— А чего?
— Я думаю, что-то вроде прощения. Вряд ли ты задумался о душе, но интуитивно, видимо, чувствуешь, что я должна тебя отпустить. Чтобы та история не лежала на сердце мертвым грузом.
— И вовсе не…
— Я прощаю тебя, Фрэнк. И ты — свободен. Я давно уже забыла тебя. И я давно уже люблю… Алекса.
Она отвернулась, ужаснувшись собственным словам. Интересно получается! Сначала они наврали всем, что у них роман, а потом не смогли остановиться. Теперь она врет, что любит Алекса. А потом что будет?..
— Сильвия, я рад за вас. Именно поэтому я… не стал разыгрывать этот жуткий спектакль. Тем более Людвиг обещал мне за него денег, но так и не заплатил.
— Ах, вот в чем дело. — Сильвия нахмурилась. — Ну, хорошо, я его завтра отругаю.
— Умоляю тебя! Ты же обещала, не подставляй меня! Я действительно рассказал тебе все это потому, что не хочу быть больше негодяем. И я виноват перед тобой. Безмерно виноват. Прости меня.
— Я уже сказала, что прощаю. Иди спокойно, Фрэнк. Считай, что я отпустила твои грехи.
— Ты им не скажешь?
— Нет. Если ты завтра уедешь.
Она сама не понимала, зачем это говорит В сущности, какое ей до него теперь дело? У нее есть Алекс, которого она, как выяснила, любит. У нее есть отец, которому непременно надо сообщить эту шокирующую новое пока не поздно… Ах да, вот поэтому и говорит. Фрэнк просил не продавать его. Но ей придется это сделать. Иначе затея теряет смысл.
— Слушай, тебе, правда, лучше уехать. Сегодня я обещаю ничего не говорить отцу. А потом, как ты понимаешь, мне нужно обезопасить семью от посягательств Люсьены. Лучше чтобы тебя в это время здесь не было… Для вас с Бианкой так будет лучше.
— Да. Мы завтра уедем. И сразу поженимся.
— Блестяще! Вот и уезжайте. И больше не появляйтесь у мадам Сиси.
— Хорошо. Спасибо, Сильвия.
— За что спасибо-то?.. — Она вдруг подумала о том, что больше всего мучило ее последние две недели. — Слушай, Фрэнк. Один вопрос напоследок. Так, значит, Люсьена узнала об… не от отца? Значит, они с Людвигом давно знали эту историю?
— Конечно. А ты думала, Ник ей рассказал?
— Я жутко обиделась на него, а эта змея стала высмеивать меня буквально каждый день.
— Он что, по-твоему, дурак?
Сильвия покачала головой.
— Слушай, он, наоборот, просил меня никому ничего не говорить о наших с тобой… прошлых делах. Ну не то чтобы совсем не говорить, а так… не сообщать подробности.
— Я поняла. Это очень важно. Хорошо, у меня больше нет вопросов.
— Я могу идти?
— Конечно, — улыбнулась она.
— А улыбка у тебя все та же. Красивая, но робкая. Пока, Сильвия. Желаю тебе настоящего счастья.
Она уже час ходила из угла в угол. Нет! До утра дотерпеть не получится. Надо кому-то рассказать. Надо хоть кому-то рассказать!
Мадам Сиси? Нет, та тогда точно побежит к отцу и все доложит, она давно рвется это сделать. Фрэнк должен сначала уехать, иначе отец второй раз набьет ему физиономию. Первый был пять лет назад.
Алексу? Неизвестно, как он к этому отнесется. А может, он скажет: не хочу я ввязываться в ваши семейные проблемы! И так уже погряз в этих интригах.
Нет, он так не скажет. Не должен сказать. Иначе все, что между ними было, неправда. Иначе нет смысла вообще продолжать с ним отношения, если он отмахнется от нее в такую минуту…
Алекс вошел в комнату, шумно распахнул дверь, благоухая свежим ароматом вечера и своим одеколоном, запах которого нравился Сильвии больше всего на свете.
— Девочка моя, я так соскучился!
Он схватил ее и закружил по комнате. Она зажмурилась и тихо замурчала от счастья, и тут же все тревоги и противоречия отступили.
Сейчас мир состоял только из надежных рук Алекса, из нежных губ Алекса и умиротворяющего голоса Алекса, прервавшего долгий поцелуй:
— Я ехал-ехал, так долго ехал… И все не мог дождаться, когда мы встретимся.
— Я тоже… — Сильвии казалось, что все остальное на свете, как всегда, теряет смысл в его объятиях. — Ты привез мне подарок?
— Какой? Но ты же сказала… Ах, да.
— Привез?
— Конечно. Я — весь твой. Навсегда.
— Навсегда?
— Сильвия, мне кажется, моя жизнь сильно изменилась с тех пор, как я встретил тебя. У тебя нет подобных ощущений?
— Да, если только мы не слишком заигрались.
Он смотрел на нее очень серьезно. Даже немного обиженно:
— Я лично давно не играю. Я живу, Сильвия. Я с тобой живу. И, оказывается, в мире нет ничего более приятного.
Она слушала, и ей казалось, что его ласковый голос струится по ее телу от макушки до пят, словно капли теплого дождя, капли счастья, если бы оно имело физическую форму.
— И я лично очень рад, что ты придумала всю эту чепуху для того, чтобы мы были вместе.
— Я — тоже.
— Какая разница, как мы нашли друг друга, главное, чтобы…
Она словно очнулась. Нет, это забыть невозможно!
— Алекс, послушай, я… Мне нужно сообщить тебе что-то важное.
— И мне нужно сообщить тебе что-то очень важное.
— Нет, я серьезно. Даже не знаю, как сказать.
— Говори быстрее! — Он водил губами по ее шее, отчего тема раскрытого заговора обесценивалась с каждой секундой.
— Нет! — Сильвия сделала над собой усилие. — Это, правда, важно. Мне надо с тобой посоветоваться.
— Хорошо. — Он подвел ее к кровати и сдернул покрывало на пол. — Я дам тебе совет. И даже два совета. И три…
— Алекс, у меня проблемы.
— Какие проблемы? — нахмурился он. — Тебя кто-то обидел?
— Нет. Как раз наоборот. Алекс, сядь. Нам надо серьезно поговорить. Я раскрыла заговор.
— Какой?
— Люсьена — аферистка, которая хочет женить на себе лапу и украсть у нас деньги. И Фрэнк был с ней в одной команде, а потом раскаялся.
Ей показалось, что Алекс слегка побледнел.
— Ты поможешь мне? — беспомощно спросила она.
— Конечно. Только… Это Фрэнк тебе сказал?
— Да. Ты поможешь мне?
— Обязательно. — Алекс снова поцеловал ее, казалось, он думал о чем-то своем. — Только давай поговорим об этом завтра. Утро вечера мудренее.
— Как?! Но это же… Ты что, не понимаешь?
— Я все знаю, Сильвия, — прошептал он. — Я все знаю. Прошу тебя, давай оставим эту тему до
