Чек был подписан адвокатом отца Линком Хиллом, которого Кейси тоже знала с детства.
– Нет, не могу поверить! – прошептала она, глядя на росчерк под письмом. Постепенно она начала осознавать весь ужас прочитанного. Это письмо прояснило многое. И то, почему Джонатан так враждебно сразу ее воспринял и тут же посоветовал вернуться к привычной жизни мегаполиса, и то, почему он вдруг так разволновался, когда она упала с Шарифы, и предоставил ей максимально возможные удобства. А когда она поправилась, этот случай стал очень удобным предлогом, чтобы подольше задержать ее. Теперь выяснилась и причина того, почему он так оберегал ее от других ковбоев и от ухаживаний Билла. Так вот, оказывается, в чем дело!
Теперь все стало на свои места. С ее приездом он взял на себя роль ее опекуна и никогда не преследовал других целей.
Кейси все более отчетливо понимала, насколько унизительно ее нынешнее положение. Как же он, наверное, мечтает от нее избавиться и ждет не дождется, когда же пройдет праздник, чтобы он мог отправить ее восвояси и освободить себя от тягостных обязанностей. Он удерживал ее на ранчо вовсе не потому, что хотел быть рядом с ней и испытывал к ней какие-то нежные чувства, а для того, чтобы было удобнее присматривать за ней. Ну да, он испытывает к ней физическое влечение, почему бы и нет? Ведь он же живой мужчина, а она молодая, привлекательная девушка, но ни о какой любви тут и речи нет. А она-то, дура несчастная, размечталась!
Терзаемая стыдом и болью, Кейси резко встала со стула и стремительным шагом пройдя коридор, вышла в заднюю дверь, ведущую во двор. У нее было такое чувство, что она задохнется, если немедленно не выйдет на воздух.
– Сеньорита Кейси, с вами все в порядке? – окликнула ее Нэнси, как раз выходившая из кухни. – Что это вы несетесь чисто на пожар?
Кейси обернулась и через силу улыбнулась доброй женщине, которую успела полюбить.
– Все хорошо, Нэнси, не беспокойтесь.
– Да, как же мне не беспокоиться, когда на вас, девочка, лица нет. Что случилось? Вы нездоровы?
– Нет-нет, я чувствую себя нормально. Просто в кабинете немного душно, вот я и решила подышать свежим воздухом.
Мексиканка нахмурилась и покачала головой. Было видно, что заверения Кейси ее не убедили.
– Что-то не похоже. Вы видели себя в зеркале? Да на вас лица нет! – запричитала мексиканка и укоризненно покачала головой. – Может, вам все-таки прилечь ненадолго, а я бы сделала травяной чай по рецепту своей бабушки. Помогает от любых недугов.
Только не от сердечных, с грустью подумала Кейси и тепло улыбнулась женщине.
– Спасибо, Нэнси, но я лучше прогуляюсь, да и Норду не помешает немного размяться.
Видимо, услышав свое имя, пес подбежал к хозяйке и лизнул ей руку. Кейси направилась через двор мимо конюшен, в сторону небольшого ручья, который протекал неподалеку от усадьбы. Пес трусил следом за ней.
Ходьба и свежий воздух и вправду немного помогли Кейси восстановить душевное равновесие. Она почувствовала какое-то необъяснимое спокойствие, вытеснившее из сердца и боль, и тревогу. Если ей удастся сохранять такое хладнокровие и дальше, то она вполне сумеет справиться с предстоящей нелегкой неделей. Все, решено. При первой же встрече она сообщит Джонатану, что вернется в Нью-Йорк сразу же после окончания аукциона. Тем самым она освободит его от ложного чувства ответственности и избавит от своего назойливого присутствия раз и навсегда.
Несколько успокоившись и преисполнившись решимости выйти из этой ситуации с максимально возможным достоинством, Кейси вернулась в дом.
Вечером, спускаясь к ужину, она вдруг заметила Джонатана, который о чем-то оживленно разговаривал с Нэнси. Мелинда сегодня снова целый день отсутствовала, и сейчас ее не было видно.
