Тем большая опасность в стихотворении М. Лермонтова 'Выхожу один я на дорогу', в тех высказываниях, какие мы имеем на данном этапе в этом чрезвычайно субъективном талантливом произведении:
Выхожу один я на дорогу;
Сквозь туман кремнистый путь блестит;
Ночь тиха. Пустыня внемлет богу,
И звезда о звездою говорит.
Если учесть категорию образов, которыми оперирует поэт, как то: 'один', 'я', 'пустыня', 'бог' и прочие, не отвечающие нашей идеологии предикаты субъективно-идеалистического порядка, мы имеем налицо на данном этапе величайшую опасность, ни в коей степени нас не устраивающую :
В небесах торжественно и чудно!
Спит земля в сиянье голубом...
Что же мне так больно и так трудно?
Жду ль чего? жалею ли о чем?
Уж не жду от жизни ничего я,
И не жаль мне прошлого ничуть;
Я ищу свободы и покоя!
Я б хотел забыться и заснуть!
Если нас полуустраивает констатирование сна земли в голубом сиянье и в большей степени устраивает отсутствие жалости к прошлому, доминантой которого явились эксплуататорские отношения, то ни в коем случае нас не устраивает неожидание от жизни ничего и хотение забыться и заснуть, как вреднейшее высказывание, тормозящее решение задач на данном этапе, и тенденция чрезвычайно опасная, с которой мы явно будем драться, ибо доминирующие эмоции пассивно-субъективного порядка нас ни в коей мере не устраивают!
Нас не устраивает также и последующее псевдоактивное, с одной стороны, и пассивно- идеалистическое, с другой стороны, высказывание поэта:
Но не тем холодным сном могилы...
Я б желал навеки так уснуть,
Чтоб в груди дрожали жизни силы,
Чтоб дыша вздымалась тихо грудь,
ибо констатирование, с одной стороны, холодного сна могилы, не стоящего на уровне задач, и, с другой стороны, любви, не имеющей социальных корней на данном этапе расстановки и соотношения сил, ведет поэта по дороге, которая ни в коей степени не является нашей дорогой и может завести его в болото формализма, являющегося чрезвычайной опасностью на данном этапе!
МАТЕРИАЛЫ И ИССЛЕДОВАНИЯ
ПУШКИНОЕДЫ
РЕВНИВЕЦ Отрывки из юбилейной трагедии
Эпизод: Творчество.
Раннее утро. Кабинет. Стол, свеча, диван, на котором в ночной рубашке, поджав под себя голые ноги, сидит Пушкин. Почесывается.
П у ш к и н.
Все чешется. Смешно подумать -- блохи,
Ничтожества, которых мы кладем
Под ноготь и без сожаленья давим,
Напакостить способны человеку.
Прервали сон. Всего лишь семь утра.
Что делать в эту пору? Кушать -
рано, Нить тоже, да и не с ком. Взять перо.
И вдохновенью вольному предаться?
И то пожалуй. Сочиню-ка я
'Посланье к ней', иль нет, 'Посланье к другу'.
Сто двадцать строчек. Экое перо
Писать не хочет, видимо, боится
Цензуры Николая. Ну, вперед!
На деспота напишем эпиграмму.
А может, написать в стихах роман?
Иль повесть в прозе? Муза, помоги...
Эпизод: Семейная сцена.
Продолжение эпизода. Стук в дверь.
П у ш к и н.
Антре. Кто это? Natalie? Так рано?
Ж е н а.
Ах, Пушкин, что за вид?
П у ш к и н.
Обычный вид.
Не стану ж ночью я сидеть во фраке.
И, наконец, я как-никак, твой муж.
Пора привыкнуть.
Ж е н а.
Пушкин, надоело.
П у ш к и н.
Ах, матушка, мне и того тошней.
Я ведь в долгах, как ты в шелку.
Не знаю,
Как выкручусь. А ты хотя бы ноль
Вниманья оказала мужу.
Куда там! Все балы до машкерады,
Все пляшешь, а вокруг кавалергарды -
Собачьей свадьбы неприглядный вид,
И этот Дантес, черт его подрал!
Ж е н а.
Мне скучно, Пушкин.
П у ш к и н.
Мне еще скучней.
Подумать только, что когда-нибудь
Писака-драматург к столу присядет
И драму накропает обо мне.
И о тебе. Заставит говорить
Ужасными, корявыми стихами.
Я все стерпел бы -- и твою измену,
Но этого злодейства не стерпеть!
О ДОНЖУАНСКОМ СПИСКЕ ПУШКИНА
А. Ф. Дубоносов
В неопубликованной статье неизвестного пушкиниста Перепискина (Казань, 1887 г.) приводится донжуанский список Пушкина, в котором, наряду с уже известными и расшифрованными именами, названа некая Акилина.
После долгих домыслов и предположений нам удалось установить, что в г. Касимове, бывшей Рязанской губернии, проживала Акилина Ивановна, или Киля, как называли ее домашние. Муж ее умер в холерный год. Акилина Ивановна скончалась в следующем году, оставив дочь-сироту, взятую на воспитание ее двоюродной теткой -- Марфой Терентьевной Жучковой. От этой дочери, вышедшей замуж за касимовского торговца пушниной, родилась дочь Вера, от которой якобы Перепискин и узнал, что ее бабушка была знакома с Пушкиным. Однако дальнейшие исследования не подтверждают этого. Нами установлено, что внучка Вера с Перепискиным не встречалась и Пушкина не знала. Точно так же не знала великого поэта и
