У Кевина защемило сердце. Он вспомнил, как привязан к нему был ее отец. И никогда, никто, ни один из любовников матери не любил его, как тот человек.
Бедняга уже харкал кровью, и его глаза почти закатились. Он в последнюю минуту дотронулся до Кевина и схватил его за рубашку.
— Заботься о моей Джессике, Кевин! Обещай, что будешь о ней заботиться.
Эти предсмертные слова до сих пор отдавались эхом в голове Кевина.
— Это не твоего ума дело, мама!
Он поделился этим с Эйманом, потому что хотел сказать и ему тоже, как важно заботиться о бедной девушке. Ведь с тех пор он действительно присматривал за ней. Увидел, как она изменилась после похорон. А через месяц они поженились.
— Я же твоя мать! Твоя жизнь — это мое дело.
— Не могу не ценить твоей заботы, но, прошу, не смей больше лезть сюда! — Он был сдержан, хотя внутри все еще кипел гневом. Как она могла надеяться на то, что ее вмешательство поможет ему, если даже не была в состоянии в собственном существовании навести порядок? Из-за нее его жизнь теперь тоже рассыпалась на части.
Был ли хоть один шанс восстановить брак? Как этого добиться, если Джессика считала его предателем?
Он схватил телефонную трубку еще крепче.
— Это ты сказала моей жене о моем обещании, данном ее отцу?
— Нет. — Она закашлялась. — Я говорила только про женщин.
— Про каких, черт возьми?
7
Джессика наконец-то уютно устроилась в постели и даже заснула, но ночью ей пришлось просыпаться несколько раз. Рано утром ее снова разбудил плач Джимми. Она отбросила одеяло и помчалась к нему.
Солнце заливало его комнату. Он стоял в своей кроватке с заплаканными глазками, опасно перегнувшись через заграждение, а на полу лежал его плюшевый мишка.
— Мама, дай! — Он тянул к нему свои ручки. Она подняла игрушку, взяла сына на руки и устроила его на столике, чтобы переодеть.
— Как ты себя чувствуешь сегодня, милый?
Джимми успокоился и засопел.
— У мамы была странная ночь. Она видела твоего папу, но он не хочет тебя признавать. — Джессика сняла грязный подгузник, морща нос.
— Мама… — Джимми внимательно смотрел на нее и следил за тем, как она достает салфетку и вытирает его.
— Вот так-то… А мама думает, что все еще любит твоего папу. — Это вылетело как-то неожиданно, Джессика сама была удивлена, услышав такое от себя самой. Она всячески пыталась убедиться в обратном, но лгать себе — хуже нет.
Зазвонил дверной звонок. Она натянула на Джимми подгузник и вновь взяла его на руки.
— Кто это так рано?
Крепко держа сына, она спустилась по лестнице и открыла дверь.
— Вероника! — На нее смотрели смеющиеся карие глаза, локоны рыжих волос и веснушчатое лицо. Это было в ее стиле. Месяцами не появляется, а потом вдруг возникает, откуда ни возьмись, с пакетом всяких вкусных вещей.
Она осмотрела холл и лестницу, выглядывая из-за Джессики:
— А где он?
— Кто?
— Твой панк из ресторана — это Кевин. Он должен быть здесь. Он ведь «нет» за ответ не считал, помнишь? — Ее глаза сияли.
— Помню. — Джессика подняла взгляд к небесам. — И он самый навязчивый сукин сын…
Вероника, пританцовывая, вошла в дом, приговаривая что-то вроде:
— Да, конечно, а свиньи летают.
Она поприветствовала Джимми разными забавными гримасами.
Тот поначалу смотрел на нее, раскрыв рот. А потом решил, что тетя не опасна, и заулыбался. Джессика опустила его на ковер в комнате, и он принялся строить домики из деревянных кубиков.
— Ну, а теперь расскажи мне все. Я имею в виду твое загадочное прошлое. — Вероника упала на диван. — Как ты с ним познакомилась? Он вел себя так, словно хорошо тебя знал. Каков он в постели?
— Вероника! — Она покачала головой. — Что тебе сказать? Он отец Джимми.
— Я так и знала! — воскликнула обрадованная Вероника. — А ему это известно? Он что, бросил тебя, когда ты забеременела, потому что не хотел ребенка? Или ты ушла до этого? Ты сообщила ему? Что ты сказала?
— Да, он знает. Я поставила его в известность.
— И?..
— И ничего.
— Что — ничего?
— Кевин не признает сына. — Ее глаза наполнились слезами, которые тут же предательски покатились по щекам. — Он не желает его знать. — Да и ее тоже. Теперь с ним бесценная Клара, а все остальное бывшего мужа не волнует.
Вероника сложила руки на груди.
— Вот подонок!
— Он даже хотел свести меня со своим другом, чтобы не давать денег на содержание сына.
Интересно, не было ли у него вчера с собой камеры, чтобы сделать запись, обличающую жену в неверности, и предоставить затем это вещественное доказательство своему адвокату? Джессика вздрогнула. Ну почему она не могла разлюбить его?
Вероника обняла ее.
— Где этот урод живет? Я ему испорчу аппетит!
— Спасибо. — Джессика вытерла глаза. — Но не надо. Вряд ли поможет.
— Ничего, хуже и так некуда, а попытаться исправить ситуацию стоит попробовать. Где он остановился? Ну же, я твоя подруга, ты можешь мне довериться!
Давненько Джессика никому не доверяла. Она глубоко вздохнула. Одной ей явно со всем не справиться, так что помощь нужна.
Она назвала отель, но тут же поспешно добавила:
— Послушай, я сама могла бы со всем справиться, правда.
— Да, вижу. — Вероника бросила свою сумку на диван и открыла ее. — Давай, наливай чай, приводи себя в порядок. Ты выглядишь как смерть. И не забудь подушиться! — крикнула Вероника, бросая мячик ребенку.
Кевин положил трубку. Он был нужен на работе. Здесь все равно ничего в голову не шло. Ему казалось, что своим присутствием он делает Джессике медвежью услугу и еще больше превращает ее жизнь в кошмар.
То, что он не мог справиться с прошлым, было его проблемой, и только его.
Резкий стук в дверь отогнал мысли.
— Не сейчас, Клара! — крикнул он. Она старалась приходить к нему при каждом удобном случае, и ее назойливость постепенно становилась раздражающей. — Встретимся за завтраком.
Визитер все не унимался, и Кевин решил открыть.
— Слушай, Клара… Вероника?
