'Поэты, признанные ненужными, погребаются в Редакционной Корзине'.
'Примечания. 1. Настоящий приказ безапелляционен. Рифмованный мусор, засоряющий наши журналы, должен быть беспощадно уничтожен.
'2. Прием стихотворных рукописей и выдача поэтам авансов категорически воспрещается'.
II ХАРАКТЕРИСТИКИ НЕНУЖНЫХ
Характеристики ненужных хранились в старом, сером, полотняном портфеле, имевшем идиотский вид человека, побывавшего на Олимпиаде поэтов.
Характеристики были активны, примитивны и объективны.
Вот некоторые из них.
Ненужный No 4711
Пишет стихи без году неделя. Любви к писанию нет. Когда напивается, ругает всех самой заурядной прозой. Гордится своим рабоче-крестьянским происхождением. Таланта никакого. В корзину.
Ненужный No 1927
Ежедневно обедает в столовой Союза Писателей. Написал неоконченную поэму и полтора стихотворения. Тем не менее считает себя величайшим поэтом современности. Любит выступать на литературных вечерах. В редакциях рассказывает неприличные анекдоты и клянчит авансы. В корзину.
Ненужная No 4515
Девица. Малокровна. Учится на литкурсах. Обожает Есенина. Весит пять пудов. Заветная мечта -- выйти замуж и нарожать дюжину детей. Пытается писать стихи, не безуспешно. В корзину.
Ill СОМНЕНИЯ ЯКЦИДРАКА
Коллегия Присяжных Оценщиков нашла Якцидрака сидящим в Редакционной Корзине.
-- Я начинаю сомневаться, -- сказал он. -- Когда упраздняешь стихоплетов, приходишь к выводу, что нужно угробить половину человечества. Я боюсь, что, перестав заниматься поэзией, они начнут изучать сапожное ремесло. Это ужасно! Они испортят все кожи, и человечество будет ходить босиком.
Якцидрак вздохнул и скорбно высморкался. В городе начался хаос.
Ненужные, ничтожные поэтики, которых еще не успели угробить в Редакционной Корзине, воспрянули духом и обнаглели до того, что открыто стали писать стихи, выступать на литературных вечерах и даже печататься.
Поздравляли друг друга.
-- Конечно! Ура!
-- Проверка прав на писание стихов прекратилась!
-- Какое счастье!
-- Смотрите, расклеивают новые приказы!
IV ОПЯТЬ БЫЛИ РАСКЛЕЕНЫ ПРИКАЗЫ
Их текст был понятен, приятен и деликатен. Вот он; 'Всем. Всем. Всем.
'С момента опубликования настоящего приказа писать стихи разрешается всем. Пишите и печатайтесь.
'Коллегии Наивысшей Деликатности в составе Воронского, Жица и Фатова вменяется в обязанность хвалить поэтов и благословлять их на дальнейшее рифмачество'.
V ПИСАЛИ
Жизнь стала нормальной. Писание стихов сделалось легким, как ковыряние в носу. Писали: грамотные и неграмотные, старики и младенцы, билетерши кино и делопроизводители Наркомздрава, статистики и сапожники, управдомы и агенты по сбору объявлений.
Писали: импрессионисты и экспрессионисты, имажинисты и конструктивисты, люминисты и неоромантики, неоклассики и беспредметники, лефовцы и перевальцы.
Члены Коллегии Наивысшей Доброжелательности обходили поэтов и спрашивали, как они поживают.
Одни самодовольно радовались:
-- Благодарю вас. Я заготовил четыре тысячи рифм, еще не бывших в употреблении.
-- А я написал небольшую поэмку в тысячу двести строф. Семистопным ямбом.
Другие жаловались:
-- Понимаете, в редакции 'Красного Чернозема' мне отказали в авансе. Черт знает что такое! Жрать-то ведь надо!
Третьи возмущались:
-- Безобразие! Вчера впервые написал стихотворение в двенадцать строк, и до сих пор нет хвалебной рецензии! Что же, мне самому хвалить себя, что ли?
VI
КОНЕЦ РАССКАЗА
Якцидрак залез в Редакционную Корзину и умер. Умер навсегда.
И поэты, которых так невыносимо много в городе, среди которых мало настоящих, но много хлама, до сих пор продолжают свое ужасное ремесло так, точно никакого Якцидрака никогда не было и никто никогда не поднимал насущнейшего вопроса о праве на писание стихов.
Е. Зозуля
НОВЕЛЛЫ ИЗ ЦИКЛА 'Тысяча в одну ночь'
789. Обыкновенный гражданин. Родился. Был ребенком. Потом отроком. Постепенно стал взрослым. Незаметно превратился в старика. Умер. Перед смертью икал.
801. Необыкновенная советская девушка. Блондинка. Прелестная фигура. Рост средний. Глаза серые. Нос прямой. Лицо гладкое. Особых примет нет.
875. Уже старуха, 87 лет. Положительный тип. Когда-то была молодой семнадцатилетней девушкой. Молодость прошла. Страдает одышкой. Вероятно, скоро умрет.
908. Замечательный юноша. Рост 178 сантиметров. Вес 76 кило. Гемоглобину 89. РОЭ -- 3. Когда улыбается -- показывает великолепные зубы, когда не улыбается -- зубов не видно. В позапрошлом году ездил по Волге.
999. Пятидесятилетний мужчина. Администратор. Обожает литературу. В свободное от службы время пописывает. Может быть Бальзаком. Бессмертен.
М. Зощенко
СЛУЧАЙ В БАНЕ
Вот, братцы мои, гражданочки, какая со мной хреновина вышла. Прямо помереть со смеху.
Сижу это я, значит, и вроде как будто смешной рассказ сочиняю. Про утопленника.
А жена говорит:
-- Что это, -- говорит, -- елки-палки, у тебя, между прочим, лицо индифферентное? Сходил бы, -- говорит, -- в баньку. Помылся.
А я говорю:
-- Что ж, -- говорю, -- схожу. Помоюсь.
И пошел.
И что же вы, братцы мои, гражданочки, думаете? Не успел это я мочалкой, извините за выражение, спину намылить, слышу -- караул кричат.
'Никак, -- думаю, -- кто мылом подавился или кипятком ошпарился?'
А из предбанника, между прочим, человечек выскакивает. Голый. На бороде номерок болтается. Караул кричит.
Мы, конечно, к нему. В чем дело, спрашиваем? Что, спрашиваем, случилось?
А человек бородой трясет и руками размахивает.
-- Караул, -- кричит, -- у меня пуп сперли!
И действительно. Смотрим, у него вместо пупа -- голое место.
Ну, тут, конечно, решили народ обыскать. А голых обыскивать, конечно, плевое дело. Ежели спер что, в рот, конечно, не спрячешь.
Обыскивают. Гляжу, ко мне очередь подходит. А я, как на грех, намылился весь.
-- А ну, -- говорят, -- гражданин, смойтесь.
А я говорю:
-- Смыться, -- говорю, -- можно. С мылом, -- говорю, -- в подштанники не полезешь. А только, -- говорю, -- напрасно себя утруждаете. Я, -- говорю, -- ихнего пупа не брал. У меня, -- говорю, -- свой есть.
