возвращении их отпустят. Вы тоже будете свободны от каких-либо обязательств.
Он постоял секунд пять, не больше, сжимая от бессилия кулаки. Потом разжал. И заглянул ей в глаза.
- Не буду. Сейчас, графиня, мы с вами подписали два договора. Первый вы получили от меня не слишком-то честным способом - зверобоги вам судьи. Второй я дарю вам совершенно бесплатно. Согласно первому, я съезжу с вами в это проклятое паломничество к Ллусиму. Согласно второму... согласно второму, графиня, отныне и до конца своих дней вы обзаводитесь человеком, который будет мстить вам за это принуждение.
- Какой же вы все-таки мальчишка! 'Мстить'! 'До конца своих дней!' Хорошо, я согласна. Мстите. Но сперва - съездим к Ллусиму.
'Ты же даже не представляешь, во что ввязываешься и что творишь!' - с досадой подумал Кайнор.
Он не знал, что точно такие же слова час назад сказал чернявой господин Фейсал - впрочем, подразумевая совсем другое.
* * *
Между первым и стонадцатым ударами волн Иссканр успел главное: понять, что происходит, и принять меры, какие мог. Впрочем, опять же, сперва он принял меры, а уже потом, лежа в деревянном ящике - 'в гробу!' - понял, что море вознамерилось-таки раз и навсегда покончить с 'Кинатитом'. Как говорится, не мытьем, так катаньем.
Если честно, то никаких особых вариантов у Иссканра-то и не было. Из комнаты-ловушки, куда он провалился, найти выход он попросту не успевал. Да даже и выбрался бы в коридор - а дальше-то что?! Куда бежать, как спасаться?
Впрочем, лодка тоже не была таким уж подходящим путем к спасению. Она вообще не была путем к нему - лишь маленькой надеждой на то, что Иссканр проживет чуть дольше и сможет потом выбраться - сперва из ящика в лодке, а потом... потом видно будет.
Главное, что покойника в ящике не оказалось. Его там, как догадался Иссканр чуть позже, и не могло быть: скорее всего лодку эту взяли 'про запас', на тот случай, если ее владелец умрет посреди океана. Ведь тогда у них вряд ли были бы время и возможности сделать ее. Вполне оправданная предусмотрительность.
Теперь то, что предназначено было обеспечить безбедное посмертие какому-то неведомому знатному мореплавателю, Иссканр собирался использовать, чтобы спасти свою жизнь.
Он забрался в лодку, а потом и в ящик, отметив при этом, что и та, и другой имеют не совсем обычную форму. Их борта были двойными и заключали в себе некую прослойку - или, может, они вообще были полыми и там находился лишь воздух? Иссканр не вполне понимал, к чему понадобились такие ухищрения, но догадывался, что предки не хотели, чтобы лодка затонула - и уж тем более ящик (гроб!) с останками покойного.
'Похвальное стремление', - пошутил Иссканр, забираясь в ящик и укладывая сверху крышку: не наглухо, но так, чтобы потом ее можно было быстро закрыть. Он хотел как можно дольше дышать свежим воздухом, однако опасался неожиданного удара, способного... по сути, способного сотворить со старым парусником- домом что угодно!
'Как будто мало мне было Сна-Тонра!' - он лежал в затхлом, узком гробу, а лодка - и весь дряхлый 'Кинатит' - раскачивались от оплеух ярящегося моря. Потом, после очередного, особо мощного удара, раздался оглушительный треск - и Иссканр торопливо вдвинул крышку на место. Изнутри на ней были какие-то выступы, он ухватился за них, чтобы удерживать крышку в таком положении (хотя она была и сама по себе достаточно тяжела, а все-таки...).
В следующий миг вселенная споткнулась, вздрогнула и полетела кувырком.
И длилось это как минимум - вечность...
Закусив губу, из последних сил удерживая крышку, Иссканр бился о стены древнего гроба и с каждой минутой все сильнее убеждался в бессмысленности своей задумки. Разломанный, разбитый о скалы 'Кинатит' унесет в открытое море по частям - и в одной из этих частей будет находиться запрятанная в каюте лодка с Иссканром. И затонет этот фрагмент парусника-дома так же - с лодкой в каюте.
