- Детка, ну что это за речи!
Умбекка была шокирована. Она понимала, что Ката ее обманывает, и шокировало ее именно то, что ее юная подопечная говорит ей неправду, и притом - такую неправду. Это как-то не вязалось с добродетелью воспитанницы заведения госпожи Квик, а слово 'добродетель' было самым главным в заведении, можно сказать - паролем.
Пансион был местом, где девушкам из высшего общества прививали знания и умения, необходимые представительницам прекрасного пола, - хорошие манеры, умение вышивать, вести вежливые беседы, но более всего расположенность к нравственной чистоте, которая, по всеобщему убеждению, являлась главным достоянием приличной девушки. Мисс Квик гордилась тем, что ее воспитанницы быстро выходили замуж - и Джелика Венс это, похоже, доказала. На протяжении жизни уже почти двух поколений все высокопоставленные дамы Эджландии в свое время были воспитанницами пансиона госпожи Квик. Каждый год, когда в свет выводили новую партию девиц, о них можно было смело сказать, что они не так давно переступили порог заведения Квик.
Определить это можно было сразу.
Тот год, когда Ката поступила в пансион госпожи Квик, для ее тетки был годом тайного отчаяния. Умбекка никогда не была воспитанницей пансиона, но отлично знала об этом учебном заведении. В детстве она часто прогуливалась мимо большого чопорного дома, стоявшего по другую сторону от Оллонских пустошей, и с тоской глядела на высокие беленые стены. Какой завистью наполнялось ее сердце, когда она думала о том, что Ката получает то, чего она, Умбекка, была лишена!
Но все было к лучшему. Все было ради общего блага.
Когда капеллан Фиваль впервые заговорил о своем замысле, Умбекка была просто-напросто ошарашена. Затем мало-помалу она начала понимать, в чем смысл плана капеллана. Что толку держать девчонку в Ирионе? Губернатор вроде бы был не против того, чтобы женить на ней своего сынка, но в конце концов, мнение несчастного старика нельзя было принимать в расчет - он выжил из ума. Нет-нет, говорил капеллан, для маленькой мисс Катаэйн найдется применение получше. Ведь они надеялись на то, что бедному муженьку Умбекки пожалуют титул лорда? Увы, их надеждам не суждено было сбыться, они были разбиты вдребезги. Но разве теперь перед ними не открывался новый путь в борьбе за то, чтобы расстаться с прозябанием в провинции? Ведь мисс Ката была необычной девушкой - скажем так, экзотичной, верно? Многие благородные господа многое бы отдали за то, чтобы обладать такой девушкой. Если бы девушку удалось выдать замуж, и притом - удачно, какие блага из этого можно было бы извлечь?!
Безусловно, обо всем этом капеллан говорил не прямо, а намеками. И, пожалуй, теперь Умбекка почти верила в то, что замысел Фиваля целиком альтруистичен, что все задумано из исключительно человеколюбивых побуждений, ради блага драгоценной малютки Каты.
И все же в душе Умбекки ворочались темные страсти. И прежде всего мучили ее зависть и амбиции.
Ну а потом - сомнения. Сомнения и обида.
Дочь Сайласа Вольверона - в заведении госпожи Квик?
В небесах зловеще прогрохотал гром.
- О боги, какой кошмар! - вскричала толстуха, радуясь тому, что можно отвлечься от зыбкой темы разговора. - На Петлю Воспера нам сегодня не выбраться, милочка!
- Тетя, но это несправедливо! Уже несколько дней подряд вы не возите меня на Петлю!
- Будет тебе, детка! Разве я виновата в том, какая погода? Надвигается гроза, в этом можно не сомневаться! - Умбекка забарабанила изнутри по крыше кареты. - Стефель! У ворот поверни обратно, слышишь?
Ката надулась. Петлей Воспера называлась часть Большого Крута, лежавшая за городскими воротами, - ответвление от мощеной дороги, спуск к реке. В погожие деньки было так приятно смотреть на поросшее тростником мелководье и пышные заливные луга, обрамленные плакучими ивами. В разгар сезона Терона здесь царило многообразие полевых цветов, и даже в плотно укупоренную карету проникал их аромат и заглушал противные запахи полированного дерева и кожи.
