Марианна Лесли
Неоконченный портрет
1
Оторвав одну руку от руля, Эшли потерла висок, в котором немилосердно пульсировала боль, и поморщилась. Не стоило ей вчера так много пить, ведь знала, что наутро предстоит отправиться в неблизкий путь, но все-таки не удержалась и позволила себе расслабиться. Нет, повод у нее конечно же был: она получила крупный заказ и как было не отметить такую удачную сделку? И вот теперь за свою вчерашнюю несдержанность она расплачивается ужасной головной болью, тогда как должна быть в форме перед встречей с заказчиком.
Эшли опустила стекло и глубоко вдохнула чистый, пьянящий воздух. Через пару десятков километров от Дублина дорога начала постепенно подниматься в гору, воздух делался чище, а пейзажи все более захватывающими. Несмотря на неважное самочувствие, Эшли, как истинный художник, не могла не восхищаться открывающейся ею взору картиной: дорога поднимается все выше в гору, а внизу, насколько хватает глаз, изумрудно-зеленые луга – недаром Ирландию называют Изумрудным островом – с пасущимися на них стадами пестрых длиннорогих коров; белеющие то там, то тут длинные фермерские дома с хозяйственными постройками; каменные заборы, огораживающие фермы и пастбища, а слева, вдалеке, сине-зеленая гладь Ирландского моря.
Эшли сделала еще один глубокий вдох и снова потерла висок. Если б не проклятая головная боль, насколько острее и полнее было бы ее наслаждение от этой спокойной, умиротворяющей красоты. Справа, чуть поодаль, показались зубцы какого-то старинного замка или крепости, коих здесь в изобилии. Непременно надо будет навестить парочку, подумала Эшли, ведь она останется здесь на все лето.
Ее мысли вернулись ко вчерашнему дню. Конечно же все из-за Робби. Не сбавляя скорости, Эшли порылась одной рукой в сумочке в поисках коробочки с аспирином, нашла и встряхнула.
О черт, этого только не хватало! Она забыла запастись таблетками. Придется купить где-нибудь по дороге или остановиться в каком-нибудь уединенном местечке, чтобы прийти в себя. Не может же она явиться к О'Мэлли в таком жалком виде, выжатой как лимон. Конечно, можно списать все на дорогу, но все-таки ей хотелось бы произвести как можно лучшее впечатление. Она не простит себе, если из-за своей глупости лишится такого выгодного заказа. Ей давно ничего подобного не предлагали, в особенности если учесть, что гонорар выше среднего почти в три раза. Придется работать целое лето, зато будет время поразмыслить о дальнейших отношениях с Робертом Олстоном.
Эшли работала с двумя клиентами, когда получила приглашение от О'Мэлли. Управиться с обоими заказами не составило труда: бывшего жокея она изобразила верхом на лошади, а его сына, морского офицера, на палубе белоснежной красавицы-яхты.
Как иронично, что заказ О'Мэлли ей предложила и обеспечила жена Робби, Марджи. А, собственно, почему бы и нет? Марджи владеет двумя крупными лондонскими галереями, муж ведет дела, они имеют проценты от всех выставляемых ею картин. Если уж на то пошло, поразило ее другое – до некоторых пор она вообще понятия не имела, что у Робби есть жена. Ей вспомнился ее первый визит в офис Роберта в «Галереях Олстона», она пошла туда, вооружившись рекомендациями и несколькими последними работами, и с ней сразу же был заключен контракт.
Ее в первый же миг поразили его глаза – нежного серо-голубого цвета, какие-то печальные и светящиеся теплым вниманием. Для нее это началось с самой первой встречи. Он отнесся к нее дружелюбно, но не более того, чем, разумеется, и расположил к себе. Эшли привыкла к назойливым приставаниям мужчин, ведь она обладает довольно броской внешностью, да к тому же еще и художница! Роберт вел себя сдержанно, как истинный джентльмен: искренне интересовался ее успехами, сочувствовал в трудные минуты, давал неназойливые советы, которые всегда оказывались верными.
Жаль, конечно, что он не упомянул о своей жене, но, если честно, у него и не было подходящего случая. Чувства уже захлестнули их бурной волной, когда Эшли узнала, что он женат. Теперь предстояло выйти из сложившегося неловкого положения как можно более достойно и безболезненно. Но первым делом все-таки ей предстоит разобраться в себе самой.