Сердце Кейси запрыгало в груди, словно заяц, пойманный в силки, но она постаралась взять себя в руки и придать лицу нейтральное выражение. Увидев ее, Нэнси заспешила на кухню, чтобы подавать на стол. Джонатан, обернувшись, широко улыбнулся. Если бы не письмо, она могла бы подумать, что он действительно очень рад ее видеть.
– Добрый вечер, Джонатан. – Кейси не ответила на его улыбку. – Как прошел день? – светским тоном поинтересовалась она и удовлетворенно отметила, что его улыбка немного дрогнула, а брови удивленно приподнялись. Интересно, возмущенно подумала она, а чего он ожидал после того, как сам определил дистанцию между ними? Что она бросится ему на шею от радости?
– Хорошо, спасибо, – ответил он. – А у тебя?
– Отлично. Мне бы хотелось поговорить с тобой, если ты можешь уделить мне несколько минут.
Он либо не обратил внимания, либо не подал виду, что заметил ее холодный, официальный тон.
– Конечно, только после ужина, хорошо? Судя по всему, у тебя какой-то серьезный вопрос, а я не люблю вести серьезные беседы на голодный желудок. Вредно для пищеварения, – пошутил он и, подойдя к столу, выдвинул для нее стул.
Кейси царственным кивком поблагодарила его и села.
За ужином говорил почти он один, расспрашивая Кейси о том, как продвигается подготовка к празднику, а она лишь отвечала короткими, сжатыми фразами. Как ни старался Джонатан, он не смог втянуть ее в оживленную застольную беседу.
– Итак, – сказал он, после того как Нэнси принесла им десерт – восхитительное на вкус апельсиновое желе, – о чем ты хотела со мной поговорить? Это касается праздника?
Кейси сглотнула ком в горле, из-за которого желе вдруг сделалось безвкусным.
– Нет… то есть да. Я хотела сообщить тебе, что сразу после праздника уезжаю домой.
Джонатан нахмурился, и на мгновение Кейси почудилось, что в его темных глазах промелькнули потрясение и боль, но уже через секунду они приняли холодно-насмешливое выражение.
– Что ж, я знал, что рано или поздно это случится. Что городская девочка заскучает по комфорту и развлечениям большого города. – Он откинулся на спинку стула и улыбнулся кривой, чуть презрительной улыбкой. – Не стану тебя отговаривать. Ты ведь уже все решила, верно?
Она отвела глаза и кивнула, не доверяя своему голосу, отчаянно борясь с подступающими слезами. Он осудил ее и подписал приговор, даже не спросив, почему она так поступает. Впрочем, может, это даже и к лучшему. Что она могла ему сказать? Только правду, тем самым унизив себя и поставив в неловкое положение его, ведь он не отвечает на ее чувства.
Ей хотелось одного – бежать из этого дома, но она не могла это сделать до тех пор, пока не пройдет праздник. Какие бы душевные страдания и сердечную боль Кейси ни испытывала, она понимала, что ни за что не подведет Джонатана и выполнит свое обещание.
Но сейчас… сейчас она больше не может находиться с ним рядом, не имея возможности прикоснуться к нему; видеть его, такого близкого и в то же время такого далекого и недосягаемого; умирать от любви к нему и знать, что он ее не любит.
Кейси резко вскочила из-за стола и, пробормотав «прошу прощения», торопливо покинула столовую, спеша укрыться в своей комнате, пока она не разревелась прямо у него на глазах.
Четверть часа спустя Шарифа уносила Кейси от дома на ранчо и от Джонатана. Слезы застилали ей глаза, и она почти ничего не видела перед собой, предоставив лошади самой выбирать дорогу. Шарифа неслась вперед словно вихрь, ей не требовалось понукания. Ветер свистел в ушах Кейси, выбившиеся из пучка медные пряди развевались словно огненные ленты. Только когда они проскакали бешеным галопом несколько миль, Кейси заметила, что Шарифа скачет в сторону гор.
Внезапно позади нее послышался стук копыт. Оглянувшись, Кейси увидела, что их нагоняет всадник на
