Богданов хотел возразить, но Ерохин предостерегающе поднял ладонь.
- Ну что ты разбушевался, не пойму я? Не шуми, говори толком. Надолго уехала?
- Уехала не навсегда, вернется.
- А что за надобность у нее возникла уехать? - спросил Семен Егорович.
- Спроси ее. И вообще, - Бревич снял с гвоздя телогрейку, - кончаем базарить, меня работа ждет.
- В чем уехала-то она, одежда какая, обувь? - не сдавался Ерохин.
- Не случилось ли с ней чего? - теперь уже встревожился возчик. А потом добавил: - В сапогах резиновых, а шуба коричневая...
- Можно к Вам? - низкорослый плотный мужчина в ватнике, держа в руках пушистую волчью шапку, бочком протиснулся в кабинет Климова. - Извините, что поздно и без приглашения, я прямо с работы, - скороговоркой выпалил он. - Вчера еще утром уехал за лесом и вот только что вернулся. А в гараже мне ребята сказали, что были у нас ваши представители, спрашивали про женщину. Мать честная, говорю ребятам, да ведь я похожую бабу в это самое время по улице Луговой подвозил и как раз первого апреля. Сегодня у нас какое? Третье? - он вопросительно посмотрел на начальника отделения, который был несколько ошеломлен таким вторжением и обрушившимся на него потоком слов.
- Входите, входите, садитесь, - Климов указал посетителю на стул у приставного столика, и толстяк опять быстро заговорил, бросив на столик шапку:
- Ну да, сегодня третье, я уехал утром второго, а это все и было как раз первого, в обед. Меня ребята, как я им рассказал, сюда отправили. Дуй, говорят, в милицию, раз такое дело. А я что? Я рад помочь, если надо, я такой человек.
Мужчина показал Климову испачканные мазутом руки:
- Я вот и помыться не успел, домой даже не заехал.
- Минуточку, - Климов встал, предостерегающе поднял руку, поскольку словоохотливый мужчина вновь попытался заговорить, - давайте по порядку. Фамилия ваша как, работаете где, живете?
- Шибков я. Михаил Иванович. Шофером работаю на лесовозе. Живу на Луговой, дом 4. Собственный дом, - с гордостью произнес тот. - Второй год как отстроился...
- Так что произошло первого апреля? - Климов поторопился задать вопрос. О строительстве личного особняка Михаил Иванович, похоже, мог рассказывать долго.
- Ну вот я и говорю. Забот полно, а у меня - рейсы. Мне первого апреля диспетчерша сказала, что назавтра я в рейс на пару дней еду, а первого - на своем лесовозе с нижнего склада ходку должен сделать. Ладно, думаю, выкрою часок - снег сбросить с крыши. Весна ведь, - Шибков махнул рукой в сторону окна, где уже голубели сумерки. - Весна, - повторил он. Так вот, я во втором часу с ездками управился и завернул домой. Снег с крыши сбросил, ограду расчистил, ну, думаю, теперь можно и в рейс...
- Когда вы закончили свои домашние дела? - вновь Климов вынужден был вернуть говоруна к нужной теме.
- Да быстро я все сделал, час-полтора, не больше. Я понимаю ведь, он настороженно глянул на капитана - не осуждает ли тот его поступок? Понимаю, что рабочее время и так далее, но ведь в рейс мне было назавтра, а солнышко не ждет.
Поняв, что порицания не будет, продолжал:
- Так вот, я часа в три или около того от дома на своем лесовозе отъехал. Вы наш околоток знаете? - он вопросительно глянул на Климова.
Тот утвердительно кивнул головой. Еще бы он не знал этот 'околоток', где за два дня даже дырки в заборах изучены. Действительно, первые дома на Луговой стоят на отшибе, потом идет болотистый пустырь, а затем уже начинается собственно улица - целый ряд частных домов.
- Ну, значит, еду я по гравийке, - продолжал Шибков, - колея, скорость с гулькин нос. Только забор проехал - мать честная, баба прямо под колеса мне - прыг! - Он всплеснул руками. - И как я ее не придавил, ума не приложу! Я по тормозам, успел-таки, а она уже дверцу рвет. Я открыл и, извините, обругал ее. Нехорошо, конечно, - потупился он, - но сами посудите, ладно ли это, если из-за нее да в тюрьму! Она ноль внимания на мою ругань, мигом в кабину влезла, вижу я - не в себе, трясется вся. 'Чего ты?' - спрашиваю. А она: 'Дядечка, ой, увези скорей, мужик за мной гонится, пьяный и с топором!' Ну, думаю, только мне твоего мужика с топором и не хватало. Да ведь и не выбросишь человека, раз такой случай, верно я рассуждаю? - он глянул на внимательно слушавшего Климова. Тот согласно кивнул.
