Брюс бросил на нее уничтожающий взгляд.
— Ты — последний человек на земле, достойный моего доверия, так что не стоит обольщаться.
— Дай мне возможность переубедить тебя. Давай вместе поедем в Лондон.
— Я ничего там не забыл, когда уехал оттуда почти шесть лет назад.
Ты забыл меня! — хотелось крикнуть ей, но она взяла себя в руки и спокойно предложила:
— Пожалуйста, подумай над моим предложением. Мы могли бы сходить в наш французский ресторан в Сохо. Помнишь, какая там изумительная кухня? Или можно съездить на остров Уайт и покататься на катере. Посмотреть в театре новый спектакль или навестить старых друзей.
— К чему все это?
— Ты сам удивишься, насколько это тебе понравится.
— Не стоит строить планы за меня, Клэр. У меня особое отношение к таким вещам.
— Конечно, я не буду ничего планировать, если ты сам не попросишь об этом. — Клэр прикоснулась рукой к его плечу. — Клянусь, я не стану делать ничего такого, что тебе не нравится или чего ты не хочешь, Брюс.
Он сбросил ее руку со своего плеча и, подавшись вперед, обхватил руками колени.
— Я отвык от толпы.
Клэр видела, каких усилий ему стоило признаться в этом.
— На катере не будет никого, кроме нас.
— Ты все-таки сохранила «Голубую птицу»?
— Как я могла ее продать? Ведь она досталась тебе от отца. Джонни Фаррел поместил катер в сухой док. Он ждет тебя. — Как и я, подумала она.
Клэр откинула одеяло, слезла с кушетки и уселась рядом с Брюсом так, чтобы видеть его лицо. Будь терпелива и нежна, внушала она себе, поднимая руку и легонько касаясь его плеча. Только терпению и ласке под силу преодолеть его замкнутость, его недоверие, его цинизм. Ведь с ним обращались, как с животным, и он тоже научился реагировать так, чтобы защитить себя. И хотя Клэр почувствовала, как Брюс напрягся от ее прикосновения, она сделала вид, что ничего не замечает, и стала перебирать его волосы. Она прекрасно понимала, чем рискует, но ей очень хотелось пробиться сквозь стену подозрительности и злости, которую он соорудил вокруг себя, наглухо закрывая доступ к своей душе. Но она пробьется, непременно пробьется. За эти годы она научилась терпению и упорству.
— Вот уж не думала, что когда-нибудь увижу тебя с длинными волосами. Ты всегда так тщательно следил за своей внешностью, носил аккуратные стрижки. Должна сказать, что мне нравится, хотя в этом есть что-то варварское. Сейчас ты похож на своих далеких предков, сильных, гордых и независимых горцев. Да, мне определенно нравится.
Брюс сидел неподвижно как каменное изваяние. Клэр вплетала пальцы в неровно подрезанные пряди, получая от этого неизъяснимое удовольствие. Вдруг он схватил ее за запястье и высвободил ее пальцы из своих волос.
— Ты играешь с огнем. Если желаешь заняться сексом, так и скажи. Возможно, я сделаю тебе одолжение, но только на своих условиях.
Она услышала в его голосе саркастические нотки, но успела сдержать резкие слова, уже готовые было сорваться с языка. Терпение, напомнила она себе. Ей было неудобно сидеть в таком положении, ныла спина, но она не отодвигалась от Брюса, ведь он держал ее за руку. Клэр отчаянно хотелось воскресить его нежность. Она чуть подалась вперед и коленями коснулась его бедра.
— Чего ты от меня хочешь, Клэр?
— Уж конечно не бездушного секса, Брюс. Просто мне любопытно узнавать тебя такого, какой ты теперь.
— Любопытство сгубило кошку, не забывай об этом.
— Я постараюсь.
— К тому же я не музейный экспонат и не желаю, чтобы ты дотрагивалась до меня без моего разрешения. — Он разжал пальцы и оттолкнул ее руку.
— Хорошо, — кротко согласилась она, хотя ей было больно и обидно. — Когда-нибудь ты убедишься, что все, что я делаю, идет от чистого сердца, а до того момента я наберусь терпения и буду ждать.
— Боюсь, долго придется ждать. И к черту твои одолжения!
Они сидели, молча глядя друг на друга. Каждый словно испытывал силу воли и выдержку другого. Наконец Брюс не выдержал и отвел взгляд. По выражению его лица Клэр догадалась, что его мысли блуждают где-то в их совместном прошлом. Она не нарушала молчания, надеясь, что это поможет ему немного расслабиться и, несмотря на поздний час, продолжить разговор.
— Ты платила налоги, да? — наконец спросил Брюс.
— Да.
— Ты собираешься заявить права на землю и дом?
Клэр снова сдержалась, несмотря на его едкое замечание и намек на то, что она руководствовалась исключительно своими интересами.
— Что бы ты ни думал обо мне, но делала это я потому, что не хотела, чтобы ты лишился своей собственности. Я хорошо помню, с какой любовью и восхищением ты рассказывал мне об этих местах, о своих приездах сюда, о том, как твой дедушка брал тебя с собой на охоту на оленей, как вы ловили форель в прозрачной горной речке, как ты лежал на ковре из сосновых иголок, смотрел в ясное голубое небо и мечтал о будущем. Столько тепла, столько ностальгии было в твоем голосе, когда ты говорил об этом, что я, человек сугубо городской, даже завидовала тебе. У меня возникало желание тоже взобраться на гору, встать на ее вершине и любоваться вересковой долиной, простирающейся внизу на много миль. — Она вздохнула. — Ты говорил, что твои предки владели этой землей с тысяча восемьсот семидесятого года. Я решила, что ты не захочешь лишиться земли своих предков из-за неуплаты налогов.
— Я очень тяжело переживал смерть деда, — с болью в голосе сказал Брюс.
— Я знаю.
— Я рос без матери, и отец с дедушкой были моей семьей. Но, видно, судьба решила, что и этого для меня слишком много, и забрала у меня сначала дедушку, потом и отца. И теперь у меня на всем белом свете никого нет.
— У тебя есть я, — чуть слышно прошептала она, переживая его боль, как свою собственную.
Он ничего не ответил, и она решила, что он ее не слышал. После короткого молчания он вдруг спросил:
— Что ты имела в виду, когда сказала, что стояла в моей гардеробной?
Неожиданная смена темы разговора застигла Клэр врасплох. Она почувствовала, что краснеет. Ее счастье, что в комнате было темно.
— А ты сам как думаешь?
— Ответь мне, — резко бросил он.
— Только то, что безумно тосковала по тебе.
— Мне трудно в это поверить.
— Во что? В то, что я скучала по тебе? Что нуждалась в тебе? Да ты был необходим мне как воздух, если не больше, особенно когда… — Она осеклась. Еще не время говорить ему правду. Он еще не готов выслушать ее. — В общем, потребовалось немало времени, чтобы я более или менее пришла в себя и снова начала жить. У меня не было выбора.
— Ты была невинна, когда мы впервые встретились.
Она мягко улыбнулась.
— Но не очень долго.
Клэр вспомнила, что их тянуло друг к другу словно магнитом с самой первой встречи. На память пришли воспоминания об их первом свидании. Он испытывал некоторую неловкость, потому что она была дочерью его босса, но уже через несколько дней им стало казаться, что они знают друг друга всю жизнь. Самой судьбой было предначертано им быть вместе.
— Несмотря на свою невинность, ты оказалась такой пылкой и чувственной.
Ее пульс учащенно забился.
— Ты разбудил мою чувственность. — Она вспомнила, каким неотразимым соблазнителем он был. В их
