друга вплоть до развала СССР. Автор нашей истории все время гадил, стараясь ударить побольнее. Русофоб хренов.
Не могли благородные белые офицеры служить красным. Это после убийств и конфискации имущества. Особенно, окончившие пажеский корпус и в генеральских званиях. Куча примеров, что не могли! Да представить себе, что во время войны высшие офицеры начнут требовать отречения просто невозможно. Это прямой путь к нестабильности, начинается дележ власти. В конце концов, зачем нужно было отречение? Ввели бы парламентскую монархию. Живет себе Великобритания с королевой, и небо не упало. Вполне себе демократия, независимо от того, кто руководит. Она все равно политикой не управляет. Идиот автор нашей книги.
Николай не мог отречься. Вообще не один русский царь не отрекался кроме Николая. Их душили шарфами, убивали вилками и табакерками, но ни один даже и не подумал бросить на произвол судьбы, вверенный им Богом народ. Мог ли человек, называющий себя «Хозяином земли Русской» подписать эту бумажку? Да никогда!
М-да… Это меня уже заносит…
Я отвлекся от занимательного разоблачения исторических несуразностей и прислушался.
- Сначала тяжело было, - рассказывала между тем Нина Алексеевна. - Не понятно, что и как, да и вообще на птичьих правах.
Похоже, она уже давно говорила, а я не прислушивался.
- Нет, я понимаю про другие миры, тем более что столько лет в библиотеке работала. Хочешь, не хочешь, начинаешь книги читать. Не люблю фантастику, но когда Никита начал страшно сложно объяснять подробности, я кое-что соображала. Какая собственно разница та Америка или эта, главное, чтобы детям было хорошо. Многие в те годы уезжали, у нас соседка с дочерью даже в Австралию, а вокруг сплошной мрак. Зарплату не выплачивают месяцами, как жить не понятно. Там стреляют, здесь грабят. Киллеров развелось как собак нерезаных. Слово то какое… Киллеры. Не нравится, когда убийцами зовут, а тут такое красивое слово, как будто оно что-то другое означает. То же самое. Бандиты стаями бродят. Постоянно только и слышишь: «Незаконные бандитские формирования». Как будто законные бывают. Сходишь в мэрию и зарегистрируешься.
Ладно еще всякие солнцевские с люберецкими, так полезла уже и кавказская шпана. Прямо толпами. Мало им у себя войны к нам понаехали. Хватит уже, что Никита отслужил. Слава Богу, - она перекрестилась, - целый вернулся. Я ведь знаю, все его приятели до армии или по тюрьмам сидят, или матери их плачут, навещая на кладбище. Дружки ихние памятники богатые отгрохали, нужны им эти мраморные надгробия. Нет больше детей. Страшно то когда родители детей хоронят. И ведь будут потом рассказывать, какие мальчики все из себя хорошие были. Ага, на новых машинах, в куртках кожаных и золотой цепью до пупа. Встретишь на улице в темном переулке, испугаешься. Кулаки с мою голову, глаза бешеные, переступят и не заметят.
Я впервые посмотрел на нее внимательно. А ведь не старая еще женщина, пятидесяти наверное нет и неплохо смотрится. Вроде и не дура, но по совсем недолгому предварительному общению замкнулась на внуке и больше ничего не интересует. Что бы я сделал, если бы приехав в чужую страну, обнаружил все эти странности? Не знаю, но заинтересовался бы точно. А ей все пофиг. Жила бы семья родная и нету других забот. Может так и нужно? Именно так и правильно?
- Так теперь, - продолжала журчать она, не особо обращая на меня внимание, - он тоже все где-то вечно бегает. Приедет на денек и опять исчезает. Коммивояжер. Думает, не понимаю. На торговле в разнос такие деньги не сделаешь. Что-то крутит. Не сидится ему на месте, - со вздохом сказала она, - не говорит, но я ж вижу. Тоже адреналин в крови играет. Лишь бы с уголовщиной не связывался. А ты как считаешь?
- Ничего противозаконного он мне не предлагал, - твердо заверил я. - Я хоть и в отставке, но офицер. Никогда бы связываться с урками не стал. Она довольно закивала. - Работа по перевозке разных ценностей.
Это меня Никита заранее предупредил, что говорить, чтобы расхождений в показаниях не было.
- Конечно, риск имеется, бывает и грабят инкассаторов, но один два случая в год по всей стране. А страна большая! Зато и платят неплохо.
