- Нет, сержант!
- Громче! Грянь так, словно вас двое!
- НЕТ, СЕРЖАНТ!!
- Вот так-то лучше.
Сержант коротко кивает, а затем снова переключает внимание на остальное построение.
Если правильно рассматривать, то это завораживающий образец групповой динамики. Сосредоточившись на одном индивиде, сержант не только позволил остальным членам группы сорваться с крючка попыток найти приемлемый ответ на его вопросы, но и внушил им, что для них действительно нежелательно оказаться выделенными им.
- Меня зовут сержант Лыбби, и в последующие несколько дней я буду вашим инструктором по строевой подготовке. Так вот, я хочу, чтобы вы сразу поняли, что в нашей армии есть три способа делать что-либо: Правильный Способ, Армейский Способ и Мой Способ... мы будем делать все моим способом!' Я ясно выразился?
- ДА, СЕРЖАНТ!
Группа теперь въезжает в тему и ревет ответ, словно съезд безлошадных легавых, преследующих неосторожного пешехода.
- Ладно, теперь слушайте сюда! Когда я буду выкликать ваше имя, гряньте громко и четко, так, чтоб я знал, что вы здесь, а не бродите невесть где. Понятно?
- ДА, СЕРЖАНТ!
- Трутень.
- Здесь!
- ЗДЕСЬ ЧТО?
Парнишка, который только что ответил, такой тощий, что удивительно, как это ему удается стоять без посторонней помощи, но он нервно проводит языком по губам и набирает побольше воздуха в легкие.
- ЗДЕСЬ, СЕРЖАНТ! - кричит он, но голос у него ломается посередине фразы, делая его объявление менее чем впечатляющим.
- Вот так-то лучше, - кивает сержант, явно удовлетворенный усилием со стороны юнца. - Слеппень, Хирам!
- Здесь, сержант!
- Слеппень, Шуберт!
- Здесь, сержант!
Сержант, нахмурившись, отрывает взгляд от списка личного состава.
- Трутень? Слеппень? Это что, Слет Ненормальных Жуков?
- Мы братья, сержант, - уведомляет без всякой надобности один из двух слеппней, так как физическое сходство между двумя этими ши_______________
' Обычно считается, что есть три способа делать дело: правильный, неправильный и армейский. рокоплечими индивидами было бы очевидным, даже если б их не связывала общая фамилия.
- Совершенно верно, - добавляет другой. - Можете называть меня для краткости Хи, а Шуберт предпочел бы зваться Шу, потому как иначе...
- РАЗВЕ Я СПРАШИВАЛ?
- Нет, вашбродь.
-... И НЕ НАЗЫВАЙТЕ МЕНЯ ВАШЕ БЛАГОРОДИЕ!!! Я вам не какой-то там, на хрен, офицер! Мне не требуется пожалования со стороны короны, чтоб сделаться дворянином... я родился им! ВЫ МЕНЯ ПОНЯЛИ?
- ДА, СЕРЖАНТ!
- Тогда лечь и произвести двадцать отжиманий, просто чтоб вы не забывали!
- Мгмм... это по десять на каждого из нас, Серж, или...
- ПО ДВАДЦАТЬ НА КАЖДОГО! - рычит Лыбби. - И ЕЩЕ ПО ПЯТЬ КАЖДОМУ ЗА НАЗЫВАНИЕ МЕНЯ 'СЕРЖЕМ'! МЕНЯ ЗОВУТ СЕРЖАНТ ЛЫББИ, А НЕ СЕРЖ ИЛИ ВАШБРОДЬ! УСЕК, СОЛДАТ?
- ДА, СЕРЖАНТ!
- ТОГДА ПРИСТУПАЙ!
Двое братьев ложатся и начинают отжиматься, тогда как сержант снова переключает внимание на список.
- Шу Слеппень и Хи Слеппень! Это ж надо! Боже мой! А вот еще один! Осса!
- Здесь... Серж.
При этих словах Лыбби вскидывает голову, словно его ткнули в ребро... и, конечно же, так оно и есть. Употребление ненадлежащей формы обращения столь скоро после того, как его запретили, могло произойти либо по ошибке, либо по глупости, не будь оно выдано так подчеркнуто. А так не возникало никаких сомнений что это такое: Вызов сержантскому авторитету... то есть, иначе говоря, глупость.
Вид у бросавшей особы еще тот. Вероятно, она в любом случае выделилась бы в строю, так как была единственной женщиной в нашей группе, хотя, возможно, с первого взгляда этого и не заметишь, заметить это удается лишь взглянув вторично, так как стояла она привычно ссутулясь. Однако полным отпадом ее делают волосы. Подстриженные до средней, гривастой такой длины, они были выкрашены в нечто, о чем я обычно не берусь судить при оценке чувихи, пока мы не сведем самое тесное знакомство, после чего мое чрезмерное джентльменство не позволяет мне делиться такими сведениями со всякими, кто не относится к джентльменам. Однако, при данных обстоятельствах, мне думается, я волен исходить из названного предположения, так как волосы, с каким бы там телом они не соединялись, хоть с мужским, хоть с женским, обычно не бывают от природы такого природного цвета... или, если уж совсем точно, цветов. У этой девахи тянулись ото лба до затылка розовые, белые, голубые и зеленые полосы... и отнюдь не пастельных тонов. Эти цвета горели с электрической яркостью, словно подпитывались ее внутренней горелкой и были бы по- настоящему пугающими, будь они нанесены, скажем, на более заурядную башку... Ну, например, мою. Мы с Нунцио уже довольно давно не ошивались на улицах, но и так ясно, что выводимый теперь вид шпаны заметно мутировал по сравнению с нашими ранними годами, когда слово 'цветистый' относилось к нашим выражениям, а не к волосам!
- Ну и ну, - говорит сержант, малость облизывая свои кусалки. - Это что же у вас здесь такое? Похоже, мы участвуем в армейской экспериментальной программе, которая специально проверяет правдивость пословицы, что грозней поссиума в бою только поссилтумка! Я хочу, чтоб вы все были во время обучения поосторожней в выражениях. Среди нас находится дама-а...
По тому, как ощетинивается эта чувиха, ясно, что она не привыкла, чтобы ее называли дамой... и далеко не в восторге от этой идеи, однако Лыбби еще не покончил с ней.
- Скажите-ка, дамочка, что это такое у вас на голове? Если это нечто заползшее туда и издохшее, то надеюсь, что вам сделали нужные уколы, потому что, судя по его виду, оно было не слишком здоровым?
- Это называется 'волосы', Серж! А что у вас на голове?
- Важно не то, что у меня на голове, рекрут, - лыбится сержант. Важно, что на рукаве!
И постукивает по нашивкам, обозначающим его звание.
- Три сверху, три снизу. Вам известно, что это значит?
- Что вы - мастер-сержант, Серж.
- Близко, но не угадали. Это означает, что вы должны мне пятнадцать отжиманий, рекрут. По пять каждый раз, когда назвали меня 'Сержем'. Приступай!
Я жду, что чувиха затеет с ним из-за этого спор, но вместо этого она просто ложится и начинает отжиматься, словно все время только этого и добивалась... и возможно так оно и было. Уж не знаю какую там кашу она предпочитает на завтрак, но отжимается эта девка заметно лучше чем братья Слеппни.
- Раз... Два... Три...
Несколько мгновений Лыбби наблюдает за ней, а потом переключает внимание на другие фигуры на земле.
- ВЫ ДВОЕ! Я сказал двадцать пять отжиманий!
Эта последняя фраза, адресована конечно же братьям Слеппням.
- Мы... пытаемся... сержант!
