страшная и опасная тайна. - Ну, давай хватай меня за ноги.
Раджал скорчил недовольную гримасу. От его опьянения уже почти следа не осталось. Они с Джемом словно бы неожиданно поменялись местами, и Радж стал самим собой - рассудительным, разумным, пытающимся удержать друга от необдуманного, рискованного поступка.
Как только Джем встал у ограждения и приготовился свеситься вниз, Буби начала визжать. Она свирепо размахивала хвостом и принялась хватать лапами поочередно то Джема, то Раджала.
- Ой, сбрось ты эту мерзавку за борт! - в сердцах крикнул Джем.
Они оба бросились к плешивой проказнице, но та успела отпрыгнуть в сторону и поспешила к вантам. Только потом, гораздо позже, Раджал догадался, что обезьянка пыталась, как могла, предотвратить несчастье. Теперь же он встал покрепче, ухватил Джема за лодыжки. Джем дернулся, но Раджал не отпускал его.
- Будь осторожен, Джем!
- Это ты будь осторожен!
Джем висел за бортом вниз головой. Он почти сразу пожалел о своем дерзком замысле. Одно то, что у него кровь прилила к голове, было ужасно, а тут еще рот наполнился желчью. Он с трудом сглотнул горькую слюну, ухватился за выступ оконной рамы, еще немного продвинулся вперед, к светящейся спирали. Как ярок был свет!
- Еще чуть-чуть.
- В эту сторону?
- Наоборот. А теперь немного вниз, совсем капельку.
Наконец голова Джема опустилась ниже верхнего края окна. Таинственный свет ударил ему в глаза. Он зажмурился.
Вот тут-то и начались неприятности. Кожаный мешочек с кристаллом потянуло вниз, он оказался на уровне подбородка Джема. Только пуговица на вороте помешала цепочке сорваться с шеи Джема. Он инстинктивно сжал пальцами ткань рубахи.
И тут он все увидел.
Джем дико закричал.
В это же самое время, далеко, посреди песчаных барханов пустыни, вот- вот должна произойти еще одна странная сцена. Под ясным, усыпанным множеством звезд, небом, вокруг походных костров расположились странники в длинных белых одеяниях. Людей было много, и их лагерь широко раскинулся посреди песков. На заре они должны были оседлать верблюдов и снова тронуться в путь, и потому теперь многие крепко спали, но некоторые все еще сидели у костров, курили, перебрасывались шутками, предавались играм. Все караванщики были мужчинами - крепкими, выносливыми, свирепого вида, с глазами, взгляд которых остротой был подобен клинку.
Окажись рядом с ними случайный наблюдатель - он бы сразу догадался, что это не простые караванщики. То были не купцы, не паломники, они не были одеты в форму унангского войска. Но вот если бы наблюдатель сам оказался унангом, он бы, без сомнения, сразу понял, кто это такие. В некотором роде это все же было именно войско. Сердце этого наблюдателя наполнилось бы страхом, и ему бы оставалось только надеяться на то, что эти люди, уэбины, направляются не туда, откуда он пришел, и уж тем более не туда, куда он теперь держал путь.
Засидевшиеся у костров караванщики заводят песню. Странно слышать ее здесь, посреди суровых песков, - странно, ибо если не мелодия, то слова этой песни излишне невинны. Эта песня показывает, как важны те события, что должны вскоре произойти.
ЗАПЕВ:
Время может тянуться и быстро бежать,
Каждый радость супружества должен познать.
Ты с избранницы глаз ни за что не спускай.
Завоюй, подкупи и в огне искупай!
ПРИПЕВ:
А женился - гори, пламеней, полыхай,
За поленом полено в костер, не зевай!
Все печали подряд,
Все невзгоды подряд
На любовном огне
Словно щепки, сгорят!
Но теперь мы отведем взгляд от отдыхающих караванщиков и переведем его на того, кто сейчас не с ними. Этот человек не спит, он обходит лагерь стороной и, крадучись, уходит за страшные, мрачные, безлюдные барханы. Вскоре он скрывается с глаз, и до него доносятся только еле слышные отголоски песни:
Жены дорого стоят, увы, спору нет!
А прелестницу купишь за пару монет.
И с прелестницей сможешь на ложе возлечь,
И ее сможешь ты пылкой страстью разжечь!
И тогда ты гори, пламеней, полыхай...
Человек улыбается - с трудом удерживается от смеха. О да, есть девушка, которую он в самом скором времени искупает в пламени любовной страсти! Он опускается на колени, воздевает руки к небесам. Еле слышны голоса из-за барханов, и вдруг перед странником возникает золотистое видение. Да, да, он знал, что не ошибается! Он почувствовал зов, как чувствуют боль.
- О, Золотой, правда ли это? Ты скоро будешь в этих краях?
- Уэбин, как ты мог сомневаться в моих обещаниях?
- Никогда! Но я надеюсь, все идет хорошо?
- Надейся! Но могу ли я надеться на то, что ты сыграешь свою роль, как подобает?
- Не меня ли зовут Рашид Амр Рукр? Я только надеюсь, мой повелитель, что я смею надеяться на тебя.
- Глупец! Разве тебе не известно мое имя?
- Я мог бы догадаться, мой повелитель. Думаю, я догадываюсь верно.
Рашид Амр Рукр набирается смелости и смотрит прямо в глаза золоченой фигуры. Другой на его месте благоговейно пал бы ниц. Но неземной собеседник шейха протягивает руку и помогает предводителю уэбинов подняться с песка. Теперь золотое сияние окутывает Рашида, и в сознание его проникает множество знаний и обещаний. Экстаз наполняет его, когда он думает о том, какая власть будет вскоре дарована ему.
А караванщики добрались до последнего, кульминационного куплета.
Мир пустыни Создателем проклят навек!
Здесь от зноя и жажды умрет человек!
Но не все нам печалиться и горевать,
Мы на свадьбе Рашида должны погулять!
Так женись же, Рашид,
Поскорей, поскорей!
Полыхай-пламеней
Ты с принцессой своей!
Вождю уэбинов в жены
Достанется Бела Дона!
И счастлив он будет с ней,
И мир запылает в огне!
- Джем, что там такое?
Но Джем, висевший за бортом, только в изумлении смотрел внутрь каюты своего опекуна, где чуть выше пола медленно вертелась светящаяся золотая фигура. Из глаз странного создания лился свет, его губы то смыкались, то размыкались, словно он беззвучно разговаривал с кем-то в дальней, немыслимой дали.
Если бы больше ничего не произошло, Раджал ни за что бы не отпустил Джема. Но то, что случилось потом, заставило его пошатнуться и разжать руки.
Ночное небо с жутким грохотом распахнулось.
Непроницаемую черноту рассекла молния - зеленая молния!
Теперь настала очередь Раджала вскрикнуть. Его швырнуло назад, на палубу. Из каюты внизу донесся нечеловеческий визг, за ним последовал другой - самый что ни на есть человеческий - и громкий всплеск.
- Джем!
Раджал поднялся на ноги, но тут же снова распластался на палубе и скрючился от жуткой боли.
