Похоже, идет к тому, что скоро там наступит окончательный хаос, когда в двух кварталах три банды и никакой власти. Тогда все равно придется нам вводить войска, но за это потерянное время будет еще пару сотен погибших. Глупейшее поведение. Вместо того чтобы договориться с королем, они предпочли его подсиживать, да еще нас провоцируют на ответные действия.
Я теперь имел доступ к информации разведки и возможность планировать акции. Это было удобно, но главное, я попал в коллектив людей, которые принимали решения, на равных. Сорокалетние генералы и тридцатилетние полковники, руководящие Генштабом и округами не настолько выделялись опытом и возрастом, чтобы цедить мне указания сквозь зубы. У большинства хватало мозгов, чтобы выслушивать мои соображения. Министр обороны в эти дела не лез, считая, что нужно предоставить возможность действовать профессионалам. Поэтому я не вызывал явного раздражения, как выскочка и назначенец. С другой стороны, лучше мне было специально гадостей не делать. И моя рота до сих пор считалась большим секретом, хотя очень многие о ней знали. Я бы даже сказал, слишком многие. Англичане, так точно. Но в газетах писали «подразделение Н» и имена не озвучивали, хотя журналисты заходились в восторгах, все- таки армия начала демонстрировать для чего она существует. Поэтому перед газетчиками выступал генерал Каплинский, и вся слава была его. Так что ссориться нам было не из-за чего, а в политические разговоры я не вступал, демонстрируя единственную доблесть — стремление бороться с врагом. Многим это нравилось, так что с большинством армейских начальников у меня установились прекрасные отношения.
— Там собралось две, может быть, две с половиной сотни добровольцев из Сирии и Ирака. Есть немецкие инструкторы, из недобитков и беглых военнопленных. После окончания подготовки это будет серьезная сила, и нацелены они именно на нас, — говорил старый знакомый из армейской разведки. Личностью он был незаурядной, иногда казалось, что он больше араб, чем любой настоящий араб. Ходили слухи, что он учился у самого муфтия и тот считал его любимым учеником.
— Требуется опережающие действия. Проникновение со стороны друзов, проводников они дадут, договоренность уже есть. С той стороны Иордана нас не ждут. В паре километров от лагеря есть пост иорданской армии, но они вмешиваться, скорее всего, не будут. Им эти сирийцы тоже не очень нравятся.
— Ты говорил, что пора менять тактику, сказал Дейч, — вот тебе и карты в руки.
Впереди и сзади шли проводники, хорошо изучившие местность и подходы к лагерю. Колона время от времени меняла направление движения, то ускоряясь, то замедляясь, но остановок не было. Отдых был только один раз — полчаса. И за все время никто не заговорил и не закурил. Затем, по безмолвной команде, снова поднялись и зашагали вперед. К полуночи добрались до реки и расположились в засаде, внимательно наблюдая за лагерем. 120 моих бойцов и 8 друзских проводников. Каждый нес на себе сорок килограммов амуниции и по два двухкилограммовых минометных снаряда. Иордан вздулся от дождей и стал гораздо шире. Остаток ночи готовили позиции.
— Огонь! — скомандовал я и хлопнул по плечу солдата, сидевшего рядом за минометом. Солдат нагнулся и опустил мину в ствол. Непрерывный поток мин устремился к лагерю. Там началась паника, люди метались и кричали. Часть кинулась к реке, несколько десятков к дороге прямо на засаду. Заработали пулеметы, выкашивая бегущих, потом перенесли огонь на лагерь и пытающихся уйти от огня через реку. Щелкали выстрелы снайпера. Вот свалили кого-то, пытавшегося навести порядок.
Пять минут прошло. Мины практически кончились. По свистку поднялись и цепью пошли вперед. Уцелевшие арабы бежали к Иордану, в надежде спастись. Шансов переплыть на другой берег под пулеметами у них было мало. Отстреливаться пытались совсем не многие. В плен не брали, тех кто подавал признаки жизни, добивали. Через сорок минут после первого взрыва, зачистка была закончена.
— Потери?
— Трое убито, 11 ранено. Двое тяжело.
— Какие две сотни, сказал Орлов. — Тут только на берегу не меньше пяти.
— До сегодняшнего дня все акции были на основе данных разведки, и они не ошибались. Может, пополнение приехало. Все равно некогда считать. Документы, оружие собрали?
— Да.
— Вот пусть они там и разбираются, откуда лишние взялись. Все, задача выполнена, собираемся. Нам предстоит обратный марафон. Что ты там такое держишь?
Моше смущенно продемонстрировал богато украшенную саблю. Ну, это нормально. Взять трофей в бою, по-моему, заложено в человеке еще с каменного века.
— Ладно, оружие можно. Поймаю кого на мародерстве, вышибу из роты.
— Товарищ капитан, разрешите обратиться?
— Чего тебе, Шейнерман?
— Там нашли европейца.
— Ну, покажи.
Он, действительно, был похож на араба, как китаец на француза. Среди арабов иногда попадаются и блондины тоже, остались потомки крестоносцев, но это европейская рожа, хотя и сильно загорелая, совершенно не вписывалась в местные. Чем-то таким, совершенно европейским от него несло. Этого не объяснишь. Когда кругом выходцы из разных стран, очень часто с первого взгляда видно происхождение. А если уж сказал пару фраз, по акценту, сразу понятно. Исключения очень редки и это практически одни молодые, которые выросли здесь и стараются быть похожими друг на друга и в поведении, и в одежде. Глядит исподлобья, с ненавистью. Нога прострелена и наскоро перевязана.
— Мертвым притворялся, — возбужденно говорит Арик, — и кобура, явно не рядовой.
— Татуировку смотрели?
— Это как?
— Рубашку пусть снимет и руки подымет. Не понимаешь? Хенде Хох!
Сидит и не реагирует.
— Все равно не понимаешь? Помогите-ка ему. Да, не ботинком в живот, руки ему поднимите. Ну вот, имеется, сволочь недобитая. Мало ему Европы было, сюда приехал.
Я выстрелил ему в голову.
— Может, надо было сдать в разведку?
— А чем он лучше других? Тащить эту скотину на себе, кормить его, поить, в тюрьме, еще и выйдет на волю через несколько лет — ответил я, отворачиваясь.
Засада на пути нарушителей границы — это хорошо. Вот только у нас задача несколько другая. Если уж решили подловить, лучше, когда они не ждут нападения. Сегодня мы попробуем новый фокус. Место засады выбрано почти идеально, два взвода лежат на вершинах холмов по обе стороны от дороги. Заметить нас практически невозможно, уж чему-чему, а маскироваться научились.
Три грузовика, набитые вооруженными людьми расстреляли из гранатометов, по нескольким выскочившим из машин открыли пулеметно-снайперский огонь. В течение пяти минут все было кончено. Пока два отделения проверяли машины, собирали оружие, третье минировало дорогу и подходы к разбитому каравану. Второй и третий взвод занимали новые позиции. Услышав рядом с селом такую стрельбу, арабы решили выяснить, в чем дело. Через полчаса подлетело еще пять разнокалиберных машин битком набитых людьми, грозно размахивающими оружием. Они кинулись к остаткам машин. Не надо было быть полиглотом, чтобы понять их гневные крики и проклятия. Я подал сигнал. Это был не бой, а избиение. Три десятка людей были скошены за секунды. Потом снова добивали, собирали трофеи. Самое время наведаться в деревню.