С какой стороны ни посмотри, ситуация аховая, даже несмотря на то, что Марджи оказалась милой женщиной и буквально сбилась с ног, чтобы найти для нее такой завидный заказ. Эшли нахмурилась. Оказавшись в этой двойственной ситуации, она чувствовала себя препаршиво. Она готова была поклясться, что Марджи ни о чем не подозревает, ведь она, Эшли, старалась ничем себя не выдать. Прошлым вечером, после отъезда Марджи в Брайтон, она впервые осталась наедине с Робби, да и то всего на минуту: он последовал за ней на кухню и неслышно подкрался сзади. От одного его прикосновения она чуть не потеряла голову.
Солнечные блики засияли на капоте арендованного ею в Дублине автомобиля, двигающегося по шоссе в сторону Таллоу. Недавно она проехала указатель, на котором значилось, что до городка Таллоу двадцать пять миль. Заставив себя думать о настоящем, Эшли попыталась настроиться на предстоящую встречу с О'Мэлли.
Она слыла незаурядной художницей, и ее картины приносили хороший доход. А ведь добиться признания портретисту не так легко. И ей действительно пришлось трудно, даже когда ее отец находился в зените славы, а если точнее, то особенно тогда, когда он находился в зените славы.
Только за последние несколько лет ей удалось создать свой неповторимый стиль и набрать себе денежную клиентуру. Сейчас она более или менее свободна в выборе и может сама назначать цену. Она пользуется спросом и может позволить себе работать не спеша, что дает возможность шлифовать свои работы. В особенности ей удаются те портреты, где модель изображается на открытом воздухе. Пейзажные зарисовки ее конек, благодаря которому она и нашла свой собственный, неповторимый стиль.
Так что, если брать ее карьеру, то тут все тип-топ. Ей даже порой кажется, что о такой судьбе она мечтала еще с той поры, как впервые вдохнула острый запах масляных красок и скипидара, когда мать вернулась из роддома с нею на руках. Она выросла в отцовских студиях. Семья странствовала по свету, точно какие-нибудь кочевники или цыгане.
Чарлз Мортимер, как принято говорить, сделал хорошую партию, то есть выгодно женился. Мастер светского портрета, он сочетался браком с юной дочерью одного из своих знаменитых и богатых клиентов. Но тут же последовал удар для них обоих: невесту лишили наследства по той причине, что ее избранник был не их круга.
И все-таки мать ни разу не пожалела о том, что вышла замуж за неугомонного художника. По словам Чарли, они жили душа в душу и безумно любили жизнь, пока Кандида не заболела. А Чарли – Эшли с горечью приходилось это признать – так и продолжал наслаждаться жизнью, даже после смерти молодой жены, даже когда его единственная дочь стала взрослым, самостоятельным человеком.
Эшли сощурилась от яркого солнца и ослепительной зелени, простирающейся вокруг словно бесконечный зеленый океан. Робби очень подробно и обстоятельно объяснил ей дорогу, разложив перед ней карту Ирландии. Он вообще все делал обстоятельно и редко ошибался.
Если не считать ошибкой того, что он дал ей влюбиться в себя, насмешливо напомнила себе Эшли. Но даже и в этом больше ее собственной вины. Ей часто не хватало здравомыслия, чувства не всегда подчинялись рассудку. Но, когда он робко сказал ей, что его жена возвращается домой, ее романтические грезы рассыпались на мелкие осколки. Счастье еще, что он всегда такой тактичный – черт бы его побрал! – и по крайней мере не унизил ее достоинства, сделав вид, что поверил, будто она давно уже все знает о Марджи. Эшли притворялась изо всех сил, чтобы не дать понять, что ни о чем таком она и понятия не имела. Как потом ей стало известно, Марджи владеет всем: и галереями, и особняком, и несколькими автомобилями дорогих, престижных марок. Но Эшли упорно отказывалась верить подлым слухам, что якобы и муж ее такая же собственность.
Она доехала до поворота на Таллоу, от которого ей надо было проехать еще пару миль вперед, а потом свернуть налево, на дорогу, ведущую к ферме О'Мэлли.
Эшли вздохнула с облегчением – наконец-то она скоро будет на месте. Но, господи, как же болит голова! Просто все плывет перед глазами. Дорога постоянно то взмывала вверх, то стремительно ныряла в долину, что не улучшало ее самочувствия. Хороша же она будет, если приедет на ферму и свалится без сил! Все- таки не следовало ей вчера столько пить. Правда, она так мало себе позволяет, что бы там о ней ни думали.
