— Это я как раз поняла. Почему сейчас?
— Я сам хотел у тебя спросить, почему мы с тобой до сих пор не поговорили. Хотя да, ты сильно занята, Алекс не отпускает тебя ни на шаг, а я думал…
— Короче. Что случилось?
— Я прошу тебя, не надо так. Ну… хотя бы в память о наших с тобой минутах счастья.
Она посмотрела на него с интересом. То, что Фрэнк не подошел к ней поговорить сразу после своего приезда, было, разумеется, его большим упущением. Тогда из нее еще можно было вить веревки «в память о наших с тобой минутах счастья». Тогда она только и мечтала об этом разговоре. Она бы могла бросить ему в лицо самые страшные проклятия и самые горькие слова обиды. Тогда она могла разрыдаться у него на груди и сказать, что на самом деле все еще любит его и никогда ей не забыть эту боль и эту ошибку. Тогда могло бы выйти все по-другому.
Но сегодня уже иначе. Той «размазни», как ее окрестила старуха Сиси, больше нет. Сегодня, через три-четыре часа, Алекс привезет ей в подарок себя, как они договорились. А это — самый ценный подарок в ее жизни. Это — самое большое, о чем она сейчас мечтает.
— Итак, что ты хотел мне сказать?
— Что я хотел сказать?
Фрэнк уселся с ней рядом и с важным видом закурил сигарету. Он умел держать театральные паузы. Он все равно был чудовищно красив, и Сильвия с мучительным обожанием разглядывала его знакомый и родной профиль. В иссиня-черных волосах появилась седина. Потрясающе! Наверное, в мире нет другого мужчины, которому так шла бы седина в висках. Он немного похудел и осунулся, но взгляд все равно живой и пронзительный, как всегда, смотрит в самую душу…
— Я бы многое хотел тебе сказать, дорогая моя.
Он улыбнулся, и ее пробрало до костей: а может, Алекс — просто кратковременное насаждение, а любит она до сих пор этого дьявола во плоти? Точно — дьявол. Потому что обычный мужчина не способен погубить такое количество женских сердец.
Она встряхнула головой. Не нужно думать об этом.
— Я не просто хотел, но и должен был сказать тебе много интересного. И, боюсь, Людвиг меня убьет за то, что я этого не сделал.
И за то, что сделал.
— Людвиг? — Она нахмурилась. — Что у тебя может быть общего с этим молокососом?
— Ну… Жизнь полна сюрпризов, дорогая.
— Перестань называть меня дорогой!
— Хорошо. — Он взял ее за руку. — Можно?
— Нет!!!
— Хорошо.
— Объясни мне про Людвига.
— Прежде всего, я хочу себя обезопасить. Сильвия, пообещай мне, что ты не будешь использовать информацию, которую я тебе сейчас сообщу, против меня самого.
— Я не понимаю.
— А ты просто пообещай.
— Ну… хорошо. А что за информация?
— Спасибо, ты всегда была доброй девочкой.
— Фрэнк, ради бога, что случилось?!
— На самом деле я, правда, чувствую себя великим подлецом. Не смотри на меня так, я не собираюсь вешать тебе очередную лапшу на уши!
— Это было бы здорово.
— Так вот. Людвиг — мой давний партнер по играм и… еще некоторым делам, о которых тебе лучше не знать.
— Но он же моложе тебя почти вдвое!
— Ну и что? Они с Люсьеной давно ведут веселую жизнь… Люсьена… — Он мечтательно закатил глаза. — Интересно, что она нашла в твоем отце?
— Ты спал с Люсьеной?!
— Это было очень давно. Не стоит ревновать.
Сильвия брезгливо поморщилась.
— Так вот. Меня наняли, чтобы сыграть перед тобой роль кающегося грешника, чтобы ты снова в меня влюбилась по уши.
У Сильвии было такое ощущение, будто кто-то ударил пустым ведром по голове: до того сильный звон стоял в ушах.
— Тебя… наняли?
— Да. Людвиг. Видишь ли, Люсьена давно охотится за деньгами твоего отца, а ты сильно мешаешь ей сделать финальный ход и забрать выигрыш.
— Что-что? — От шока Сильвия перестала соображать.
— Повторяю: Люсьена хочет поскорее выйти замуж за Ника, а чтобы ты не мешала, тебя решили снова бросить в жертву мне. То есть не мне, а твоим былым чувствам. Людвиг знал эту историю давно, причем во всех подробностях. Не от меня, не бойся.
— Меня сейчас стошнит.
— Это еще не все. Кстати о тошноте. Беременность Бианки — искусная выдумка Люсьены, чтобы поглубже задеть твои чувства. Она абсолютно не беременна, и это не входит в ее жизненные планы на ближайшие годы. Просто она согласилась немного мне подыграть. Мы давно встречаемся. Но ты, кстати, ей понравилась, и она сказала, что не хочет мучить тебя. Я подумал-подумал и согласился.
— С чем? — Сильвия медленно раскачивалась из стороны в сторону, сидя на песке и обнимая колени. Она смотрела в одну точку огромными глазами, не в силах отвести взор.
— Ну… что тебя не надо мучить. Дело в том, Сильвия, что я, в общем-то, почти не соврал Нику, когда мы плавали на яхте и вели тот серьезный разговор. Я действительно хочу соскочить со всего этого. Не знаю, может, возраст, может… но что-то тошно на душе. Надоело обманывать, наживаться на чужих несчастьях. Игра, любая — карточная, в казино или такие вот пари, которыми я раньше зарабатывал, — она не приносит счастья.
— Ты решил мне исповедаться?
— Не будь так жестока. Я, может, в первый раз задумался о душе.
— Тебе рано. А мне не интересно.
— Тебе и, правда, не интересно знать о моей душе? — Он вдруг обнял ее и провел губами по щеке. — Ну же, Сильвия, я чувствую, ты все еще любишь меня.
— Пошел к черту! — Она грубо оттолкнула его. — Если ты хочешь сказать еще что-то, говори. А твои слюнявые признания в любви меня не интересуют.
— Ого. Как мы заговорили. Неужели та история помогла тебе стать мудрее и окрепнуть духом?
— Зачем столько патетики, Фрэнк?.. На востоке говорят, что благодарить надо тех, кто поступил с тобой плохо. Потому что они учат не повторять ошибок. Так что я тебе очень благодарна.
— Хорошо. Я хочу жениться на Бианке.
— Я должна тебя благословить?
— Нет. Просто дать совет.
— А зачем?
— Я тебе доверяю.
Она встала. Ей хотелось плюнуть ему в лицо.
— А знаешь что? Я тебе не верю, Фрэнк.
— Почему? Спроси у Людвига.
— Я не верю в твое раскаяние. И я не верю, что ты хочешь «соскочить». Такие, как ты, родились гадами, гадами и умрут! А насчет Бианки… Не мучай девушку, отпусти ее.
— Сильвия, зря ты так. — Он тоже поднялся.
— Фрэнк, я же понимаю, ты не совета пришел просить.
