говорит:
— А ты сумасшедшая, Конни. Ты неадекватна. Тебя взаперти держать надо, а не…
От первого удара она увернулась, а ударить второй раз мне не дали. Рубеус вывернул руку так, что пальцы сами разжались, расставаясь с оружием, и… еще одна пощечина.
Ублюдок.
— Сейчас ты идешь в лазарет и сидишь там. Ясно? И никаких истерик.
Я же говорю, ублюдок.
Глава 9
Вальрик
По сути спецзона отличалась от зоны обыкновенной лишь названием и полной изолированностью от мира казарм. Если кто сюда и заходил, то только Ихор. Поесть приносил, а дня через два, когда зажили сломанные ребра, и тренировки возобновил. Правда, сам не заговаривал и вопросы Вальрика игнорировал, точно не слышал. Да и плевать, зачем слова, когда есть сабли, и арена, и ноющие от усталости мышцы, а потом, когда тишина и выключен свет, воспоминания.
Воспоминаний удивительно много, светлые, солнечные, живые. Улыбка, тень на щеке, песчинка в уголке губ, розовые лепестки ногтей и крошечный шрам под коленкой. Нужно купить ей кольцо, золото и медово-желтый камень. Или синий, как осколок горной вершины… зеленый тоже подойдет. Плохо, что священника не найти, чтобы все по обычаю, но Бог, он ведь должен видеть и понимать. Имперские же законы могут катиться в бездну. Джуллу он не отдаст. Никому и никогда.
После двух недель вынужденного одиночества столовая показалась непривычно шумной. Незаметные прежде звуки резали слух, звон посуды, поскрипывание лавок, тихий разговор. Все как обычно. Лучше, чем обычно, ведь сегодня он увидит Джуллу. Она обрадуется, она соскучилась…
… она умерла.
Нет, тело осталось, существовало, создавая иллюзию жизни. Если положить пальцы на запястье, можно услышать, как бьется пульс. Или вот дыхание, слабое, но ровное, теплая кожа и…все.
Вальрик сразу понял, что произошло, хотя она не сказала ни слова. Джулла вообще его не заметила. Обнять, коснуться волос, кожи — он мечтал об этом, но кто же знал, что мечты могут причинять такую боль.
— Убью. Я убью его, и мы уйдем отсюда, обещаю. Будут горы. Днем они нежно-голубые, прозрачные, а ночью белые, вершины блестят, точно посеребренные. Воздух чистый и светлый.
Мертвый взгляд, отстраненно-равнодушный, глаза — пустое зеркало, в которое можно лишь смотреться. Тень безумия в улыбке и холодные ладони. Она не сопротивляется, она позволяет прикасаться к себе, целовать, гладить, но она не живая. Солнце погасло.
На высокой скуле клеймом чужой руки желтое пятно. Не стирается.
— Ты все равно моя, слышишь? Никому не отдам. Я кольцо куплю, я не знаю обычаев твоего народа, и священника нету, но ты все равно моя, перед всеми богами, и плевать на Империю. В горах жить будем. Или в степи. Ты и я, больше никого, а потом дети, чтобы светлые как у тебя волосы и черные глаза. Ты самая красивая, слышишь, Джулла? Ты мне нужна. Ты мой свет, мое солнце. Что мне сделать, чтобы ты вернулась?
Ни слова, ни жеста в ответ.
— Ты поспи, хорошо? Проснешься, а я буду рядом. Только я и никого больше.
Она послушно закрыла глаза.
Ихор ждал за дверью и молча заступил дорогу.
— Пропусти, — тихо попросил Вальрик, но Ихор лишь покачал головой.
— Мне не хотелось бы убивать и тебя.
— Во-первых, у тебя вряд ли получится. Во-вторых, сначала давай побеседуем, а потом решишь, убивать меня или нет. — Ихор поправил перевязь с коротким мечом — намек на то, что Вальрик безоружен. А ему и не надо оружие, за Джуллу он голыми руками… кого угодно. Ихор усмехнулся:
— Если ты сейчас сделаешь то, что собираешься, девушка умрет.