А сегодня - разве не прекрасна была бы река сегодня, под грозовым небом! Ката представила себе порывы ветра, живо вообразила, как их у реки внезапно настигает гроза. Тогда она выскочила бы из кареты и стала бы танцевать под дождем.
О, как бы она танцевала!
Порой Катой овладевали самые странные желания. Она понимала, что если бы об этих желаниях узнала ее тетка, она была бы потрясена, да и все девушки из пансиона госпожи Квик. И сама госпожа Квик тоже. И все приличные, благовоспитанные дамы. И благородные господа. Особенно те из них, что пожелали бы на ней жениться...
Что с ней было не так?
Но ей так безудержно хотелось хоть каких-то волнений!
- Тетя... - проговорила Ката, но не договорила и принялась напевать мелодию - варбийский вальс.
Умбекка вздохнула. Она-то знала, что грядет. Бал в честь смены сезона! Но толстуха ни за что не позволит девушке своевольничать. Ни за что на свете. Умбекка твердо решила не сдаваться, не допускать проявлений слабохарактерности. Ее подопечной будет позволено посмотреть ваганское представление и фейерверк, но, как подобает девушке ее возраста, она отправится домой, как только пробьет четырнадцать.
Не будет ей ни платья к балу, ни квадраданса, ни лексионских деликатесов, ни голлухской пляски.
И ни одного тура варбийского вальса!
И вообще: ради чего они приехали сюда, в мир высшего общества? Ради удовольствий? Мужчины могли флиртовать с глупыми девчонками, но что в итоге? Что происходило, когда их юная красота увядала? В лучшем случае им суждено было выскочить замуж за сына торговца! От одной этой мысли Умбекку трясло. Они должны были следовать правилам, до последней буквы! Только девушка, наделенная непререкаемой добродетелью, могла рассчитывать на то, чтобы стать женой графа, маркиза, герцога... принца!
- Пелли останется, - робко намекнула Ката.
- Что-что, милочка?
- Пелли останется - ну, на бал.
Это был самый убийственный аргумент Каты. В этом сезоне мисс Пелли Пеллигрю, сама о том не помышляя, превратилась для Каты в образец для подражания. 'Какая славная девочка', - бывало, бормотала Умбекка, оставляя Кату в обществе Пелли. Ката с этим не соглашалась, но, в конце концов, стала даже радоваться компании Пелли, которая, как и Ката, пребывала на положении Непосвященной. Вдобавок опекунша у Пелли была похуже, чем у Каты, - то есть намного хуже! Кроме того, Пелли была начисто лишена очарования. Она была некрасивая, скучная и глупая и, по мнению Каты, во всем уступала ей самой.
В пансионе Пелли была одной из тех девочек, которых Джели окрестила 'барышнями с приданым'. Судьба малышки Пелли - обладательницы тусклых волос и кожи с жирным блеском, зависела исключительно от ее немалого приданого. Так говорила Джели, и Ката, смеясь, с ней соглашалась. Вскоре весь пансион хихикал над пущенными Джели и Катой по кругу шуточками насчет приданого Пелли - о том, как это приданое красиво, добродетельно и женственно. 'Долго ли, - заливались хохотом девочки, прижимая к губам ладони, - приданое Пелли останется неприкосновенным?' О, это была замечательная игра, а однажды она стала особенно замечательной - в тот вечер, когда девочки принялись водить вокруг Пелли хоровод в дортуаре и распевать: 'Барышня с приданым! Барышня с приданым!' Тогда они довели Пелли до слез.
- Мисс Пеллигрю? - недоверчиво спросила Умбекка. - Останется на бал? О нет, детка, ты наверняка ошибаешься. Дуэнья мисс Пеллигрю со мной солидарна. Она бы ни за что не позволила...
Она не договорила. Снова послышался грохот - но только на этот раз это был не раскат грома, а грохот копыт и стук колес. Люди из высшего общества никогда не ездили с такой скоростью!
Глаза Умбекки помрачнели. Глаза Каты полыхнули огнем.
'Стрела'!
Она хорошо помнила этот звук. По вечерам в пансионе Ката и Джели порой торчали у окна, глядя на белесую дорогу, что пролегала через болота. Себя они любопытными девицами не считали - наоборот, они всем и каждому твердили о том, что их ничем невозможно удивить, и все же появление любого красивого экипажа становилось для них событием. Карета с королевским гербом пробуждала в их воображении
