- Правильно! И не надо забывать, что их произведения не будут стоить нам ни гроша! Нас ждут миллиарды чистой прибыли!
- Так чего же мы ждем? Скорее бы официально объявили победителей Конкурса!
- Верно! Имена авторов!
Когда издателям и продюсерам показали признанные лучшими произведения, они глазам своим не поверили: все работы были подписаны одним и тем же именем. Один-единственный человек стал победителем Большого Конкурса во всех областях искусства!
Можно ли было не восхищаться этим человеком?
- Уму непостижимо!
- Грандиозно!
- Его ждет неслыханный успех!
- Мы переключим на него всю рекламу, и он станет первой, самой яркой звездой нашего города.
- Этот человек войдет в историю!..
Нужно ли говорить о том, что человеком, которому прочили место в истории, был не кто иной, как Освальдо? Ему до того осточертели тошнотворные модные выкрутасы, настолько опротивела безудержная реклама Большого Конкурса, что он решил... участвовать в нем.
'Им нужны выкрутасы? - рассуждал он. - Прекрасно! Я пошлю им такую сногсшибательную галиматью, какую они отродясь не видели и не слышали. По крайней мере, эти гении, сидящие в жюри, узнают, что среди суперстарцев нашелся человек, которому наплевать на успех и который идиотским фильмам и бессмысленной музыке предпочитает пустой экран и тишину'
Разумеется, он и не помышлял о победе. И вдруг к нему домой врываются Председатели во главе своих жюри, все до единого местные издатели, продюсеры, тучи журналистов и фотографов. Они обнимают его, целуют в лоб, жмут ему руку.
- Мы покорены...
- Поздравляем...
- Вы гений!
- Пожалуйста, интервью...
- Разрешите снимочек... Прошу вас улыбнитесь. Благодарю.
Издатели и продюсеры совали ему контракты и пухлые пачки банкнот.
- Я хотел бы приобрести у вас исключительное право на издание ваших романов.
- Вы должны снимать фильмы только для меня!
Наконец-то до Освальдо дошло: он стал единоличным победителем Большого Конкурса, и эта неожиданная петля, душившая его, была успехом. Но что они, сумасшедшие? Неужели не поняли, что он хотел посмеяться над ними, только и всего?
- Вон! Убирайтесь вон! Оставьте меня в покое! - взорвался он, пытаясь вырваться из плотного кольца неожиданных обожателей. - Не нужно мне вашего успеха!
Как ни странно, гнев Освальдо вызвал всеобщее восхищение:
- Какая скромность!
- Он равнодушен к успеху!
- Он знает толк в рекламе! Мы обнародуем его слова - они произведут на людей огромное впечатление.
- Да при чем тут скромность, я серьезно говорю! - старался перекричать незваных гостей Освальдо. - Убирайтесь все вон, все до единого!
- Настоящий художник - экзальтированный, нервный! Именно такими народ представляет себе своих любимцев.
К тому времени, когда Освальдо остался наконец один, из ротационных машин уже хлынул поток экстренных выпусков газет:
'Успех запечатлевает поцелуй на челе великого новатора! На горизонте искусства взошла новая сверхзвезда! Триумфальная победа Освальдо в Большом Конкурсе!'
Никогда еще этот город не знал более заразительной моды. Молодежь кулаками прокладывала себе путь в залы, где исполнялась его беззвучная музыка, втридорога покупала у спекулянтов билеты в дансинги, где можно было потанцевать его 'недвиже'. В кинотеатрах яблоку негде было упасть, за место перед телевизором буквально дрались: пустой экран быстро завоевал сердца кино- и телезрителей. Книги с белыми сплошь страницами были нарасхват, торговцы картинами покупали по астрономическим ценам девственные холсты Освальдо. Все это было модным, а как известно, нет ничего страшнее, чем отстать от моды.
Газеты и журналы писали только об Освальдо и печатали только его портреты (в честь всеобщего любимца кто-то изобрел бело-белую фотографию). Любуясь белыми прямоугольниками в газетах, люди вздыхали:
- Какой красавчик! Какой талант!
Освальдо не знал ни минуты покоя. На улице ему не давали прохода: одни просили автограф, другие норовили оторвать пуговицу для своей коллекции, третьим хотелось дотронуться до него. Дома беднягу осаждали журналисты, продюсеры, издатели в надежде на новые интервью, книги, фильмы, холсты. Не переставая звонил телефон. Почтальон доставлял горы писем от девушек, мечтающих выйти за него замуж.
Чтобы удовлетворить спрос на автографы, один из продюсеров придумал гениальную вещь - посылать желающим чистые листочки бумаги.
- Неписаный автограф Освальдо! Какая прелесть! - Счастливые обладатели невидимого автографа берегли его ничуть не меньше, чем берегли бы чек на миллион лир.
Бедный Освальдо! Он больше не мог жить в этом городе - в этом сумасшедшем доме. Он объяснял всем, что не имеет ни малейшего отношения к искусству, что хотел посмеяться над доверчивыми рабами моды, но ему никто не верил. Кончилось тем, что он стал разгонять поклонников пинками, после чего счастливые поклонники бегали по городу и кричали:
- Смотрите, смотрите! Сюда я получил пинок от Освальдо!
Нет, хватит с него! Он не хотел участвовать в этом массовом надувательстве. Зачем ему успех? Всей душой он мечтал об одном - чтобы его оставили в покое.
И вот однажды ночью он незаметно выбрался из дома, точно вор. На улицах не было ни души. Он шел, не останавливаясь, до тех пор, пока не оказался далеко за городом - на высокой горе. Ноги его больше не будет среди этих безумцев! Он не желает, чтобы эпидемия успеха распространилась и на него. Лучше жить в полном одиночестве и никогда больше не слушать радио, не смотреть телевизора, не брать в руки газет и журналов!
'Вот теперь мой дом, - подумал он, увидев небольшую пещеру. Здесь меня никто не найдет!'
Ранним утром он вышел из своего нового жилища и сладко потянулся. Над ним простиралось чистое, без единого облачка, небо, весело порхали птицы. Лаская слух, мягко шелестели кроны деревьев. Неподалеку журчал ручеек. Все было настоящим, от всего веяло поэзией - поэзией природы.
- Ах, какая прелесть! - сказал он, возвращая этим словам их истинный смысл.
- Ах, какая прелесть! - откликнулось громогласное эхо, заставив его содрогнуться.
Эхо? Как бы не так! То был хор, а не эхо. Из пещер, из-за кустов, из-за каждого камня на него смотрели восхищенные глаза, и лес поднятых рук посылал ему воздушные поцелуи. Сверху донизу гора была усеяна людьми: обнаружив бегство Освальдо, все население города тайно последовало за ним.
- Какая прелесть новая мода! - восторгались и стар и млад. - Какая прелесть жить отшельниками вместе с тобой! Какая прелесть этот Освальдо!
Люди подходили к нему все ближе, пожирая его влюбленными глазами. Кто-то набрался смелости и попросил у Освальдо автограф ('Ура! Первый автограф отшельника!'), еще кто-то оторвал у него пуговицу. Сквозь толпу протиснулся журналист с блокнотом в руке:
- Вы не поделитесь с читателями первыми впечатлениями жизни в уединении?
Люди, напирая все сильнее, подогревали друг друга темпераментными восклицаниями:
- Не спускайте с него глаз! Мы должны делать то же, что и он!
