и мощной шеей, сломанный нос и шрам на щеке, придающий лицу зверское выражение. И взгляд битого волка, прошедшего огонь и воду. От этого быстро ничего не добиться, а время уходит.
— Ты тоже герой?
И, не дожидаясь ответа, выстрелил ему между глаз. Мозги охранника полетели в сынка. Первая демонстрация намерений. Одно дело догадываться, что с тобой будет, совсем другое — увидеть собственными глазами. Допрос, в такой ситуации, когда нужно получить ответы быстро, пока не поднялась тревога, вещь совершенно негуманная. Адвокатов и прокуроров звать некогда. А про методы лучше не рассказывать. Только садистам такое может доставить удовольствие.
Он заговорил, многословно и с мельчайшими подробностями. Вот только пользы для нас не было. Папа, с двумя десятками самых верных джигитов, в деревне отсутствовал. Отбыл, по каким то своим хозяйственным делам. Поэтому и сынок раскатывал по здешним дорогам на папиной машине, перед местными красотками порисоваться. Облом, оставаться здесь нельзя, а цель операции отсутствует. Обстреливать или входить в деревню не имеет ни малейшего смысла, тем более что приказ ясный — гражданские лица пострадать не должны. Англичане не должны иметь предлога для давления на правительство.
Мы оставили всех троих возле дороги, прикрепив плакат с объяснением за что, и заминировав тела.
Выпуск решили отметить как можно более запоминающимся способом. В последний поход, длина маршрута которого составляла до 100 километров, отправляются колоннами, в полном боевом снаряжении. Вес индивидуального снаряжения достигает тридцати килограммов. Весь путь, занимающий день и ночь, необходимо пройти, не потеряв ни одного своего товарища. На случай, если кому-то в пути станет плохо, в поход берут носилки, которые, в случае необходимости, бойцам предстоит тащить по очереди.
Встречать их прибыло командование бригады и пограничных войск. Неожиданно приехал министр обороны Бегин и офицеры Генштаба. Бегин подошел ко мне, задал несколько вопросов. Было впечатление, что хочет посмотреть с целью убедиться, что, поддерживая создание нового подразделения не ошибся. Вообще, он производил странное впечатление. Невысокий, на мой взгляд, совершенно некрасивый, с толстенными линзами очков.
На фоне форменных мундиров, рубашек навыпуск и сандалий у гражданских, единственный был в костюме и с галстуком. Такой весь из себя интеллигент. Притом, что я знал, что он в некоторых вопросах умел очень резко отстаивать свое мнение и имел характер вовсе не мягкий.
Похоже, меня включили в свои люди. И все что я делаю, это и аргумент для споров наверху. Если команда Бегина потерпит поражение, мне ничего хорошего не светит. Будут ставить других людей. Ну и что? Я в политику не лезу. Я просто делаю свою работу. И хочу сделать ее хорошо. Я бы мог арабов понять, если бы они, как и положено партизанам, воевали бы против армии. Убийство мирных жителей понять и простить нельзя. Больше двух тысяч лет тому назад один очень неглупый римлянин сказал: «Si vis pacem, para bellum», что переводится так: «Если хочешь мира, будь готов к войне». Поэтому я сделаю все, что от меня зависит, чтобы они умерли, а мы жили. И лучше это делать на их земле, не дожидаясь пока они пожалуют к нам. В 1944 г. мы вышли к какому-то большому хутору. Немцы-«факельщики» пытались сжечь этот хутор, но, увидев нас, сбежали. Только одного из «факельщиков» поймали. Мы освободили из заколоченного досками и облитого бензином, предназначенного к сожжению сарая, большую группу местных жителей. Деревенские, вырвали поджигателя из наших рук и немедленно повесили его на дереве. А я отвернулся, хотя должен был, как командир, прекратить самосуд. Совершенно не мучает совесть, что не сдал его, как военнопленного...
А социалистические партии имеют четко определенную «официальную» идеологию в военной области. Признается только оборонительная война в качестве последней меры защиты. Официально считалось, что операции проводятся сразу же после арабского нападения и поблизости от него. С точки зрения моральной это было красиво, с точки зрения военной — опасно и неэффективно...
