не только в современной политике, с ее пятилетними планами и государственным управлением экономикой, хотя рост промышленности очень впечатляющ… Я Русью интересуюсь еще с молодости. Вот вы никогда не задумывались, как ваша страна повлияла на историю Германии?
— Это про необходимость союза с Австрийской империей? Вместе бы весь мир захватили? Слышал я эти разговоры, только все это мечты задним образом. Мы всегда сильно умные и знаем лучшее решение через годы. Тогда слишком много было проблем и противоречий во взаимоотношениях. Балканы, поддержка Австрией Турции, таможенные тарифы на нашу сельскохозяйственную продукцию. Да и просто экономическое и политическое соперничество. Поумерил бы аппетиты император Австрийский — глядишь, и договорились бы, но наш Каган был ничем не лучше и совершенно не понимал слова «компромисс». Очень проблематично дружить сильным соседям. У них всегда имеется друг к другу масса претензий. И по поводу давно прошедших войн и границ, и по поводу торговых и дипломатических отношений. Лучший вариант — дружить через соседа с его врагом.
— Хорошо сказано, — согласился Леманн, — но не всегда соответствует жизни. Если имеется серьезная платформа для переговоров, то существуют варианты. Простейший — это обоюдные гарантии на случай нападения на дружественное государство. Именно «на него». Если оно начинает первым, договор теряет силу. Очень способствует миру на континенте. Особенно если в эту систему включается несколько заинтересованных государств. Это мир для всех. Пусть и не очень дружественный… э… холодный, но без окопов от Балтийского до Черного морей и миллионов жертв.
«А вот такого тезиса я еще не слышал, — с уважением подумал. — Похоже, он на мне проверяет свои будущие предложения. Совсем не глупая идея. Вопрос в реализации».
— Но я, собственно, не об этом, — говорил между тем Леманн, — Русь дважды убивала возможность Германии стать великой державой. В первый — было очень давно, в семнадцатом веке, когда была захвачена и аннексирована Восточная Пруссия. Я знаю, — отмахнулся он пухлой рукой, смахивающей на окорок, — все возражения и причины. Каждый делал то, что ему было выгодно, и вступление в войну на стороне Польши было не лучшим вариантом. Тогда, естественно, этого знать никто не мог, не так давно русские войска били все кому не лень, но в результате были потеряны большие территории, богатые города на Балтийском побережье и множество населяющих эту землю людей. Часть, надо отдать должное русским, свободно покинула свои земли, но переселились они все больше в Богемию и Моравию, привлеченные льготами. Габсбурги использовали их для заселения пострадавших в Тридцатилетней войне провинций. А вот для Берлина люди и доходы с земель были потеряны навсегда. А потом она десятилетиями вмешивалась в немецкие дела, стремясь держать Германию раздробленной.
— Ну, — закатывая глаза, возражаю, — если на историю смотреть подобным образом, то Пруссия существует на землях славянского племени пруссов, да и Бранденбург — не исконно немецкая земля. А уж в Ливонии немцам и вовсе нечего было делать совсем. Пригласили их поляки помогать против язычников — вот и служили бы честно, согласно вассальной присяге. Русь вернула себе древние славянские земли, — он усмехнулся на такое определение, — мы разве что остановили длительный, но ничем не обоснованный «Дранг нах Остен».
Сказать «указали на место» было бы неудобно, так что я подобрал более вежливое выражение.
— Никто на первых порах не мешал Пруссии переключиться на другое направление. А вот если бы этого не произошло, она, закрепившись в Ливонии, потом обязательно занялась бы и Польшей. Для начала — Познань и Померания. Потом, вполне возможно, и что-то другое. Это ведь легко увидеть по поведению Австрии, захватившей Южную Польшу и Силезию.
— Вы правильно ловите мысль, — довольно сказал Леманн. — Осязаемо увеличившись в размерах, обретя уверенность в силах и имея более многочисленное население, Пруссия вполне могла объединить и остальные немецкие земли. Тогда уж Бавария с Тюрингией, и та же Силезия, стали бы нашими. Совсем другая ситуация! Политически и экономически страна встала бы на один уровень с другими Великими державами!
— М-да, — подумав, сказал я, — странно звучит, но чего Не бывает. Вот я только никак сообразить не могу, а когда это Русь пруссаков или, шире, северных немцев вторично обидела? До двадцатого века никаких серьезных столкновений у нас не было. Даже сделали в свое время изрядную глупость и не сообразили, к чему приведет германский союзный договор.
