Она обернулась, выпрямилась и стала смотреть ему прямо в глаза.
— Послушай, я способна найти себе мужчину сама, без чьей-либо помощи, тем более уж без твоей.
— Э-э нет, Джессика! — Он провел ладонью по волосам. — Я считал вас с Эйманом… Ты даже не показала ему парня.
— Парня? — повторила она возмущенно. Парня? И так он называл собственного сына? Она закрыла глаза и поняла, что больше этого не вынесет. Он просто не заслуживал ребенка — и уж тем более сына. Ей на память пришел отец, который страстно обожал жену и хотел иметь мальчика. У Кевина было и то и другое, но ничего из этого он не ценил и не берег.
— Почему ты его не показала? Ты ему сказала? — Его тон был грубым и холодным, глаза сияли адским светом.
Джессику все больше раздражало его присутствие.
— Слушай, вали-ка ты отсюда!
— Я уйду, но ты признайся, о чем вы с ним говорили?
— С чего это вдруг я должна это делать?
— А как насчет ответственности?
Святые небеса! Наконец-то!
— А что ответственность?
— Ну… отец же должен отвечать за ребенка.
— Конечно. — Джессика поджала губы и испепеляющим взглядом уставилась на Кевина.
— Вот я и подумал, что ты расскажешь ему о своем парнишке.
Джессика была в шоке. Она не знала, что и говорить. Конечно, она могла бы и сама сказать Кевину, что ребенок этот не от Эймана, а от него. Но ей хотелось, чтобы муж сам догадался. Ведь это же не сложно, достаточно посмотреть повнимательнее на Джимми — и сразу станет ясно, чей он.
Нельзя сказать, что она стремилась к тому, чтобы Кевин содержал Джимми, но хоть какое-то представление об ответственности он должен иметь? Вначале, когда он впервые увидел сына, ей показалось, что он задумался о родительском долге, но теперь сильно усомнилась в этом.
— Ты не любишь Эймана?
— Что за вопросы? — Она была несколько удивлена. — Нет, конечно же, нет. А почему ты решил, что я должна любить его?
— Ты же сбежала.
— Но не из-за того, что любила Эймана, Кевин.
— Нет?
Ей показалось, что в его глазах блеснула надежда.
Джессика отошла назад, прижимаясь к косяку двери.
— Тогда почему ты ушла? — прошептал он.
Долго раздумывать не приходилось, чтобы ответить на этот вопрос. Тем более, что она уже давно не наивная школьница. Джессика была настрадавшейся женщиной, и ей надоело играть в дипломатию.
— Потому, что я не выдержала брака с человеком, который не любил меня ни секунды! — выпалила она. — Который пил, как черт, и трахался с кем попало!
— Что? — Выражение лица Кевина изменилось, он стал каким-то жалким. Это даже испугало ее. — Одумайся, что ты говоришь, Джессика! — Он почти умолял.
Она чувствовала, как к горлу подступает комок.
— Ты прекрасно знаешь, о чем. Об этом все знали.
— Кто — все? — Он сжал кулаки.
— Все вокруг. — Страх перед его суровым выражением лица отступил. — Кроме меня. Только я была марионеткой в твоих руках, ничего не подозревавшей идиоткой! И Эйман, конечно, тоже знал о твоих похождениях. Ты ему, наверное, все в деталях рассказывал?
— Эйману? — Он побагровел. — Что за бред ты несешь!
— Это чистая правда.
— И часто он тебе рассказывал все эти байки?
— Ему было жаль меня, и он пытался оградить…
— Джессика, милая моя, послушай…
— Даже твои родители, твоя собственная мать все знала. — Теперь она почти смеялась над этим. Произнесенная ею фраза зацепила Кевина. — Ты не должен был жениться на мне, дорогой, поскольку понятия не имел о высоких чувствах. — Она вошла в дом и захлопнула дверь у него перед носом.
Итак, Джессика не любила и не любит Эймана, лихорадочно соображал Кевин. Только теперь он осознал, какую глупость допустил, позволив ей уйти. Он так злился на себя за то, что превратил свою жизнь в дерьмо и до сих пор занимался этим, что был слепцом и не замечал козней матери и лучшего друга, что позволил им замутить мозги его молодой жене. Но теперь он прозрел.
Он ворвался в номер гостиницы и только каким-то чудом не снял дверь с петель.
Да, Джессика столько наговорила ему, но, прежде всего, он решил разобраться с пунктом номер один. Эйман!
— Кевин! — На пороге появилось улыбающееся лицо Эймана.
Он сжал кулаки. Значит, этот подонок напоил Джессику, наплел ей парочку басен собственного сочинения, а потом просто взял и воспользовался ее состоянием. Кевин размахнулся и ударил Эймана в лицо.
Тот схватился за нос.
— Какого черта?
— Это за Джессику, — коротко сказал Кевин и выставил бывшего друга вон.
Завязывая мокрое полотенце вокруг кулака, ноющего от сильного удара, Кевин яростно набирал номер.
— Что, скажи мне, происходит? Я только что разговаривал с Джессикой, и она сообщила мне, что я подлый ублюдок. — Предательство Эймана Кевин еще мог как-то снести, но собственной матери!
— Джессика? — На том конце провода повисла пауза. — Ты же знаешь, как эта девочка умеет рассказывать сказки.
— Ни черта подобного! Она никогда не обманывала меня. — Его жена была самым милым, самым нежным, самым любящим существом, какого он когда-либо знал. Конечно, упрямства ей не занимать, но все равно ее лучшие качества всегда перевешивали недостатки.
— Ты хочешь сказать, что я обманывала ее?
— А что тебе мешало? Я уверен в этом, только не понимаю зачем. — Его мать была блистательным мастером уловки. Каждый раз, когда он заводил новый роман и знакомил с ней девушку, несчастная больше не появлялась в его жизни, потому что Камила каждый раз находила отличные аргументы — то у нее зубы плохие, то нет вкуса в одежде, то она вообще уродка. С Джессикой было иначе, ее она впервые увидела чуть ли не на свадьбе. А как его мать выходила из щекотливых ситуаций! Кевин не раз становился свидетелем этому.
— Ты обижаешь меня, — запричитала Камила. — Ты не веришь собственной матери!
— Хватит. Я тебя знаю. Зачем ты это сделала?
Она замолчала, потом спокойно сказала:
— Я сделала это ради тебя.
Он проглотил свою ярость, пытаясь сдержать гнев и не распалиться.
— Но зачем?
— Я знала, что она не любит тебя.
— И как же ты об этом догадалась?
— Она хорошенькая. И наверняка ничего в постели…
— Мама!
— Я слышала твой разговор с Эйманом о ее отце. — Ее голос сделался грозным. — Знаю, как он умирал и что ты ему пообещал. Я же не могла допустить, чтобы ты попусту растратил свою жизнь.
