угловатых мальчишек в дурацких костюмах и притворялись, будто дерутся на мечах, а девчонка-толстушка визгливым голосом что-то выкрикивала.
И вдруг мальчишка в алом костюме бешено запрыгал по сцене. Забыв о стилизованных, постановочных выпадах, он вдруг вообразил себя яростным воином и принялся размахивать деревянным мечом перед самым лицом мальчика в синем. То ли он за что-то разозлился на своего 'соперника', то ли его возмутила холодность зрителей - трудно сказать. Как бы то ни было, такое поведение для вагана вообще было странным.
Мальчик в синем тоже разозлился. Ведь всем и каждому было известно, что победить должен синий, а не красный. Поначалу он пытался отбиваться, потом отбежал подальше, но мальчик в алом отставать не желал, и тогда его противник в ярости взмахнул мечом.
Послышались насмешливые выкрики и вялые хлопки.
С мисс Джильды Квисто этого хватило.
- Гека, пойдем-ка...
- Нет, Джильда, ну еще...
- Гека, честное слово! Не хочешь же ты сказать, что тебе нравится это вульгарное...
- Дамы, вы уже уходите? - прервал их перепалку мужской голос.
Молодой лейтенант обернулся и увидел, как офицер, его соратник, отвесил девушкам низкий поклон и учтиво приподнял треуголку. Подумать только - как это его другу удалось освоить все эти ужимки!
Мисс Джильда Квисто хихикнула и проворно отпустила платье сестры. Она не слишком ловко напустила на себя важный вид, улыбнулась и позволила капитану коснуться губами ее перчатки - всего на миг. Затем она развернулась, взмахнула зонтиком и унеслась прочь, увлекая за собой сестру, которой уходить явно не хотелось.
Однако и этого краткого мига было достаточно. Глаза капитана сверкнули. Теперь он понял все: он мог не сомневаться насчет мисс Джильды. Завтра утром в тенистой аллее парка он будет ждать ее - ждать с нетерпением.
О, только бы не было дождя!
- Такие красотки - и их еще не выводили в свет. Что скажешь, дружище?
Молодой лейтенант с обожанием смотрел на друга. Роскошные усы капитана поблескивали в золотистом свете, лившемся от балагана. Капитана совершенно не интересовало ваганское представление. Он затянулся сигареткой и проводил спешно удалявшихся девушек чувственным, недвусмысленным взглядом. На пальце руки, в которой он держал сигарету, сверкнул аметистовый перстень.
- И какие горячие... - мечтательно проговорил он. - Особенно старшая. Лексионская кровь - по глазкам видно. Как там в стишках говорится:
Северяне-мужчины, говорят, холодны,
А южанок сердца пылом страсти полны...
Что-то в этом духе. Быть может, дружище, как только я преуспею с мисс Джильдой, я тебя пристрою к ее сестричке?
С губ молодого лейтенанта сорвался нечленораздельный протест. Капитан расхохотался, взял своего дружка и подчиненного под руку и увел в сторону от ваганского балагана. Когда он заговорил с другом снова, голос его зазвучал мягко, заботливо. Быть может, в этом и была насмешка - кто знает? Капитан был само обаяние. Бормоча ласковые речи своему приятелю, он успевал отвечать на улыбки и взгляды случайных прохожих в аллеях. Дамы, ловя на себе взгляды капитана, запрокидывали головки и принимались обмахиваться веерами.
- Ты слишком строго судишь обо мне, дружище, - говорил капитан. - Дело в том, что под пышными юбками мисс Джильды простирается неизведанная страна. Вскоре твой дружок станет первым исследователем этой страны. Но как только неприступная Джильда покорится мне, разве мне не стоит сподвигнуть моего ближайшего приятеля на более легкие завоевания?
- О нет, я ни о чем таком...
Как и мисс Джильда несколько мгновений назад, лейтенант густо покраснел.
- Друг мой, я все понимаю! - воскликнул капитан, но лейтенант не догадался о том, что же именно так прекрасно понимает его приятель. - Но только теперь ты слишком строго судишь самого себя! Для таких завоеваний ты оснащен не хуже меня... хотя нет - пожалуй, все-таки немного хуже. И все же очень многие маленькие проказницы стонали бы от страсти, лежа под тобой. Ты только подумай о том, каких блестящих возможностей ты лишаешь себя!
