им на земле, из-под ног.
— Там еще есть такие? Можешь показать место, где ты это нашел?
Как ни странно, заросшее шерстью лицо гэтткта было необыкновенно выразительным; aвсе эмоции, которые он не мог передать словами, ясно читались на этом лице. Сейчас оно выражало откровенное сомнение.
— О, сделай это! — взмолился Ллеу. — Покажи нам путь туда! Я должен… должен увидеть!
Казалось, если гигант не сможет помочь ему в этом, юноша попросту тут же скончается от горя. Напрасно гэтткт жестами и встревоженными возгласами старался отговорить его от опасного предприятия: Ллеу был непреклонен. Конан поддержал приятеля.
— Ладно тебе ломаться, образина косматая, — проговорил он, обращаясь к гэтткту. — Покажи нам, куда идти, и дело с концом. А иначе он помрет в твоих горах, но не уйдет, пока их все не облазит и сам не найдет то, что ему так необходимо.
Видимо, непререкаемый авторитет победителя Гориллы Грина и мерзопакостного норркта возымел куда больше действия, нежели все уговоры Ллеу. Во всяком случае, в том, что у Конана хватит сил преодолеть любое препятствие, гигант не сомневался и дал, наконец, согласие отвести их в нужное место. Он бойко рванул вперед, с завидной ловкостью, до которой людям было далеко перепрыгивая с уступа на уступ, протискиваясь в расщелины и поднимаясь, таким образом, все выше.
Что запросто удавалось этому жителю гор, заставляло однако как киммерийца, хоть тот и привык о детства лазать по горам своей скалистой родины, так и, в особенности, Ллеу обливаться потом, но они старались не отстать от косматого гиганта.
Самым сложным оказалось забраться на почти отвесную и к тому же гладкую, как стекло, стену изрядной высоты, по которой гэтткт полз, как муха, невероятным образом цепляясь железными пальцами рук и ног за малейшие выступы и неровности.
— Все… — в конце концов признался Ллеу, распластавшись чуть ниже середины стены и прижавшись к ней щекой. — Я больше не могу…
У парня дрожали руки, и казалось, что еще несколько секунд — и он сорвется вниз. Варвар чувствовал себя несколько бодрее и увереннее, во всяком случае, отказавшись двигаться вверх, он вполне мог преодолеть обратный путь по стене — Ллеу же и на это был не способен.
— Эй, образина, — заорал киммериец гиганту, который уже почти достиг вершины, — подожди! Помоги парню, пока он не сорвался!
Этого гэтткт не мог сделать при всем желании, поскольку обладал лишь одной парой рук, требующихся и ему самому, поэтому он только с печалью во взоре оглянулся, однако продолжал двигаться дальше.
— Вот мразь, — в сердцах бросил Конан, понимая, что на помощь косматого рассчитывать приходится, и лихорадочно прикидывая, что он сам может сделать для Ллеу.
По всему выходило, что — ничего.
Юноша стоял, не отрываясь от стены; пальцы, вцепившиеся в крошечную зазубрину, побелели от напряжения; лицо свела судорога напряжения и боли. Кром!
Неужели весь путь был напрасным, и зеленоглазый, такой мужественный, отчаянный, терпеливый, этот великолепный боец, способный, к тому же, излучать свет во мраке пещер, должен так глупо погибнуть, совсем чуть-чуть не дотянув до своей мечты, своей вершины?! Ну, нет! Злость на несправедливость судьбы и безразличии богов охватила варвара, удесятеряя его собственные силы. Ллеу добрался бы и сам, если бы всего сутки назад серая тварь не переломала ему ребра; его друг просто был сейчас не в лучшей форме — он знал это, и все-таки пошел на такой риск!
— Ллеу, держись! — киммериец спустился ниже, оказавшись на уровне своего спутника. — Не бойся. Ты можешь дотянуться до меня?
Юноша слабо кивнул.
— Тогда давай… я смогу удержать тебя.
— Нет! Я не хочу твоей смерти. Ты не сможешь двигаться вместе со мной, мы оба погибнем, — слабым голосом возразил Ллеу.