- А форму выдают? Страховка что включает? Отпуск сколько дней? А оздоровительные? А телефон выдают? А бензин оплачивают? - моментально обстреляла она вопросами с пулеметной скоростью.
- Я пока не знаю, - осторожно сказал я, мысленно записывая за ней.
В натуре, мне все это положено или нет? И на каких основаниях я здесь жить буду? Никита сказал приглашение от работодателя с оформленной визой, Грин картой и полным набором, включая разрешение на работу. Это кто ж меня пригласил и на каких условиях? Откуда у них самих документы? И меня совсем не привлекает возможность жить роскошно, если за чужой счет и в любой момент можно получить пинок в зад. То есть я в это не верю, какой смысл был все объяснять, могли просто приказывать, куда бы я делся, но хотелось бы иметь что-то и в кармане. Вот он вернется, и все подробно обсудим. Куда этот гад ушел, сколько можно ждать?!
Нина Алексеевна искоса глянула на меня. Как я ее понимаю! Приехать неизвестно куда на неизвестно что, и даже толком не обговорив условия. Настоящий даун, помноженный на падение в детстве головой о пол. Если бы она узнала, на какую работу меня в реальности пригласили, еще и не то подумала бы. Я вчера, старательно на ночь глядя, вспоминал, как в фильмах борются с оборотнями и вампирами. Скорее всего, здесь все по-другому, но если мы в книге, очень логично употреблять испытанные методы. Надо будет, потом спросить где ближайшая церковь и взять освященной воды. Из детского водяного пистолета стрельнуть и посмотреть на результат. Ну, где наша не пропадала. Великий русский авось как всегда вынесет. Или нет. Это уж как повезет.
- Америка это очень странное место, - завелась она опять. - Все живут в пригородах, вот как мы. Особняки с газонами вокруг, а общения никакого. Даже транспорта общественного нет. Не ходят автобусы и все. Все ездят на машинах и тротуары отсутствуют. А соседи вечно улыбаются, но поговорить, никогда не остановятся. «Как дела?» - передразнила она кого-то, - и мимо… Просто так никогда не зайдут и даже если им что не нравится, все равно в глаза не скажут. В полицию позвонят.
То ли дело у нас, мысленно поддержал я. Вечная ругань в нашем дворе, где дом еще дореволюционных времен стоит. Мы так всю жизнь жили в бывшей комнате дворецкого. Такие вещи все прекрасно помнили. Кто в перестроенной дворницкой, кто в перегороженных барских комнатах. Зато потолки высокие и никто в жизни не будет звонить в милицию. И за неимением телефона, и потому что проще в суп соседу плюнуть. Мы то еще отдельно проживали в пристройке с отдельным входом, а в коммуналке вообще мрак и ужас творился. Вечно кто-то выясняет отношения, чья очередь что-то там делать. И нормально жили, никто не думал что это что-то странное.
- Хорошо еще Лизонька меня не забывает. Хорошая девочка. За два года кучу экзаменов сдала и диплом врача получила, - с гордостью сообщила она. - Сама с пустого места начинала, а сейчас уже и клинику свою имеет. Маленькую пока, но там очередь на месяцы вперед расписана. Еще и лаборатория какая-то. С утра до вечера все трудится и учится, не то что мой оболтус. Тяжело ей приходится, но знает что хочет. И всегда с уважением, и делится со мной своими делами. Жаль, - вздохнула она, - что у меня нет такой дочки, но она лучше родной.
Все это время она продолжала кормить внука и, наконец, тарелка опустела.
- Вот и мальчик наш золотой закончил, - пропела она тем специфическим тоном, которым разговаривают с детьми значительная часть бабушек. - Замечательный ребенок, - сказала уже мне. - Умный, и не болеет.
» Ага», - подумал скептически я, делая соответствующее восхищенное лицо, - «странно было бы, если бы болел. Уж своему сыну она наверняка эту самую биоблокаду сделала. А так может и умный. Родители у него точно не дураки».
- Ба, - спросил ребенок, обнаружив, что мультик кончился, - можно я во двор пойду?
- А я прослежу, - поспешно вмешиваюсь. Сил моих уже нет, ее слушать.
- Только со двора не выходите.
- Никогда, - топая сзади за мальчиком, пообещал я. - Прослежу.
Он дошел до двери и обернулся на меня. Надо понимать я должен открыть.
