С тех пор люди перестали разговаривать с ней.
Действие второе
ПАОЛО И ГЕНЕРАЛЫ
Великий Командор вызвал во дворец весь генералитет - верхушку военного командования. Несмотря на то что армия Солдафонии выросла в десять раз, ей удалось захватить лишь незначительную часть вражеской территории. Противник оказывал упорное сопротивление, и для окончательной победы нужны были новые солдаты. Все согласились с необходимостью призвать под ружье пятнадцатилетних подростков.
Новая армия - это новые сражения, новая славная страница в истории Солдафонии.
Генералы выпили за победу.
- Мы вправе гордиться нашим народом, - сказал Великий Командор. Боевой дух благородных юношей Солдафонии не подлежит сомнению. С этим я поздравляю вас, мои генералы, ибо пример всегда исходит сверху.
- У нас действительно прекрасная молодежь, морально здоровая, отважная, честная, - согласился генерал, уполномоченный по трофеям на оккупированных территориях. - В Солдафонии не бывает краж. Благодаря военному воспитанию у нас нет воров.
- Не только воров, но и убийц, - прибавил другой генерал, командир Бригады Смерти, штурмового соединения, солдаты которого снимали часовых и сжигали врагов пламенем огнеметов.
- Любовь к родине - вот чувство, вдохновляющее всех наших людей, сказал генерал, возглавляющий борьбу с партизанами на оккупированных территориях. - Невозможно говорить без восхищения о том, как мои люди выполняют приказы.
В кабинет вошел офицер и, подойдя к Великому Командору, что-то шепнул ему на ухо. Великий Командор грохнул кулаком по столу и закричал:
- Ввести этого труса!
Два солдата ввели Паоло. На фоне генеральских мундиров, увешанных наградами, он выглядел в своем гражданском пиджаке так, словно попал сюда с другой планеты. На запястьях у него были наручники.
- Ты позоришь Солдафонию! - взревел Великий Командор. - Ты паршивая овца!
На лице Паоло не дрогнул ни один мускул.
- Почему ты дезертировал?
- По трем причинам, - ответил Паоло. - Я не хочу убивать - раз. Не хочу быть поработителем - два. Не хочу грабить - три.
Генералы позеленели от ярости. Первым, к кому вернулся дар речи был командир Бригады Смерти.
- Преступник! - заорал он.
- Бесстыжие твои глаза! - подхватил генерал по трофеям.
- Он не любит родину! - возмутился специалист по борьбе с партизанами.
Голубые глаза Паоло по-прежнему смотрели безмятежно.
- Расстрелять! - дрожа от бешенства, приказал Великий Командор.
Действие третье
ЦВЕТЫ
Темной ночью в дальнем углу городского кладбища могильщик закапывал гроб из неоструганных досок. Когда в Солдафонии кто-то умирает, вернее - погибает на поле боя, его хоронят с почетным караулом, траурными знаменами, барабанной дробью, ружейным салютом. На этот раз ничего подобного не было - ведь хоронили расстрелянного дезертира. Проститься с Паоло не пустили даже родную мать.
Могильщику оставалось бросить еще несколько лопат земли, когда рядом остановилась костлявая старуха в белой рубахе до пят: она пришла с того участка кладбища, где с помпой хоронят тысячи павших, могилы которых украшены светлыми мраморными надгробиями с бронзовыми барельефами и лавровыми венками. Старуха с ненавистью вперила глубокие алчные глазницы в свежий холмик.
- Почему ты так смотришь? - дерзнул спросить могильщик.
- Он не был моим другом. Все в Солдафонии - мои друзья, а этот нет. Кому-кому, а тебе-то хорошо известно, что я не люблю ждать. Не знаю, что бы я делала, если бы не вечные войны. Дожидаться, пока юноши станут мужчинами и только спустя много лет - стариками? Нет уж, спасибо, я предпочитаю зеленую молодежь.
- Но теперь он твои, - сказал могильщик.
