— Здравствуй, здравствуй! — засмеялась Алмена. Она подошла к нему и погладила по чешуйчатому загривку. Ящер вряд ли ощутил ее прикосновение сквозь толстую медь чешуи, поэтому она еще раз осторожно погладила его — на этот раз вдоль верхнего века огромного круглого глаза. Из глаз его исчезала сонливость и дряхлость. В глубине зрачков заиграли рыжие огоньки.
— Однажды этому славному зверю не повезло, — обернувшись к Конану, сказала Алмена. — Он очень древний. В его молодости на земле было много таких, как он, и никому его вид не казался странным. Теперь же, когда он рискует выползти из своего болота, не ведая того и не желая ничего дурного, он сеет панику и страх. Однажды одно туземное племя сообща набросилось на него с копьями, факелами и ядовитыми стрелами. Я тогда еще жила внизу и подоспела не слишком поздно. Хотя выхаживать его пришлось не одну неделю. С тех пор он почти все время спит. — Она вновь погладила его по веку и коснулась пальцами ноздрей, отчего ящер шумно выдохнул. — Во сне он пребывает в своем прошлом, где в воздухе порхает множество таких же, как он, его братьев, сестер и прочих родственников, и никто не засыпает их ядовитыми стрелами…
Чтобы Алмене удобней было залезть ему на спину, ящер прижался как можно ниже к земле, вдавившись в скалу брюхом.
Прежде чем последовать за ней и усесться на жестком, как черепичная крыша, хребте, Конан обернулся и посмотрел на выложенный на белом песке кружок из гладких камней. Храм, в котором живет дух его и Шумри дружбы, кровного побратимства. Увидится ли он с немедийцем? Сумеет ли ему помочь? Увидит ли он вообще белый свет после встречи с неведомым гостем с малиновыми глазами?..
Сестренку Алмены им удалось разыскать не сразу. Не один раз они прошли вдоль и поперек маленький поселок, заглянули за все холмы в округе, дошли даже до дальней полосы кустарника, увязая в мелком песке, — но все тщетно.
Конан заметил, что местные жители — молчаливые, сдержанные мужчины и женщины в грубых домотканых одеждах — здороваются с Алменой приветливо и тепло, но ни о чем ее не расспрашивают и не выказывают при виде ее удивления. Видимо, она была здесь нередким гостем. А может быть, и не гостем, а своей, родной.
— Но куда же запропастилась эта шалая девчонка? — утомившись от поисков, спросила Алмена. — И ведь она прекрасно чувствует, что я здесь. Неужели специально спряталась?
— Где же быть маленькому ребенку, как не дома? — пожал плечами Конан. — Уже почти ночь. Отчего мы сразу не заглянули к ней домой, а рыщем, как шакалы, по дюнам?..
— Дома? — Алмена взглянула на него непонимающе, но тут же рассмеялась. — Она не может терпеть стены и крыши еще больше, чем я! Вот ее дом, — она обвела рукой вокруг. — Просторней и выше, чем все мои дворцы вместе взятые.
Конан удивленно приподнял брови, но промолчал. Когда совсем стемнело и от моря повеяло резкой ночной свежестью, он не выдержал:
— Ну так позови ее хотя бы! И погромче!
— Я давно ее зову, — устало откликнулась Алмена. — И она слышит, можешь быть уверен. Девчонке просто здесь не с кем играть…
— Знаешь, как воспитывают таких шалых девчонок на моей родине? — спросил киммериец. — Берут хороший, крепкий недоуздок…
Но договорить он не успел. Два лохматых, бешеных, скулящих и хохочущих клубка налетели на них из темноты. При виде одного из них Конан схватился за рукоять меча, так как это был огромный волк, величиной с доброго теленка в загривке. Но другой клубок, который оказался девочкой лет восьми, большеглазой, растрепанной, в рваных лохмотьях вместо одежды, — вцепился ему в руку, крича что-то звонко и грозно.
Конан непонимающе взглянул на Алмену. Та, словно спохватившись, провела ладонью по его лбу, задержав прохладные пальцы на переносице.
— Бонго может обидеться, если ты вытащишь меч! И тогда он с тобой никуда не пойдет! — разобрал, наконец, Конан слова девочки.
