— У нас — гость, — не оборачиваясь, бросил тысячник.
— Вижу, — спокойно сказал жрец. — Кто такой?
— Местный умалишенный. Хотя я подозреваю, что на самом деле — искусный артист.
— Все может быть. Разговаривает?
— Горцы сказали — нет.
— Что в ущелье?
— Юго-Восточная пала. Юго-Западную, кажется, собираются сегодня штурмовать. Безрассудство.
— Как знать… — Джулах все это время стоял за спиной Обхада и вдруг быстрым рассчитанным движением ударил его по затылку. — Как знать, — сказал он уже совсем другим тоном. — Как знать.
Обделенный медленно поднялся с земли и блеснул в сумраке белками глаз:
— Что теперь?
Не отвечая, Джулах присел и сжал запястье тысячника — проверял пульс.
— Жив, — проговорил почти довольно.
— Добить его, — предложил Обделенный. Джулах покачал головой:
— Ни в коем случае. Он в большей степени пригодится нам живым. Сейчас…
Он сбегал в шалаш, принес оттуда свой дорожный мешок и достал из него небольшой пузырек. Откупорил и влил жидкость в рот Обхаду
— Но он же не проглотит…
Джулах только отмахнулся.
— Собирайся, — приказал он, вкладывая пузырек обратно в мешок. — Нужно торопиться — покамест не поставили дозоры, как обещал Ха-Кынг. Все выведал? Получится уйти?
Обделенный уверенно кивнул.
— Тогда — в путь, — велел Джулах.
Они скользнули во тьму по тропке, спускаясь к подножию Коронованного, оставив на поляне догорающий костер и безжизненного Обхада.
/смещение — неожиданный удар по голове, в глазах зажигаются огни/
Голова страшно болела, раскалывалась от колокольного звона, но Талигхилл не уходил. Он должен быть здесь и сейчас.
Тощий звонарь с вислой губой, разделенной пополам старым шрамом, отдал ему свои затычки и время от времени, когда выдавалась пауза в разговоре, уважительно поглядывал на правителя. Выдерживать такой гул было непросто.
Все остальные — и Тэсса, и Хранитель, и Тиелиг — удалились, что, честно говоря, принесло Талигхиллу только облегчение. От внимательных глаз все того же жреца вряд ли укрылось бы состояние, в котором находился сейчас Пресветлый, — смесь растерянности, досады, неуверенности и еще демоны ведают чего. Война неожиданно для Талигхилла вплотную приблизила свое оскалившееся лицо и смеялась, глядя в его расширенные зрачки. Уже стемнело, но он различал в свете горящих огней мельтешение фигурок в окнах и проемах бывших балконов Юго-Западной. Фигурки, сцепившись друг с другом, валились вниз и летели неоперившимися птенцами грифов, чтобы тяжело упасть на дно ущелья, так и не расправив крылья. Иногда начинало казаться, что колокола звонят лишь затем, чтобы заглушить крики людей, которые внезапно, в одночасье, сошли с ума. Тиелиг утверждал: дело в какой-то там травке, горение ее вызывает у вдохнувших необычный прилив сил. Но какая, по сути, разница? Главное — результат. В течение суток пали две башни, две из четырех, считавшихся ранее непобедимыми.
Но ты ведь ожидал чего-то подобного. Ты ведь знал, что этим, в конце концов, все и завершится.
Да! Но не так скоро!
Тощий звонарь отошел от колоколов, за ним оставляли канаты и другие. А в Юго-Западной продолжали звонить, пускай даже в Северо-Восточной разговор тоже прекратили.
— В чем дело? — резко спросил он. — Почему… Вислогубый пожал плечами:
— Несут какую-то чушь. Видимо, дорвались посторонние… люди.
«Люди» он произнес с некоторой заминкой, и Талигхилл его понял. Вряд ли дорвавшиеся были людьми в подлинном значении этого слова.
Он вернул затычки звонарю, поблагодарил и повернулся к ущелью, чтобы продолжать смотреть на происходящее там.
Возможно, завтра нас ждет та же участь. В этом случае, кстати, мои опасения насчет того, что хумины найдут тропы и обойдут ущелье, окажутся безосновательными. Следует приготовиться к самому худшему.
Хотя он и понимал, что приготовиться к такому нельзя. Разве что прямо сейчас объявить отступление. Ведь и так, считай, пятая часть армии, приведенной в Крина, полегла. А времени они почти не выиграли.
И именно поэтому отступление сейчас будет бессмыслицей. Точно с таким же успехом я могу оставаться здесь — поражение завтра или послезавтра, не все ли равно? Разумеется, если подходить с позиций махтаса. В жизни (в легендах — поправил он себя) иногда случаются чудеса и в самый последний момент является избавитель-герой. Но легенды, к сожалению, не похожи на действительность.
— Позови Тиелига, — велел он Джергилу.
Тот покорно кивнул и направился вниз. Храррип, находившийся на лестнице, переместился и занял место своего товарища.
Тем временем из некоторых окон Юго-Западной протянулись к звездам в мольбе о помощи ладони пламени. Неуклюжие птенцы продолжали свои попытки улететь. Колокола наконец замолчали.
— Самое удивительное, что падальщики до сих пор не покинули Крина, — невозмутимо заметил Тиелиг, встав рядом с правителем и прислоняясь, как и он, к камню бойницы. — А ведь гвалт здесь стоит знатный.
Талигхилл посмотрел на жреца, и тот осекся, отводя, взгляд:
— Да, верно, Пресветлый. Страшно. И тебя ведь не утешит то, что все они обретут покой в краю Ув- Дайгрэйса, не так ли?
— Но ведь доказательств нет, жрец, — неожиданно для самого себя произнес Талигхилл. — Нет доказательств, что на самом деле где-то существует этот край.
— Доказательства нужны тем, в ком недостаточно веры, Пресветлый. Но даже сомневающимся даруется возможность попасть в край Бога Войны, если их деяния окажутся угодны Ув-Дайгрэйсу.
Правитель покачал головой:
— Слишком напыщенно звучит, уж не обессудьте, Тиелиг.
— Да, иногда прорывается, простите, — пробормотал он, имея в виду то ли свое пафосное высказывание, то ли то, что позволил себе обращаться к Пресветлому на «ты».
— Ничего… Да, а что станется с теми, чьи деяния не окажутся «угодны»?
— Родятся заново, — пожал плечами жрец Бога Войны. — Общеизвестная истина.
— Истина ли?
— Боюсь, получить доказательства, которые вас полностью бы удовлетворили, вы сможете, лишь умерев.
— Не исключено. И кажется, у меня очень скоро появится шанс, как считаете?
— Сомневаюсь, — покачал головой Тиелиг. — Вряд ли они привезли с собой много лепестков ша-тсу. Это — редкая штуковина, так что некоторое время вам еще придется помучаться теологическими сомнениями.
— Подольше бы, — проворчал Пресветлый. — Значит, думаете, нам пока ничего не угрожает?
— Почему же? Угрожает. Только не дым желтых лепестков ша-тсу.
— Что же тогда?
— Завтра узнаем, — пообещал жрец. — Возможно, у них и не осталось больше никаких трюков. А может, кое-что и имеется в запасе. Увидим.
— Благодарю, вы великолепно умеете обнадеживать.
— Для обнадеживания, полагаю, у вас хватает рабов, правитель.
— Верно. Ну что же, благодарю за правду.
— Всегда к вашим услугам. — Тиелиг откланялся и покинул колокольню.