— А не было войн, — отрицательно помотал Леманн головой, — было гораздо хуже. — Наверное, мой взгляд был достаточно красноречив, и он сердито воскликнул: — Да! Именно так! Пока Европа, вплоть до середины девятнадцатого века, тонула в крови бесконечных войн, пытаясь хоть как-то выйти из тупика, в который сама себя загнала, и для этого устраивала буржуазные революции, Русь сидела в стороне, собирая бывшие земли Орды, и не слишком вмешивалась в европейскую политику.
— У нас было чем заняться с Турцией, — пробормотал я.
— Били, снова били и опять били, — отмел он возражения. — И, между прочим, благодаря завезенным голландцами технологиям. Потом, убедившись, что имеется новый, более продвинутый игрок, лихо сменили основного торгового партнера и стали не менее старательно дружить с Англией.
На острове шла промышленная революция, и Англия крайне нуждалась в постоянном поставщике сельскохозяйственной продукции. Достаточно близко была бывшая Восточная Пруссия, а весь юг, вплоть до Крыма, был уже распахан, и зерно нуждалось в покупателях. То есть прекрасно нашли друг друга две заинтересованных стороны. Вы десятилетиями кормили Англию, — обвиняющим тоном заявил Леманн. — Из Кенигсбергской гавани ходили целые караваны судов. А ведь эти доходы могли быть немецкими! Ну ведь и поставки из России шли бы через немецкие порты Прибалтики, — уже более спокойным тоном, закончил он. — Как минимум пошлины.
Ваши помещики тоже не все были контуженные на голову военные. — Он улыбнулся, показывая, что шутит. — Деньги — вещь заманчивая. Они скупали или отнимали у мелких крестьян землю, чему очень способствовало вовремя проведенное законодательство, превращающее общинную собственность в частную. Стали очень быстро расти имения.
По вашим же статистическим данным, почти шестьдесят процентов наиболее плодородных земель принадлежали средним и крупным хозяйствам. Конечно, земля не одинаковая, на юге урожай лучше, и почва более плодородная. Вот и внедрялись новейшие сельскохозяйственные технологии по всей Польше и Восточной Пруссии. — Он усмехнулся и поправился: — Висленской и Балтийской губерниям. Не только зерно поставлялось на Остров. И не одной Великобританией заканчивался мир. По производству сахара Русь к войне вышла на первое место в мире. Да много чего везли. Вы ведь до сих пор покрываете до трети потребностей англичан во множестве вещей и продуктов, несмотря на не очень дружественные отношения. Один раз ввести блокаду, — его глаза блеснули азартом, — и станет британцам довольно кисло.
— Или они найдут другого поставщика, — скептически сказал я. — Сыграем на руку тем же американцам, освободив рынок для них.
— Русские вербовали лучших английских специалистов и строили новейшие фабрики и заводы, — не обращая внимания на возражение, гнул он свое. — Еще и получали ссуды в Великобритании под это дело. Никто тогда в Европе и представить себе не мог, что его ждет! Русь начинала с копирования английских и французских товаров. Низкий уровень цен в стране, разоряющееся крестьянство, которое шло на фабрики и заводы, позволили завалить Запад и Восток множеством товаров не очень высокого качества, но по низкой цене. Причем качество со временем повышалось, а рынок уже был захвачен демпинговыми ценами.
Долго он мне еще будет рассказывать о второй русской модернизации? — сохраняя внимательное лицо, размышлял я. Знаю я все это. Не хуже него знаю. И в университете обсуждали, и отец мне много объяснял в свое время, как Окаянный сбрендил. И про железные дороги, которые первоначально строились для вывоза зерна и прочего крайне интересного за границей добра, и только потом военные всерьез задумались о значении для армии перевозок. Централизованное планирование и государственные интересы в этой сфере проявились достаточно поздно, и все было ориентировано именно на экспорт. Зато железные дороги невольно дают толчок целому комплексу отраслей, связанных с ними. Металлургия, добыча угля, производство собственной техники — локомотивов и вагонов, а там уже недалеко и до собственных грузовиков. С одной стороны, железные дороги позволяли транспортировать промышленные грузы, а с другой — формировали спрос на металл.
Появились судостроительные верфи, а потом вместо торговых кораблей строили уже военные суда. Да много чего… Вся проблема была в том, что большую и быструю прибыль давала всегда легкая
