Потому что они облепили все более-менее неровные поверхности и выступы: перила, ступеньки, парапеты и подоконники. Они делали растяжки, прогибались, проверяли прыжки, некоторые даже умудрялись найти место, чтобы разогнаться и сделать несколько воздушных шпагатов и переворотов в воздухе…
Синди смотрела на эту «разминку» широко раскрытыми глазами и с трудом проходила между мелькающих ног, рук и даже спин, изогнутых в опасном гимнастическом па.
Здание школы было хотя и новое, но выстроенное в классическом стиле: с тяжелыми мраморными колоннами, широкими лестницами, с двух сторон обвивающими огромный фонтан в центре фойе и Выставку фотографий лучших учеников.
Судя по всему, мистер Бэллот больше всего любил гордиться собой и плодами своего труда, потому что фотографии преподавателей и известных актеров — его воспитанников висели повсюду: на стенах у входа, вдоль лестниц, на втором этаже и даже внутри студий.
Но самое главное, что успела заметить Синди, еще когда подавала документы, — в здании было прохладно, массивный камень при участии нескольких кондиционеров хорошо изолировал от жары.
Радостно вздохнув, Синди простонала:
— Ну все! Отныне я буду тут жить, пока не наступит зима!
— Вы знаете, я тоже! — услышала она голос юной длинноногой мулатки, стоявшей рядом. — Здесь просто прелестно, да?
— Точно!
— Меня зовут Тина.
— А меня — Синди.
— Вы идете на эстрадное отделение?
— Да, тут все идут на него, я так поняла.
— Нет, не все. Сегодня еще конкурс на подготовительное отделение.
— О боже! Даже на подготовительное — конкурс?
— Конечно! Школа популярна во всей Калифорнии и в нескольких соседних штатах. Тем более есть возможность сразу после выпускных зачетов попасть в самое популярное шоу в стране!
— Это шоу Бэллота?
— Конечно!.. Ну все, я побежала! Меня мама зовет.
Вот ведь люди! Обязательно им надо привести с собой «группу поддержки» — маму, папу, друзей, еще и всех ближайших родственников! А она, Синди, и одна справится, ей никто не нужен! Впрочем… Кое-что у нее тоже есть.
Синди развернулась и решительно двинулась на второй этаж. Она знала, что надо делать. Пусть эти наивные люди, притащившие с собой всех близких, переживают и репетируют там, на первом этаже, пусть дрожат перед входом в студию, пусть молятся и обвешиваются талисманами (она непроизвольно потрогала Ангела в сумке), а она поступит по-другому!
Хотя среди друзей она и не считалась тихоней, Синди всегда выбирала обходные пути. «Просто я люблю быть исключением из правил!» — говорила она, и, похоже, ей действительно было легче обойти правила, чем следовать им, шагая по проторенной дороге.
Сейчас она поднялась по лестнице, пересекла холл и направилась к двери кафедры. Открыв ее, Синди сразу перешла к делу, не дав присутствующим опомниться:
— Добрый день. Видите ли, у меня совершенно нет времени, но вы должны мне помочь найти мадам Помпазини!
— А вам… э-э-э… она зачем?
— Извините, это касается лично ее, — Синди сделала выразительную паузу, — и меня.
Присутствующие переглянулись и попросили подождать, присев на стул. Отметив, что ее не выставили вообще и даже не попросили подождать за дверью, Синди приободрилась.
Удивленная мадам Помпазини через несколько минут вошла в кабинет и остановилась в недоумении. Потом брови ее поползли вверх, и она сказала, словно увидела старую знакомую:
— А-а-а! Синди Рей!..
— Да, — залепетала Синди, с которой сразу слетел весь лоск. — А вы меня помните?
— Разумеется! — Мадам Помпазини удивленно качнула головой, словно оценив догадку, и улыбнулась куда-то в воротник своего платья. — Пойдемте со мной, я приму вас без очереди!
Они вышли за дверь.
— Без очереди? А куда?
— Вы ведь на экзамен? А там длинная очередь.
— Да. А вы, простите… Вы что, тоже сидите в жюри?
— Милочка, я председатель жюри! — Мадам Помпазини обернулась к ней. — А ты, милочка, далеко пойдешь, если так лихо придумала выманить меня.
Синди улыбнулась и покраснела:
— Извините.
— Ничего. Я даже не обижаюсь, мне понравилось. У нас давно не было таких отчаянных танцовщиц… А теперь иди за мной и делай все, что я тебе скажу.
— Есть! — тихо прошептала Синди, входя в студию и радостно прижимая к груди кулачок.
Она хорошо танцевала! Она точно видела восхищенные глаза членов жюри, видела, как они одобрительно перешептываются по поводу ее «этюда», и балл ей выставили довольно высокий, не одни десятки, конечно, но почти все.
Понимая, что в жизни ее свершается что-то большое и важное, Синди вышла из экзаменационной студии буквально на цыпочках: ноги едва касались пола, а ее распирало от счастья и гордости.
Мадам Помпазини вышла через пару минут:
— Ты очень понравилась. Считай, что остальные конкурсы у тебя в кармане.
— Ой!
— Просто первый отбор — самый жестокий. Останется лишь одна двадцатая часть претендентов.
Синди сделала страшные глаза: одна двадцатая часть!
— На втором отборе преподаватели лишь будут смотреть, на какое отделение ты больше подойдешь. А на третьем — уже набирать себе группы.
— То есть вы хотите сказать…
Мадам Помпазини кивнула:
— Фактически, если ты прошла первый отбор, ты уже поступила.
Синди пошатнулась, потом взвизгнула:
— Спасибо! Спасибо! Чем я могу… Спасибо!
— Это не мне. Ты действительно хорошо танцуешь, и жюри объективно это оценило.
— Нам надо поговорить о дальнейшем… — решительно заявила Синди. — У меня есть вопросы.
Помпазини пожала плечами:
— Ждать, когда пройдет вся эта вереница довольно долго, поэтому, если хочешь поговорить, приходи часов в пять вечера. Найдешь меня на кафедре, и поговорим.
— Хорошо!
Не касаясь пола, Синди вышла из здания на улицу. Она больше не чувствовала жары, голода и жажды, она больше не чувствовала ничего. Синди понимала: это ее звездный час. И он настал.
Она села на раскаленную лавочку и достала из сумки талисман. Прижав его к груди, Синди чуть не расплакалась.
— Спасибо тебе! Спасибо, что помог!
А потом в приливе радости и вселенской любви ко всему сущему подумала, что в общем-то жестоко обошлась с Джи. Ведь если бы не Джи, то она больше не увидела бы своего Ангела! А если бы не Ангел, то она не прошла бы конкурс!.. То есть получается, благодаря Джи она поступила в школу? Синди озадаченно сжимала Ангела в руке.
Жаль, что они больше не встретятся, если только снова случайность… Жаль, что она не спросила хотя бы его телефон. Ведь он — хороший парень, и, по сути дела, с ним можно и дружить, и спать, и даже переехать в студию, про которую он так смешно и сбивчиво рассказывал…
А Ангел с годами стал поцарапанным и даже кое-где стесанным. Это, наверное, от асфальта. Ведь в
