феномен — тенденция к 'ненасильственному преодолению границ', к мондиализации мира, к «мягкому» смешению всех предметов, людей и существ в неком едином тигле, в One World. За фазой нерушимости границ наступила фаза отмены границ, но на сей раз речь шла не об экспансии и тотализации субъекта, агрессора, но о консолидации жертв в едином чисто объектном пространстве. Совершенной формой такой идеологии является модель, известная как 'soft ideology', в которой речь идет о смешении между собой самых разнообразных компонентов в том случае, если они лишены ярко выраженного агрессивного начала, субъектности.
Исторически в то же самое время, как появились первые признаки soft ideology (т. е. в конце 60-х — начале 70-х нашего столетия), возник сопутствующий феномен: современный терроризм. Конечно, терроризм существовал и раньше, но до определенного момента он оставался довольно маргинальным явлением, в котором сосредоточивались наиболее интенсивные проявления политической агрессии перед лицом непоколебимой стены системы. Современный терроризм, однако, весьма отличен от радикальной политической линии революционеров XIX — начала XX веков, так как он имеет тенденцию к тому, чтобы превратиться из крайнего политического и довольно прагматического средства в некоторый самостоятельный феномен, самодостаточный и представляющий собой особый вид идеологии. Представители цивилизации, основанной на soft ideology, постепенно расширили понятие «терроризм», включив в него все те проявления, которые контрастировали с базовыми установками собственной доктрины. Иными словами, терроризм стал синонимом агрессии в ее наиболее общем метафизическом смысле. К полюсу терроризма постепенно стягивались все те компоненты нынешней реальности, которые не укладывались в нормы, навязанные 'мировым сообществом жертв'. Политические партии, альтернативные либеральной системе, религиозные течения, даже целые народы переходили в сектор «терроризма», сдвигаемые туда расширяющейся западной моделью.
Терроризм стал постепенно последним прибежищем субъекта, жаждущего тотализации в мире, где эта жажда поставлена вне закона. Неудивительно, что постепенно начала складываться самостоятельная доктрина агрессии, доктрина чистого террора по ту сторону более узких партийных, национальных или религиозных интересов.
6. Первая Линия
Явление чистого террора — последнее слово в истории агрессии и либеральной борьбы с ней. Заканчивается время 'терроризма по узко партийным соображениям'. Все больше людей осознает прагматичность конкретной партийной принадлежности в случае их личного экзистенциального выбора. Кроме того, все яснее становится беззащитность классических идеологий перед лицом всепоглощающей и всерастворяющей мондиалистской soft ideology.
Всплеск мая 1968 года привел к унылому и беззубому, рекуперированному реформизму, к социал- демократической карикатуре. Палестинская интифада окончилась компромиссным сговором Арафата с Тель-Авивом. В результате краха советской системы брошены на произвол судьбы разлагающиеся останки герильи в Латинской Америке. С правым терроризмом справились еще раньше. Налицо доктринальное, идеологическое поражение всех 'врагов открытого общества'. Но несмотря на все суррогаты, предлагаемые сторонниками soft ideology (эксцентричная и чисто визуальная агрессия в молодежных модах, бесконечные телебоевики с кровью и трупами, снятие цензуры на продукцию «садо-мазо» и т. д.), сохраняется особый тип людей, от которых агрессия неотторжима, которые испытывают непрекращающуюся, мучительную жажду 'тотализации субъекта', выхода за границы в сферу трансцендентности. Именно они начинают закладывать фундамент новой идеологии, универсальной идеологии по ту сторону устаревших и отживших клише.
В 1994 году в Италии вышла книга Энрико Гальмоцци с названием 'Субъект без границ' — 'Il soggetto senza limite'. Ее автор — один из основателей крайне левой террористической организации 'Первая Линия', Prima Linea, которая конкурировала cо знаменитыми 'Красными Бригадами'. Крайне показательно, что книга левого экстремиста, анархо-коммуниста Гальмоцци посвящена д'Аннунцио, основателю фашистской партии Италии, стороннику аристократии и, вообще, человеку, традиционного относимому к крайне правому политическому флангу. Энрико Гальмоцци блистательно разбирает феномен д'Аннунцио с экзистенциальной точки зрения и проводит интереснейшие параллели с деятелями анархизма и даже с Лениным. Самое важное, что здесь речь идет не о прочтении д'Аннунцио «слева», но о поиске единого универсального критерия, который смог объединить людей одного и того же метафизического типа по ту сторону идеологических разногласий. Формула, найденная Гальмоцци для названия своей книги, представляется настолько удачной, что могла бы служить общим, универсальным лозунгом для всех противников 'мягкого концлагеря' современного мондиализма.
'Субъект без границ' — это предельно чистое воплощение метафизического смысла агрессии, это удивительно точный лозунг, выражающий глубинную природу Чистого Террора. Отныне все будет зависеть только от способности 'обособленных людей' проститься с прежними идеологическими иллюзиями, распознав метафизическую необходимость и неизбежность нового структурирования социального поля — не по шкале «правое-левое», но по критерию: 'друзья агрессии' против 'врагов агрессии'. И кто знает, не спровоцирует ли мондиалистская интеграция людей-объектов, людей-жертв в единое планетарное либеральное сообщество, в Единый Абсолютный Объект, появление нового и последнего лица мировой истории — Абсолютного Субъекта, Субъекта без границ, который совершит заключительный финальный акт эсхатологической драмы?
DER ARBEITER (об Эрнсте Юнгере)
Эрнст Юнгер — крупнейший современный немецкий писатель, чья литературная и политическая судьба является классическим символом всего авангардного, живого и нонконформистского в европейской культуре XX века. Участник и свидетель двух мировых войн, один из главных теоретиков немецкой Консервативной Революции 20-х-30-х годов, вдохновитель национал-социализма, быстро ставший 'диссидентом справа' после прихода Гитлера к власти, переживший опалу в период нацистского тоталитаризма и подвергшийся тем не менее остракизму со стороны победителей во время «денацификации», сумевший своим талантом и глубиной своей мысли преодолеть предрассудки «демократов» — Юнгер сегодня по праву считается эмблемой XX века, выразителем чувств не просто 'потерянного поколения', но 'потерянного столетия', полного страстной и драматической борьбы последних сакральных всплесков национальной жизни против удушающего профанизма технократической универсалистской современности.
Юнгер — автор многих романов, эссе, статей и рассказов. Он разнообразен, многопланов, сложен, подчас противоречив и парадоксален. Но главной темой его творчества был и остается «Труженик», центральный, почти метафизический персонаж, явно или подспудно присутствующий во всех его произведениях. Не случайно наиболее известная и концептуальная его книга, которую он редактировал и переписывал в течении всей своей жизни, так и называется 'Труженик'.
'Труженик', 'Der Arbeiter' — это центральный тип всех тех политических, творческих, интеллектуальных и философских движений, которые, несмотря на их разнообразие, объединяются в понятии 'Консервативная Революция'. «Труженик» — главный герой этой Революции, ее субъект, ее экзистенциальный и эстетический стержень. Речь идет об особом типе современного человека, который в предельном критическом опыте профанической реальности, находясь в самом сердце технократического бездушного механизма, в железных недрах тоталитарной войны или адского индустриального труда, в центре