— А куда должен идти со мной Бонго? — спросил киммериец, убирая ладонь с меча и с любопытством разглядывая это вылетевшее из ночи создание.
Звуки незнакомого ему языка становились понятны, так как каждый сопровождался теперь яркими и четкими ощущениями и картинками.
— К Багровому Оку, куда же еще? — удивилась девочка. — Разве ты не туда собрался?..
— Туда, туда. Только ты-то откуда об этом знаешь?
— А! — Девочка махнула рукой. — Это давняя мечта Алмены. Как-то раз я показала ей пару миров. Ну, те, в которых он побывал, а затем отбросил, словно высосанную шкурку плода! С тех пор она никак не может их забыть. И все надеется на какого-то неведомого героя!
— Может быть, и не зря надеется, — заметил Конан. — А зачем ты предлагаешь мне взять с тобой твоего зверя?
— Ну как же! — девочка всплеснула руками. — Ты ведь совсем один! Такой худенький, такой несчастненький, такой одинокий!..
Если бы так издевался над ними не ребенок, а взрослый, Конан принял бы меры. Но тут он только принужденно расхохотался.
— Ну, какой бы я ни был худенький и одинокий, в зверюге твоем я не нуждаюсь, нет!
— Конан, — тронула его за руку Алмена, — раз она предлагает взять с собой ее друга, не отказывайся! Потом ты сам оценишь, какой это мудрый и щедрый жест.
Киммериец пожал плечами.
— Ну, если он будет меня слушаться, пусть идет.
— Как бы не так! — обиделась девочка за своего любимца. — Это тебе нужно слушаться Бонго! Тогда, может быть, у тебя что-то и получится, и ты вернешься назад.
— Так я не договорил, как воспитывают в Киммерии таких маленьких девочек, — сказал Конан, повернувшись к Алмене. — Берут недоуздок, но только совсем новенький, крепкий…
— О Конан! — засмеялась Алмена. — Уверяю тебя, этим ты ничего не добьешься!..
— Тогда я добьюсь вот этим! — Конан неожиданно подхватил девочку подмышки и закружил вокруг себя с такой силой, что поднялся ветер, взметнувший вихри белого песка.
Затем он несколько раз подбросил ее в темное ночное небо, ловя у самой земли.
Волк скакал вокруг них огромными прыжками, громко подвывая не то от восторга, не то от беспокойства.
Когда киммериец поставил девочку на землю, она сделала два шага, пошатнулась и села на куст можжевельника.
— Ну, хорошо! — Она подняла на него смеющееся лицо и вытащила из платья несколько колючек. — Ты убедил меня! Бонго будет слушаться тебя, когда ты не будешь говорить глупости. Ты будешь слушаться Бонго, когда не будешь знать, что делать. Договорились?
— Договорились, — ответил Конан, чтобы прекратить этот ребяческий спор.
— Расскажи лучше, как ты отправила на родину нашего Шумри, — обратилась к шальному ребенку Алмена.
— Вашего Шумри?.. — поднявшись с песка, девочка махнула рукой и сморщила нос. — Ты уж, пожалуйста, не присылай мне больше таких, как он, Алмена! Очень тебя прошу. Сначала мне было с ним весело, не спорю. Но потом он стал скучный-скучный и даже заплакал. И стал грызть песок.
— Грызть песок?.. — удивился Конан.
— Да. Он забыл, как выглядит его родина и никак не мог туда попасть. То и дело шарахался неизвестно куда. Моя голова от его прыжков едва не разлетелась на мелкие кусочки! Потом наконец он вспомнил. Я так обрадовалась! Приготовила ему замечательный подарок: сделала так, что он мог увидеть свою девушку совсем маленькой, только что родившейся. Он мог взять ее на руки и покачать, вот так, — она запела смешным басом: «Баю-бай, баю-бай, поскорее вырастай! Когда вырастешь большой, станешь ты моей женой!» Вы только подумайте, он мог научить ее самым первым словам!.. Мог налепить игрушек из глины, вырезать деревянную лошадку… Но он не захотел почему-то. И очень обиделся на меня.
— Я бы тоже обиделся, — сказал Конан. — А еще бы я взял…