- Конечно, мой, но я не забуду его лицо за миг до расстрела. В глазах не было ненависти, он и не подумал кричать 'Отомстите за меня!' или 'Будьте прокляты!'. Даже в последнюю секунду он не хотел мне помочь. Я обожаю Солдафонию, это мой самый любимый город, но, как говорится, в семье не без урода: Паоло и мертвый не знает ненависти, не просит, чтобы за него отомстили.
Могильщик стоял с лопатой в руках, теперь уже не нужной, не смея произнести ни слова. Ему было не по себе при виде безглазой старухи, дрожащей не то от сильного ветра, не то от страха.
- Горе мне, - продолжала она, - если кто-нибудь еще, по его примеру... Нет, я надеюсь, этого не случится. Никто не должен знать, где он зарыт. Здесь не вырастет ни один цветок! - Она топнула босой ногой, и вокруг полегла трава. - Его могила должна остаться безымянной, так что смотри у меня, держи язык за зубами.
- Ну конечно, - пообещал перепуганный могильщик.
Тень в белом скользнула прочь, и через секунду снова озирала ненасытными глазницами свои владения - бесчисленные могилы военных. Проводив ее взглядом, могильщик повернулся и весь похолодел: вокруг свежего холмика, под которым лежал Паоло, распускались цветы. А ведь Великий Командор, так же как только что Смерть, наказывал: 'Ни одного цветка!'
Могильщик упал на колени и принялся судорожно рвать цветы. Но не было такой силы, которая уничтожила бы это море цветов с красивыми нежными лепестками.
НЬЮ-ГРАМОТЕЕВКА
Екстренный выпуск
Из газеты 'Голос Нью-Грамотеевки':
Насиление нашева горада пережывает тижолый удар. Ксажилению мы вынуждины потвердить распрастранившиися па гораду слухи о Чорнам банте.
Эта будит удар для читателей, васобинасти для маладежи каторая, сама атверженно прелогает все усилия к таму, что бы стать ещо лучше. Однако дурные премеры зарозительны, и пазорное питно лажицця на всех нас.
бедная наша гордасть, пращщай навсигда!
Вспомнити славные вримина, кагда учитиля, которые приежжали в Громатеефку изза границы, умерали от разрыва серца. Вспомнити как круглые двоичники из других гарадов, приехаф к нам паражались нашим рикордам успиваемости. Эти прикрастные вримина навсегда ушли впрошлое и теперь мы заслуживаем всиопщева асуждения. 'Малаццы, вы делаете успехи!' - похвалют нас, тагда как мы гатовы будим сквось землю правалицца от стыда.
Хотя перо аткказывается писать, наш долг журналистаф абязывает нас вписать трагический случай. Итак пириходим кфактам.
Чорный бант, синвол, и гордасть нашива горада, сегодня в 12 часоф 57 менут...
Что же за неприятное происшествие случилось в Нью-Грамотеевке? Достаточно дочитать заметку до конца - и вы все узнаете. Но поскольку вы не из нашего города и недостаточно владеете нашим языком, мы предлагаем вам продолжение заметки в переводе на русский язык.
Черный бант
Альфредо открыл глаза и, сладко зевнув, потянулся в постели. Сестра была уже на ногах и собиралась в школу.
- Еще рано, Альфредо, - успокоила она брата, - всего-навсего десять часов. Я опаздываю только на два часа. Глянь на север: уже заходит солнце.
Альфредо с жалостью посмотрел на нее:
- Дура!
Сестра - в слезы:
- Почему ты меня вечно обижаешь? У всех людей есть самолюбие. Согласна, ты носишь Черный бант, мама и папа любят тебя больше, чем меня, учителя в тебе души не чают, все вокруг восхищаются тобой, но разве это справедливо - обзывать меня, как только я открою рот?
Отвечать сестре не имело смысла: ведь в голове у нее было полторы извилины.
- Ладно, иди, - сказал Альфредо. - Пока!
К счастью, она не заставила себя упрашивать.
Вскоре после ее ухода - часика через полтора - Альфредо встал, медленно позавтракал и умылся. Надев школьную форму, он долго любовался в зеркале маленьким Черным бантом у себя на груди. Каких
