Оскара имело фамильные корни: его покойный дедушка, отец Грега, был человеком совершенно далеким от бизнеса и всю недолгую жизнь занимался литературной критикой. Но в глазах Грега, рано осиротевшего и выросшего в мире дельцов, подобное занятие было недостойным мужчины. Противостояние отца и сына длилось уже четыре года, с тех пор, как в восемнадцать лет Оскар закончил престижную школу в Вашингтоне.
Удивляло то, что в своих статьях он представал очень тонким, глубоким и прихотливым исследователем современной публицистики, с прекрасным языком и потрясающим чувством слова. Но, когда Мэг его видела воочию, это был совсем другой человек: грубовато-напористый, простодушный и недалекий. Со временем Мэг поняла, что он по каким-то причинам выбрал именно эту манеру общения и нарочно придерживается ее. Значит, так ему легче не поранить свою душу, думала Мэг, но, похоже, была одинока в разгадке Оскара. И как только он находил время на все: написание статей, разудалые гулянки с друзьями, общение с женщинами? При этом он почти каждую ночь посещал казино.
Они пешком шли вдоль набережной к дому Мэг. О том, чтобы она продолжала жить у шпионки мадам Брус, не могло быть и речи. Она так и заявила своему другу:
– Оскар, мне все равно, что ты думаешь по этому поводу, но завтра утром я переезжаю к тебе.
– А что медлить-то? Пойдем сейчас. Раскрутим твою старушку на кольцо, заберем вещи и – только нас и видели!
– Что значит «раскрутим на кольцо»?
– Заберем обратно, ты ж говорила, что она мало за него дала.
– Ну и что! Она так мне помогла, пусть оставит себе.
– Мэг, ты дурочка!
– Оскар! – Она повысила голос. – Я не желаю ничего слышать о кольце. И видеть его тоже.
– А, понятно. Сволочную шутку сыграл с тобой Майкл, это я тебе как специалист говорю.
– Специалист по каким вопросам? – устало спросила она.
– По банковскому делу.
Она внимательно посмотрела на него:
– Оскар! Ты что, опять?
– Да, этой весной папаша засунул меня в крутой европейский универ. Какой-то город на О. – Строить из себя невежду почему-то особенно нравилось Оскару. – Правда, в Англии намного приятней, там хоть я буду подальше от него и репетиторов.
– Ну да, в Оксфорде тебе самое место. С твоим-то «английским» темпераментом. Интересно, Оскар, ты хотя бы неделю там проучишься?
– Да там, понимаешь, – смущенно заговорил он, – очень много серьезных издательств находятся в партнерстве с университетом, мне бы только до них добраться. Я сказал отцу, что согласен на что угодно, только в Европу. Вот он и выбрал. Хотя Сорбонна меня бы устроила больше.
– Молодец. Но что станет с банковским делом?
– Станет. Мне придется – кровь из носу – доучиться до третьего курса, тогда мне дадут кучу привилегий в этих издательствах… Ладно, Мэг, я не хочу о грустном. Осень еще не скоро.
Такого Оскара Мэг видела впервые, похоже, он и вправду был готов на все, лишь бы заниматься любимым делом. И она с нежностью старшей сестры смотрела на него. А он, наоборот, разозлился за эту слабость, которую никогда и ни с кем себе не позволял, и с утроенной силой стал сыпать глупыми плоскими шутками.
– Ты не представляешь крошка, как мы здорово заживем в моем скромном особнячке! Я буду водить девчонок и говорить им, что ты – моя жена, а кто будет ревновать – того сразу за порог. Я не люблю капризных. А ты можешь в свои комнаты поселить с полдюжины породистых французов, я знаю, где их взять.
– Эскорт-услуги, что ли?
– Перестань хамить, киска! У меня куча друзей и почти все они – свободные молодые мужчины, неутомимые в любви. Хоть сегодня вызовем!
Мадам Брус недовольно выставила свою мордашку в коридор, когда Мэг и Оскар позвонили ей в дверь. Был уже одиннадцатый час, и на улицы мягко опускались сумерки.
– Ах, молодые люди, неужели нельзя было подождать до завтра?
Она бесцеремонно оглядела Оскара и прошла за ними в квартиру Мэг, наблюдать, как та собирает вещи. Когда Оскар, чертыхаясь, выпутался из пышной шторы и вышел на балкон перекурить, она подскочила к Мэг и, отбросив все церемонии, спросила:
– Мадемуазель, но мне казалось, вы говорили, что ваш муж старше вас? Или это не муж?
– Не муж.
– А-ах, вот как!
Мэг вышла в ванную за косметикой, а когда вернулась, застала Оскара и мадам стоящими друг напротив друга во взвинченном состоянии.
– Но, Мэг, я ведь говорила вам, – тут же начала жаловаться ей старушка, – кольцо теперь уже не удастся выручить, я продала его.
– Оскар, я же тебя просила!.. Простите его, мадам, мне совершенно не нужно кольцо. Я вам очень благодарна за вашу доброту, всего хорошего!
Она почти вытащила Оскара на улицу, хотя тот театрально кричал что-то в своей манере. Но, когда зрителей не осталось (а Мэг никогда не входила в их число), он успокоился и устало произнес:
– Зря, ведь она его прикарманила.
– Слушай, глядя на твои переживания, можно подумать, что это ты расстался с Майклом!
– Да я же не из-за Майкла переживаю, а из-за кольца! Это же действительно ценность…
«Скромный» особнячок Оскара, покупку которого папа, скрепя сердце, оплатил в прошлом году на Рождество, состоял из двух этажей и не меньше пяти гектаров площади. Мэг присвистнула, увидев такое великолепие.
– Прошлый век! – отрекомендовал Оскар. – Небось, какой-нибудь виконт проводил тут выходные с фрейлинами.
– Бедное дитя! Виконты вымерли как мамонты, когда прошлый век только начинался. А фрейлины жили в Германии.
– Да и бог с ними! Значит, я отдаю тебе левое крыло на втором этаже, во-он, смотри, какие башенки. Там спальня. – И он захихикал.
Расположившись в гостиной и выставив на массивный дубовый стол четыре бутылки разного вина, Оскар широким сценическим жестом пригласил ее к столу. Стул, на который он усадил свою подругу, напоминал трон.
– И правда виконты с фрейлинами, – пробормотала она, поглаживая резные подлокотники.
– А я тебе что говорил! Ладно, выкладывай про своего Алекса. – Взгляд его стал серьезным и участливым.
– Что я могу сказать, – начала Мэг, – обычный такой Алекс.
– Он хоть симпатичный?
– Вполне. Я бы даже сказала, красавец.
– Но ему все равно далеко до меня, верно?
– Разумеется, Оскар, с тобой вообще нельзя никого сравнивать, кроме одного парня по имени Адам, но он давно умер. А если серьезно – Алекс не в моем вкусе, и это его спасло.
– От страстной ночи?
– Да!!!
– Да ладно, все у вас будет. А кто же в твоем вкусе? Может, папа?
Оскар увернулся от салфетки, которую Мэг в него запустила, и примирительно сказал:
– Все-все, я молчу! Но ведь даже глупый Майкл, мне кажется, сразу начал что-то подозревать, видя, как мой папочка пожирает тебя глазами на свадьбе.
– Как он?
– Нормально, но, если честно, они с маман достали меня своей свободой нравов. На них можно делать ставки: у кого больше новых любовников за месяц. А потом еще хотят, чтобы я был скромнее!
