаешь. В пустыне мы должны подчиняться ее законам. Но это не обязательно произойдет нам в ущерб, поскольку то же самое должны будут делать и другие.
— Какие другие? — спросил Ки-Де.
— Всегда есть те, кто хочет схватить незащищенную жертву, — ответила ему Йоланта. — Они узнают, кто куда направляется, и расставляют ловушки.
— Тогда все в порядке, — заявил Ки-Де, поднимая кружку с вином. — Наши стрелы и мечи товарищей защитят вас.
Ки-Де и его товарищи не имели склонности к рассуждению. Пока еды и вина было вдоволь, они мало думали о завтрашнем дне и считали любые опасения недостойными мужчин. Опасность — это постоянная жизненная реальность.
Глава 5
Хауран остался позади. Через это небольшое царство они прошли почти незамеченными. По мере того как путники шли все дальше на юг, земля делалась суше. Облачных дней становилось меньше, и дожди шли недолго и редко. Теперь путешественники находились в земле, на которую не претендовало ни одно из царств, поскольку скудная трава и еще более скудные водопои не могли обеспечить армию, а ни один царь не заявит, что обладает землей, если не может ее оккупировать и разместить на ней гарнизоны.
Пейзаж состоял теперь из холмов — таких низких и пологих, что их вообще трудно было назвать холмами, — часто изрезанных глубокими руслами, дно которых, однако, было сухим большую часть года. Животные здесь были меньше и не собирались в такие крупные стада, как на севере. Больше всего попадалось изящных газелей и антилоп, быстрых созданий, которым нужно было мало корма и воды и которые умели избегать охотящейся ночью большеухой пустынной кошки.
Путники уже сбросили с себя тяжелые накидки, шкуры и стеганую одежду, во всяком случае, во время продвижения днем. По указанию Конана они купили легкие свободные халаты жителей южных сухих земель. Эта одежда защищала от лучей солнца и обеспечивала хорошую вентиляцию.
— Когда мы зайдем в глубь пустыни, нам понадобятся наши теплые накидки, — предупредил Конан, — так что не выбрасывайте их.
— Я думала, что чем дальше на юг, тем теплее, — заметила Акила.
— Так и есть, — ответил Конан. — Печет солнце, и камни и песок отражают этот жар прямо в лицо, будто огромное зеркало, отчего делается вдвойне жарко. Но почему-то камень и песок не задерживают дневное тепло так, как это делают почва, трава и деревья. Как только солнце заходит за линию горизонта, земля остывает. К полуночи уже так холодно, что замерзает вода.
— Этого не может быть, — возразил карлик. — В жаркой земле должно быть жарко днем и ночью.
Конан ухмыльнулся.
— Тогда выброси свою накидку, но только морозной ночью в песках не выпрашивай моей.
Время от времени киммериец отделялся от основной колонны и скакал далеко назад по следу. С какой- нибудь возвышенности он оглядывал местность, проверяя, нет ли преследователей. Иногда он видел другие караваны и дважды заметил воинов местных племен, ехавших на жилистых пустынных пони, но в этом не было ничего необычного, и это не представляло опасности для его небольшого, но умелого и хорошо вооруженного отряда. Киммерийца по-прежнему тревожил расспрашивавший его человек. Подозрительность Конана была разбужена, да и скрытные близнецы со своими странными поисками чего-то ничуть не улучшали положения.
На третий день их продвижения по пустыне путники увидели огромную тучу грифов и других птиц, питающихся падалью, которые парили кругами над точкой в миле впереди.
— Там что-то мертвое, — заметил Ки-Де.
— Что-то больше человека или верблюда, — сказала Акила, — раз собралось столько птиц.
— Скачите осторожно, — посоветовал Конан, — хотя не думаю, что с нами что-нибудь случится. Если бы там были живые люди, птицы бы не кружили так низко. Смотрите, некоторые даже садятся.
Они поехали дальше, внимательно поглядев по сторонам, и вскоре ветер донес до них ужасную вонь. Затем они увидели на земле бесформенные кучи, и среди этих куч рыскали шакалы и полосатые гиены. Постоянное рычание зверей и крики птиц создавали невыносимый гул.
Лошади шарахнулись от вида, звука и запаха. На высоких верблюдов же это не произвело никакого действия. Путники заставили своих лошадей подойти ближе и увидели, что звери терзают останки людей и верблюдов. Тела были так изуродованы, что подсчитать хотя бы приблизительно количество человеческих жертв не представлялось возможным. Более крупные трупы верблюдов оставались еще почти нетронутыми, и это из-за них дрались гиены, в то время как шакалы пытались вырвать друг у друга из глотки куски