- Вот я и газанул по Луговой. Она молчит, мне тоже неловко расспрашивать. Доехали до Сини, я ей толкую: 'Мне через мост надо, а тебе-то куда?' Она вроде бы очнулась, глянула на реку: 'Высади меня, я у знакомых укроюсь'. Я остановился, она вылезла, спасибо не сказала, бегом вдоль домов к заулочку, есть там такой маленький. Я еще оглянулся. Не увидел никого и поехал себе спокойно. День доработал, а утром рано - в рейс. Вот такая вышла история...
Климов благодарно улыбнулся Шибкову. Уважал он людей, которые от чистого сердца стремились помочь следствию. Вот и этот не раздумывая пришел к ним, надеясь помочь. И помог, конечно.
- Спасибо вам, Михаил Иванович, большое спасибо. Пригодится нам ваш рассказ. А вот о приметах вы мне ничего не сказали. Любые мелочи постарайтесь припомнить.
- Приметы? - тот запустил в редеющий чуб грязную пятерню и смущенно произнес:
- С приметами-то не очень. Шубу вот коричневую искусственную помню хорошо, а больше ничего. Сами понимаете, за рулем я был, дорога грязная, колея, и все это так быстро промелькнуло. Когда она под колеса мне сиганула - я испугался очень, потом зол был, не глянул. Вроде не старая баба и плотная такая. А больше - не помню. Меня уж ребята в гараже ругали, простофилей обзывали.
Водитель огорчен был так искренне, что Климов поспешил его успокоить:
- Михаил Иванович, на нет и суда нет. Спасибо и за то, что рассказали. Сейчас уж темно, - капитан покосился на вечернее небо, - а завтра с утра очень прошу вас к нам, покажете все на месте, договорились?
- Как штык буду, - Шибков взялся за шапку, но Климов остановил его:
- Скажите, а машину свою вы мыли после того?
- Не-е, - опять смутился мужчина, - не-е, не успел я, извините. Я понимаю, чистота технике нужна, но... - начал было оправдываться он и умолк, заметив довольный взгляд Климова.
- Так это же просто замечательно, - сказал розыскник удивленному Шибкову.
Климов понимал: до утра машину осматривать не имело смысла. Скоро стемнеет совеем. В кабине лесовоза могли остаться микрочастицы одежды подозрительной пассажирки, а может быть, и что-то другое. Он вызвал дежурного, поручил загнать машину Шибкова в гаражный бокс, а бокс опечатать.
- Ну, кажется, на сегодня все, - капитан рад был, что день завершился хоть маленькой, но удачей, и направился прямиком в кабинет Николаева, где еще горел свет.
Шибков пришел в отдел слишком рано. Серый рассвет медленно вставал над городком, не предвещая солнца и тепла. Апрель - капризный месяц в Сибири. То яркое солнышко побалует, то откуда ни возьмись дунет совсем зимним холодом, затянутся весенние лужицы узорным ледком, который весело и звонко по утрам разбивают каблуками ребятишки.
Нетерпением время не подгонишь, пришлось подождать.
Климов сам решил выехать с водителем. Много времени это не займет, рассудил он, а прикинуть версию на месте никогда не помешает.
Шибков показал место, где его остановила пассажирка. Точно! Именно здесь и потеряла след Дана - вот она, схема, составленная Богдановым.
Эксперт Ниткин щелкал фотоаппаратом, сердясь на шустрого свидетеля, которому не терпелось быстрее все показать.
- Не беги ты, Шибков, шибко, - ворчал Ниткин. - Техника за тобой не успевает.
Михаил Иванович с удовольствием повторял свой рассказ понятым, Климову и Сергею.
- А здесь вышла она, - свидетель остановился у дома на высоком берегу Сини и указал на проулочек, - а сюда направилась.
Климов подошел к указанному месту - узкому проходу между двумя дворами. Жители Луговой улицы ходили здесь к реке за водой. У проруби зимой, у мостков летом целый клуб порой бывает - все новости соседки обсудят, все неотложные вопросы решат.
Сейчас, в апреле, протаяла тропка, осел снег между заборами, покосились снеговые ступени,