А даже если стены треснут и лодку выбросит наружу, она выскользнет из ловушки за выливающейся из каюты водой, - тогда что? Ее затянет в один из водоворотов, которые образуются, когда части парусника- дома начнут опускаться на дно.
Смерть, смерть, всюду смерть!
Но если бы он каким-то образом сумел выбраться из каюты с лодкой и добежать до верхней палубы - куда бы он делся? В ледяных волнах одинокого пловца ждала бы та же самая смерть; ну а попасть на остров он бы попросту не успел, теперь это ясно.
Но как же хочется жить! - особенно теперь, когда трясешься в чужом гробу!
Он старался дышать как можно реже и спокойнее, но это плохо получалось. Лодку швыряло из стороны в сторону, в конце концов что-то тяжелое навалилось сверху на крышку - и Иссканр с облегчением опустил руки. Он все равно больше не смог бы ее удерживать.
Мир вокруг продолжал рушиться, и стенки гроба трещали, как и всё вокруг, - но пока еще не поддавались.
Иссканр закрыл глаза - что толку таращиться в темноту? - и как будто снова оказался в ступениатском госпитале. И всплыло из памяти полузабытое ощущение, что мир вокруг меняется, жизнь меняется, он, Иссканр, тоже меняется... Изменчивый мир, как и в прошлый раз, завертелся вокруг него, раскрашиваясь в разноцветные полосы, которые принялись выгибаться, таять, перетекать одна в другую. И снова кто-то закричал - вот только на сей раз поблизости не было больных, вообще никого не было, кто мог бы издавать такие крики.
'А говорят, человек перед смертью вспоминает прожитое... Тут же - чушь какая-то!'
Голос кричал все громче, теперь Иссканр не сомневался, что он принадлежит не человеку. Хотя существо явно было разумным... во всяком случае, настолько, чтобы чувствовать боль и страдать. 'Это как- то связано между собой: цветные полосы и крик', - понял он. И каким-то образом они были связаны с ним, безродным парнем, который вот-вот должен умереть.
Он падал - наяву и в своем видении, и в какой-то момент перестал отличать одно от другого. И тогда... тогда он почувствовал на себе взгляды - пристальные, нечеловеческие. Из прошлого. ('...но не из моего же!..') Обладатели этих взглядов, кажется, и были причиной падения Иссканра-который-не-был-Иссканром.
Невыносимая, всеохватная боль пронзила вдруг его тело. И он закричал, распадаясь на куски, как распадался сейчас (...когда? когда - 'сейчас'?!..) на куски 'Кинатит'.
В мире, разноцветном, монотонном своей болью, которая тем не менее норовила расслоиться, распасться на составляющие (вот боль душевная, вот телесная - вам какую?) - в мире этом не было места для человека, ибо не в силах человек вынести такое - и остаться самим собой.
...Или только тогда и остаешься - человеком?
Иссканру было не до размышлений и философствований. Он хотел лишь одного (...без 'сейчас' - теперь он всегда хотел этого!..) - смерти! забвения!! покоя!!!
Он коснулся щекой стенки гроба и ощутил влагу. Доски плакали, сочились слезами, в ушах стоял звон - и значит, уже скоро. Либо закончится воздух, либо треснут стенки, либо...
Мощный толчок швырнул его в очередное кружение, но теперь, кажется, что-то изменилось. Лишь пару биений сердца спустя Иссканр понял, что раньше он падал, а теперь возносится. Вернее, его возносят.
Кто?
Зачем?
Неужели, чтобы снова низвергнуть?!
Он застонал - и доски вокруг отозвались треском, им тоже было больно, они тоже едва-едва выдерживали, еще немного - и...
* * *
- Вы нервничаете, Фейсал.
- А? Верно, ваше величество, я нервничаю. Простите меня, сегодня... необычный день, - 'уши, глаза и прочие испытующие органы державы' поднялся из кресла и заходил по комнате: от стола к камину, от камина к окну, от окна - снова к столу. Король наблюдал за ним со смешанным чувством любопытства и раздражения. У него хватало забот, и новая - судя по поведению господина Фейсала, довольно серьезная - не радовала Суиттара Двенадцатого. Его вообще мало что радовало в последнее время, этого немолодого уже человека с замедленным взглядом. Целители-чародеи считали подобный взгляд одним из признаков