— Вряд ли тебе это интересно, но я был против. Держи, — Ихор протянул стакан с мутноватой жидкостью. — Вообще-то пить запрещено, но тебе надо.
Вальрик послушно выпил, привычно отметив отсутствие вкуса.
— Закусил бы. Но как хочешь… в общем, что произошло, то произошло. Изменить прошлое невозможно, так что постарайся не испоганить будущее. Мастер Фельче передает привет. Он просил присматривать за тобой.
Вальрик кивнул. Выпитое жгло желудок, расползаясь волной одуряющего тепла. Свет резкий, а стена холодная. Ихор сидит напротив, с оружием не расстался, значит, не доверяет.
— Твоя выходка разозлила Хозяина. Шрам — один из фаворитов на предстоящих Играх, а тут драка, растяжение… еще немного и связки бы порвал. Шрам потребовал компенсации, Хозяин пошел навстречу. Я пытался повлиять, но… этому если что зайдет, то не выбьешь. Почувствовал себя оскорбленным и…
— Он — труп. — Вальрик попытался встать, чертово тепло плавило мышцы, и комната кружилась перед глазами. Серое… почему все вокруг такое серое?
— Сядь, — приказал Ихор. — Ты что, не понял? Тебя здесь никто не тронет, ну до определенного момента, конечно, а вот ее при малейшем подозрении на новый конфликт ликвидируют. У них своя логика, Валко. Она — не человек, а вещь, источник беспокойства, поэтому прежде чем что-то делать, подумай, к чему твои действия приведут. В качестве совета — забудь. Если тебе важна девушка, а не задетая гордость, то думай о девушке. Ей оттого, что ты убьешь Шрама, легче не станет.
Забыть? Вот просто взять и забыть? Невозможно. Но и Джуллой рисковать нельзя.
— Пусть Фельче заберет ее. Куда-нибудь, где безопасно. Подальше отсюда… от Империи. Если сумеет, то… я скажу куда.
— Не выйдет, — Ихор смотрел с какой-то непонятной жалостью, от которой в душе закипала злость. — Пойми, все здесь принадлежит Хозяину, а он не любит расставаться с имуществом. Проще сломать, чем отдать. Не знаю почему, но они все такие. Чем выше, тем сволочнее. Думаешь, ты первый? Единственный? — Ихор смахнул крошки со стола. — Ты лучше за ней пригляди. Время пройдет — успокоиться, главное, что живая, а там… отойдет, забудет.
— А у той, которая у тебя была, получилось забыть?
Ихор даже не вздрогнул. Запах… а какая разница, какой от него запах. Нету в них ни пользы, ни смысла.
— Догадливый. Нет, не получилось. У нее и шанса не было. Я не дал, нож в живот тому подонку, который осмелился. Потом карцер, а выйдя, узнал, что ее в Улей отдали. Думал, с ума сойду. Арена спасала, жил от боя до боя, чтобы кровь и убить. Потом и это перестало помогать, пошли врачи. Хозяин заботиться о тех, кто приносит деньги. Не знаю, что они там вылечили, но теперь мне все равно. Пусто, понимаешь? Правда, во сне она иногда приходит. Вот все думаю, а если бы чуть больше выдержки, если бы подождал… в конце концов, тот подонок не стоил ее жизни. Поэтому решай.
Она спала, трогательно-беззащитная, беспомощная, невыносимо дорогая. Вальрик сидел на полу, всматриваясь в черты ее лица. Времени осталось мало, несколько месяцев, а потом… что будет с ней?
— Прости…
Она вздрогнула и отвернулась к стене, волосы в редком лунном свете казались совсем белыми, а пятно на скуле исчезло. Он не позволит причинить ей боль, никогда ни за что… чего бы это не стоило.
Рубеус
Коннован вылетела из кабинета, хлопнув дверью. Она его ненавидит. Он и сам себя ненавидит, вместо того, чтобы помочь, ударил.
— Сумасшедшая, она настоящая сумасшедшая, — Мика подняла нож. — Ты же видел, что она сумасшедшая!