Наконец, издалека послышался мерный шаг армейской колонны, завершавшей тяжелый ночной марш. Мимо нас шли запыленные, в пропотевшем обмундировании, обвешанные оружием и подсумками солдаты, которые с честью выдержали этот экзамен. Колонна вступила в ворота. Там бойцов уже ждали накрытые столы с солдатской трапезой. Я дал бойцам час, чтобы они привели себя в порядок после тяжелого многочасового перехода. В строю стояло 150 человек. Рост, в пределах 175 — 190 сантиметров. Здоровые, плечистые, мощные. Потаскай на себе сорок килограммов часов семь в день, побегай, попрыгай на полосе препятствий и на марше, поработай на стрельбище и полигоне, таким же станешь. Только четверо из них родились в Израиле. Остальные, в быту, говорили на сорока языках. Над площадью реяли флаги Израиля, ЦАХАЛа и МАГАВа. Звучит гимн Израиля «Атиква». Шеренги замерли по стойке смирно, офицеры отдают честь флагу. На сцену выходит генерал, командующий пограничными войсками, старшие офицеры. Генерал поздравляет солдат с успешным зачислением в роту спецназа. Каждому торжественно вручается зеленый берет с эмблемой нашей роты. Теперь, они официально окончили учебу.
А с эмблемой у нас были большие проблемы. Даже конкурс организовали, на лучшее предложение. Чего только не предлагали, половину рисунков и надписей в приличном обществе демонстрировать нельзя. В конце концов, остановились на оскаленной волчьей пасти. А что? Хищник, имеющий свою территорию, защищающий ее и охотится стаей. Не хуже прочих.
Какой дурак сказал, что Африка рядом. Холод продирал до костей. Дождь шел, не переставая третьи сутки. Это был первый наш общий выход всей ротой, уж больно цель жирная и зубастая. Кто думает, что сидеть в засаде очень интересно, сильно ошибается. Выслеживать объект нудное и неинтересное занятие. Это скучно, трудно и требует большого терпения.
Мы лежали в полной готовности. Два взвода перекрывали дорогу в оба направления, на случай подхода подкрепления, третий на склоне холма. На обочинах дороги приготовлены противопехотные мины. А на самой дороге — фугас. Уже два часа должны были появиться машины Раджиба аль Халиди. Его с нетерпением ожидают в Аммане на очередных переговорах с правительством. На такие совещания в одиночку не ездят. Чем больше бойцов, тем выше статус.
Ну, наконец-то. Наблюдатели сигналят. 4 грузовика и его личный «Кабриолет — С», говорят, в такой Гитлер ездил. Первая машина притормозила перед поворотом. Под колесами рвануло. Остатки легковой машины закувыркались по дороге. Грузовики резко затормозили, сбиваясь в кучу. Ударили гранатометчики. Очень хорошая вещь, этот израильский матоль. Компактнее фауспатрона и еще и осколочную гранату имеет. В каждую машину вошли по два снаряда. Открыли огонь пулеметы, добивая самых шустрых, успевших выпрыгнуть из кузова грузовиков при первом взрыве. Все-таки, они имели неплохую подготовку, один даже добежал до приготовленной мины на обочине. Первый взвод поднялся и вышел на дорогу. Они шли, внимательно вглядываясь в тела. Каждому лежащему стреляли в голову. Еще не хватает, чтобы недобитый оказался за спиной. Сигналят. Все чисто. Раджиб был в легковой, опознали по оторванной руке. Уж очень любил красивую жизнь. Золотые часы от Картье остались целыми. Хорошая фирма, небьющиеся.
Пора уходить, пока вся округа не сбежалась полюбопытствовать. Хотя, в последнее время, они не очень рвутся посмотреть. Наши вылазки их изрядно напугали — это уже девятая акция. Последнее время в округе изрядное оживление, собираются главари, уже поняли, что поодиночке от нас не избавиться. Надо менять тактику, чтоб не влипнуть. Но прекращать ликвидации главарей нельзя, даже временно, бандитов надо отстреливать у них дома, а не ждать, пока они пожалуют к тебе. Когда уже армии спустят команду фас, а не перестанут дожидаться очередной вылазки, чтобы демонстрировать исключительное миролюбие и только ответные действия? На иорданцев англичане, даже если бы хотели, воздействовать не могут.