Об этих самых блестящих возможностях лейтенант как раз думал довольно часто. Но почему-то от этих мыслей было мало толку. Как-то раз, разомлев от количества выпитого эля, он признался другу в том, что уважает дам, слишком сильно уважает, и потому позволяет себе баловаться - он так и сказал: 'баловаться' - только с девицами из простонародья. В ответ на эту тираду его дружок презрительно рассмеялся и обозвал его дурачком. Заявление лейтенанта было далеко от истины.
То есть очень и очень далеко. И капитан об этом превосходно знал.
- Темнеет, - сказал он теперь. - Самое время подзаправиться вечерним нектаром, что скажешь?
Лейтенант просиял. Но как только молодые люди направились к воротам парка Элдрика, капитан снова вернулся к своей излюбленной теме, и голос его стал сладким, просто-таки медоточивым.
- Дружище, для удовлетворения наших плотских желаний нет предела. Ведь всего за несколько грязных монет простой солдафон может оказаться в объятиях страстной шлюхи вместо того, чтобы драить сортир. Да-да, шлюх хватит на всех! А ты, дружище, уклоняешься от исполнения своих прямых мужских обязанностей!
- Знаю, Полти, знаю! - уныло протянул лейтенант. Капитан предостерегающе сжал руку друга, прижал указательный палец к губам.
- Боб, ну ты что, в самом деле? Сколько раз тебе повторять? Запомни наконец: я - Фоксбейн, капитан Фойс Фоксбейн. А ты - лейтенант Бейдж Берри.
Бедняга Боб только еще сильнее ссутулился и помрачнел.
ГЛАВА 4
'СТРЕЛА'
- Н-но!
Стефель хлестнул лошадей бичом, и карета медленно тронулась по Большому Кругу. Каждый вечер во время курортного сезона в Варби, после того как угасал закат, высокосветская публика выезжала на катание по богатым улицам - мимо Королевской Ассамблеи и парка Элдрика, затем - через городские ворота, а оттуда - по поросшему деревьями берегу Риэля. Катание по Большому Кругу, заполнявшее промежуток между днем и вечером, приносило свои, совершенно особенные радости. В это время по воздуху от одной кареты к другой перелетали томные взгляды, наполненные многозначительностью и пониманием.
Для Умбекки катание означало ежедневное 'проветривание' Каты, и она в значительной мере предпочитала такое времяпрепровождение опасной пешей прогулке по улицам мимо скверов, служивших местами любовных свиданий. Девушка, которую еще не выводили в свет, могла безо всякой опасности для себя выезжать на вечернюю прогулку с тетушкой, если, как на том настаивала тетушка, окошки в дверцах кареты были затянуты плотным газом - таким же плотным, как шторы в комнате Каты. Умбекка не догадывалась (а могла бы и догадаться) о том, что карета, окошки которой были таким образом замаскированы, привлекала куда как больше интереса и разжигала любопытство некоторых субъектов. Тем большее любопытство вызывала карета изящная и вдобавок - с гербом имперского губернатора.
Ката со скукой смотрела в занавешенное окошко. Катающихся на Большом Круге сегодня было немного. Дождь сменился моросью и туманом, но повсюду в Варби чувствовалось приближение смены сезона. С высоких подстриженных деревьев опадали листья, стало раньше темнеть, мальчишки-фонарщики зажигали фонари вдоль дуги эспланады Элдрика. Умбекка проговорила:
- Ужасно торопливая девица, я всегда так думала. Просто ужасно.
- А? Это ты о Джели? - рассеянно отозвалась Ката - так, словно успела забыть о своей кузине, однако тут же добавила: - Никто и не сомневался в том, что милашка Джели выскочит замуж за первого попавшегося. Госпожа Квик что говорила: Джели - импульсивная особа. И верно: она действительно всегда беззастенчиво флиртовала со всеми без исключения гостями-мужчинами.
- Гостями-мужчинами? - всполошилась Умбекка. - Не могли же заведение госпожи Квик посещать мужчины?
Ката рассмеялась:
- Тетя, ну какая же вы глупенькая! У некоторых девушек были страстные поклонники, и их никак нельзя было удержать от штурма ворот!
