Шерлоку Холмсу, и допивали фельдмановский коньяк, ведя тихую беседу.
Кирилл первым не выдержал и запросился играть в «дурачка». После обнародования манифеста ему стоило некоторых усилий спускаться на грешную землю и обнаруживать простые человеческие слабости. Ноблесс оближ, как говорят французы, но он чаще всего справлялся с приступами государевой величественности.
– Эй, вы! Третьего не возьмете? – услышал я его вопрос.
– А Величество не боится получить по носу? – спросила Лиза.
– Во-первых, Величество вас надерёт, а во-вторых, нисколько не боится! – парировал Кирилл.
– Ну тогда иди. Раздавай, – скомандовала Лиза.
И они принялись за игру втроем с небывалым азартом.
– Леша, я хочу тебя предупредить, – тихо произнесла Таня. – Смотри за ними. Мальчик, судя по всему, влюбчивый, а Лизка – страшная зажигалка. Она и не хочет, а заводит мужиков, есть это у нее…
– Интересно, в кого? – улыбнулся я.
– Ну, авантюризмом она в отца. А от меня…
– …Способность зажигать мужиков, – закончил я.
– Леша, когда это было… – покачала она головой.
Трещали дрова в камине, отсвечивали огни в коньячных бокалах, сзади началась экзекуция проигравшего. Лиза щелкала по носу будущего Государя, приговаривая:
– А это, чтобы не зазнавался – раз! Чтобы не хвалился – два! Чтобы не понтил – три!..
Судя по звуку, удары были неслабые, с оттяжкой.
Государь терпел.
Я подождал ещё несколько дней и дождался наступления календарной зимы. Заодно Васюта поменял покрышки на «Газели» на шипованные.
Первого декабря вечером я объявил Кириллу, что снимаю свое вето и готов завтра ехать.
– Ну спасибо! Я уж думал, мы тут до весны застрянем, – засмеялся он, потом вдруг посерьёзнел и ушел в свою комнату, пожелав мне спокойного сна.
Я уже знаю эту его манеру внезапно уходить в себя, обдумывая какой-то план или текст.
Братья и сёстры!
Завтра я отправляюсь в дальнее путешествие по России. Пока по Европейской ее части, но впоследствии я хочу побывать всюду. Пожелайте мне удачи, я хотел бы увидеть каждого из вас и каждому сказать слова ободрения.
То, что я видел здесь, в Москве, и о чём уже говорят, не наполнило меня радостью. Я считаю, что человек не должен превращаться в животное, я верю в любовь, братья, и желал бы встретить её – сильную и единственную на всю мою жизнь.
У меня есть такая любовь к России, я проверял себя много раз, спрашивая, могу ли отдать за неё жизнь, если понадобится.
И я отвечал себе – могу.
Укрепите же меня в этой любви, я верю, что есть ещё в России чистые и светлые силы. Простите мне мой пафос, но по-другому я пока не умею.
Мы самые сильные.
Мы самые смелые.
Мы самые добрые.
И мы никому не хотим зла.
Он разбудил меня в шесть часов.
– Дон, я хочу, чтобы мы перед отъездом посетили церковь, – сказал он.
– А вчера ты предупредить не мог? – сказал я, но быстро оделся, и мы спустились вниз. Васюта уже прогревал мотор «Газели». Как выяснилось, Кирилл всё же предупредил его ещё с вечера.
На шум из спальни высунулась Лиза в халатике, накинутом на ночную рубашку.
– Вы куда, мужики? Мы же на одиннадцать назначили выезд!
– Мы в храм, Лиза, – сказал я.
У Лизы округлились глаза.
– А я?! Я, значит, дома сиди! Высочество, я крещёная, между прочим! Это дискриминация по религиозному, половому и национальному признаку. Я на тебя в суд подам! – напустилась она на Кирилла.
– Ну, Лиз… Ну чего ты… Я будить не хотел слишком рано… Одевайся, поедем, – пожал плечами Кирилл.
– Будить он не хотел! – Лиза скрылась в спальне. – Высочество называется! А соображения – ноль! – доносилось оттуда.
Минут пять мы ждали ее в «Газели». Наконец она выбежала из дома, села в машину и хлопнула дверцей.
– И учтите, куда вы – туда и я! – сказала она.
Кирил лишь вздохнул.
По правде сказать, без неё мы бы эту церковь не нашли. Было рано и спросить не у кого. Я думал, найдём какую-нибудь деревянную маленькую церквушку, и был удивлён видом этого храма. Назывался он Спасо-Преображенским собором. Он небольшой, с голубыми куполами, каменный, но производит впечатление весьма основательного сооружения. По дороге к нему проехали мимо кладбища. Лиза сказала, что здесь похоронены Пастернак, Тарковский и многие другие знаменитости. А рядом резиденция Патриарха.
Прихожан в храме было совсем мало. Ровно горели свечи. Батюшка читал часослов. Кирилл поставил свечку к иконе Богоматери, а я к Николаю Чудотворцу, покровителю путешественников.
Кирилл молился минут пятнадцать, потом перекрестился трижды, поклонился образам и вышел из храма. Мы последовали его примеру.
На обратном пути заехали на кладбище. Уже светало. Могилы были покрыты снеговым ковром с тонкой ледяной коркой, отливающей голубоватым цветом, а на крестах возвышались снеговые шапки. Мы не стали нарушать девственный покров, постояли в тишине на дороге – и пошли к машине.
Обратно ехали молча. Вроде бы, не произошло ничего, а что-то случилось, отодвинулось в темноту наше прошлое, и мы все глубоко вздохнули перед дальней дорогой в неизведанное.
Спустя несколько часов мы уже мчались в юго-восточном направлении. Кирилл сидел рядом с Васютой, а в салоне «Газели» – мы с Лизой. На коленях у неё лежала распластанная карта европейской части России. Лиза вызвалась быть штурманом. От слова «штурм», как она сказала.
В колонках «Газели» мягко и вкрадчиво пел БГ:
– Зря он начал петь по-албански, – заметила Лиза.
Конкретной цели путешествия даже на один день мы не имели. Принцип «куда глаза глядят» с самого начала стал определяющим в нашей поездке. Причём глаза эти принадлежали Кириллу, его единоначалие сомнению не подвергалось, наши мнения учитывались только как совещательные.
Сказать честно, мы были не против приключений. То есть каких-то встреч, знакомств и разного рода подвигов, или благих дел, как окрестил их Кирилл. Лиза выразилась современнее: «приключений на свою жопу».
Я объединил оба высказывания и получилось, что мы искали благих дел на свою жопу. Собственно, все благие дела обладают названным свойством.
И такие дела не заставили себя ждать.
Проехав совсем немного по оборудованному асфальтированному шоссе, мы свернули в сторонку на менее оборудованное, которое вскоре перешло в типичную русскую дорогу с ухабами и рытвинами, раздолбанными колеями и полным отсутствием указателей. Вскоре перестала работать Лизина карта – дорога, по которой мы ехали, была на ней не обозначена.
Скоро мы карту вообще выкинули, она решительно не соответствовала действительности.
Не знаю, кому как, а мне не нравится ехать в никуда. Однако, Кирилл сказал, что это именно то, что