— Заткнись! Или я сброшу тебя со стены! Понял?! Я не буду ждать, пока ты сам сорвешься!..
Парень поверил в то, что его спутник вовсе не намерен шутить. Затея Конана казалась совершенно неосуществимой, однако юноша отцепился от стены и перебросил руки, обхватив могучие плечи своего друга.
Варвар стиснул зубы: Ллеу теперь всей тяжестью висел на нем, и с такой ношей ему предстояло продолжать подниматься! Он больше не смотрел вверх, прикидывая, сколько еще осталось — каждое движение грозило стать последним. Медленно, невообразимо медленно, рассчитывая каждый шаг, обшаривая стену в поисках малейшей зацепки, киммериец полз вверх; ему не хватало воздуха, легкие горели огнем, сердце колотилось с перебоями, то замирая, то пускаясь в неистовый галоп, кровь стучала в висках словно гигантский молот…
Гэтткт, распластавшись на краю уступа, дотянулся до него в тот момент, когда Конан понял: это конец. Схватив варвара за запястье, косматый исполин рванул его, вместе с Ллеу, вверх, спасая обоих.
Лежа на широкой гранитной площадке, варвар скоро пришел в себя. Рядом почти без чувств растянулся Ллеу. Лохматый «демон» сидел и задумчиво грыз какую-то невесть откуда взявшуюся веточку.
Киммериец перевернулся на живот, подтянул под себя колени и локти, и попытался подняться на ноги — удалось ему это уже со второй пытки. Он склонился над другом.
— Эй? Ты живой или как?
— К-кажется… живой. Мне десяти жизней не хватит, чтобы отблагодарить тебя, Конан, за ш а,
Варвар возмущенно фыркнул. Еще чего! Можно подумать, ему очень нужна чья-то благодарность… Но, видя перед собой Ллеу, в самом деле вполне ожившего, он все же ощущал что-то необъяснимое… может быть, счастье?.. Кром, что за нежности! И киммериец с раздражением — впрочем, явно напускным — проговорил:
— Ну, раз живой, тогда хватит валяться, вставай да пошли дальше, если уж мы забрались сюда по твоей милости.
Могучий гэтткт вдруг приблизился к Конану и неловко опустился перед ним на колени, коснувшись широким косматым лбом гранита — он воздавал должное тому, что варвар только что совершил. Потом косматое существо поднялось и молча указало чуть вперед, туда, где темнел огромный глубокий кратер, напоминающий жерло спящего вулкана. Ллеу, наконец, тоже встал на ноги и проследил взглядом за жестом гиганта.
Глубокий вздох вырвался из груди юноши, и он устремился к кратеру, приостановившись на краю лишь на миг, чтобы потом, забыв об усталости и боли, почти скатиться по оплавленным, словно когда-то кипевшим камням. Там, глубоко внизу, Ллеу замер, разглядывая нечто, выступавшее словно из глубин земли, из самого сердца Кезанкийских гор.
Разумеется, киммериец последовал за ним — наверху остался только гэтткт.
Ллеу, присев, обеими руками нежно гладил вросший в землю зазубренный кусок неизвестного металла, того же самого, из которого состоял и осколок, принесенный гэттктом.
Казалось, парень боится даже дышать — или не может этого сделать. Синие молнии змеились на его рукам, словно лаская содранные в кровь пальцы и ладони; и неясно было, исходят они от металла или от человека. Юноша наклонился ниже, и теперь словно пил это пламя, как воду, вбирая в себя каждой клеткой тела.
Он прикоснулся к металлу губами и замер.
Конан отвернулся. То, что здесь происходило, было таинством, и главное, он не желал видеть, как по прекрасному лицу друга струятся слезы переполнявшего его счастья.
Это понял и варвар: металл был живым; неизвестно, сколько тысячелетий, возможно, еще со времен атлантов, он пролежал в этих горам, ржавчина его не коснулась.
Он словно ждал, когда появится единственный, может быть, человек, который заставит проявить свои свойства и засиять от прикосновения теплых рук. Вот о чем бредил Ллеу прошлой ночью, говоря: «Он здесь… я чувствую, близко».
