сверкали молнии. Кроме того, молниями же проносились, параллельно, справа, по железной дороге скоростные серебристые, как молния, поезда. Десять секунд — и вот он исчез из виду! Задерживаясь в поле зрения чуть дольше блеска молнии…
В сочетании с грозой — зрелище феерическое!
Разразившаяся по дороге из Берлина в Амстердам гроза заставила даже водителя большегрузного рефрижератора, всю дорогу ехавшего параллельно, спрятать высунутую из окна ногу в белоснежном — по- немецки! — носочке.
Видно было, что идеальные дороги вообще расслабили европейских дальнобойщиков донельзя.
Чего они только не делали! Разве что не спали и не читали за рулем. Самый забавный из них ехал, пока не начался дождь, вот так — высунув из окна машины ногу.
«Да, это тебе не родная сторона, — думала Светлова, — где, подпрыгивая и дребезжа на бетонке, надо все время сидеть, вцепившись в руль, и, не отрываясь, вглядываться в дорогу, ожидая какой-нибудь гадости-сюрприза… Или подвоха…»
«Ожидание подвоха — вообще отличительная сторона нашей жизни», — с грустью думала Аня. Ну, нельзя у нас двигаться по жизни вот так, безмятежно пошевеливая пальчиками в белоснежном носочке…
Впрочем, Гецы вот уехали… И оказалось, что и тут-, в Европе, расслабляться никак нельзя… Но, может быть, их просто что-то догнало? Смерть вдогонку? Или нет?
— У вас есть зонт? — волновалась Инна Гец.
— Увы… — Аня вздохнула, и не столько по причине зонта, сколько по поводу своих невеселых мыслей.
— Плохо! В Амстердаме всегда дождь. Сколько я там ни бывала, всегда.
Но как раз в Амстердаме на этот раз дождя не было. По дороге бушевала гроза, а над городом висела теплая нагретая дымка.
— У меня тут живет хороший приятель, — предупредила Гец. — Он нам поможет сориентироваться. Хорошо говорит по-русски. У него жена была из СНГ. Неудачный брак, но — ирония судьбы — без русских он с той поры не может… Чем-то мы его заразили.
И Аня быстро поняла чем.
В промежутках между краткими экскурсами в историю своего города и рассказа о достопримечательностях Иннин приятель, Карл, успел поведать о своей полной бурных событий жизни. Например, о каком-то крутом бизнесе, в котором ему довелось участвовать. Намекал на не менее крутые связи.
Фразы «мы с Володей Гусинским.., мы с Борей Березовским…» сыпались как из рога изобилия! «Но потом я решил уйти из бизнеса…»
Словом, вместо скромной голландской сдержанности Карл — как в том анекдоте — «растопыривал пальцы» и изображал из себя крутого бизнесмена, не хуже какого-нибудь подвыпившего москвича.
Все это очень противоречило образу «типичного голландца», который сам Карл обрисовал так:
— Знаете, мы, голландцы, живем в тисках своей религии. Протестанты! Это значит, что нужно много работать и мало тратить. Считается, купил «Мерседес» — дьявол уже близко!
— Карл, не отвлекайся! — прервала его словесный поток Инна. — У нас важное дело!
— О! — Карл мельком взглянул на адрес, списанный Светловой с обгоревшего конверта. — Это домбаржа. Очень изысканное место!
Домики-баржи, которыми были уставлены тесно, один к одному, каналы Амстердама, придавали городу удивительное очарование.
Баржу Марион Крам они отыскали быстро, ловко лавируя на крошечной Инниной машинке, идеально подходящей для тесноты амстердамских улиц.
Но им никто не открыл — скромный домик-баржа не подавал признаков жизни.
Зато на соседней кто-то упражнялся на саксофоне.
Они долго пытались привлечь к себе внимание.
Наконец этот «кто-то» недовольно прервал свои занятия. И, оказавшись при ближайшем рассмотрении довольно мрачным молодым человеком, хмуро ответил, что не интересуется жизнью своих соседей и потому полезным быть никак не может.
— Знаете, творческие люди, особенно музыканты, именно потому и выбирают баржи, чтобы им никто не мешал и они никому не мешали; выбирают такое жилье именно из-за уединенности… — извиняющимся тоном попытался объяснить свою нелюбезность саксофонист.
— Понимаю! — Аня кивнула. И вправду, мрачно-тоскливый его взгляд явно давал понять: «Уже и тут достали! С суши на воду перебрался — и тут покоя не дают!»
Саксофонист — понятно. Но почему такое место для жительства выбрала та, которую они намеревались проведать?
Вряд ли они узнают об этом, не повидав ее.
— Может быть, она уехала и скоро вернется?
— Может быть.
Но вечером, когда они, погуляв по городу, вернулись к дому-барже, им опять никто не открыл.
На следующий день повторилась та же история.
