– Очень мило с твоей стороны, что ты нас благодаришь, – непринужденно ответила она, – но репортеры не такие уж бесчувственные, Виллард, что бы о нас ни говорили, – хорошие репортеры, по крайней мере. Нетрудно понять, что репортаж поставит под угрозу твоих переодетых оперативников, поэтому нет ничего особенного в том, что мы согласны немного повременить.
– Но, Дженни, – осторожно сказал Шутт, – вопреки общему мнению, и я не такой уж бесчувственный. Что вы там сказали, Сидней, – что я не понимаю, насколько важен для вас этот материал?
– Что? – Оператор удивленно замигал, неожиданно оказавшись в центре внимания. – О… ничего.
Командир легионеров откинулся на спинку стула и скрестил на груди руки, поочередно переводя взгляд каждого из собеседников.
– Послушайте, – сказал он. – Я с вами был совершенно откровенным и искренним, и все вам обоим рассказал, вероятно, даже больше, чем следовало. Так что просьба оказать мне ту же любезность не столь уж велика. Так чего же я не знаю о вашем участии во всей этой истории?
На мгновение за столом повисло неловкое молчание. Затем журналистка пожала плечами.
– Скажи ему, Сидней, – разрешила она.
Фотограф поморщился, потом заговорил.
– Вот уж действительно 'язык мой – враг мой'. Ладно, капитан. То, о чем я так неосторожно упомянул, – это что от этого задания зависит наша дальнейшая работа. Редактор новостей не вполне поверил, что здесь есть что-то интересное, но Дженни давила на него, пока он не согласился послать нас, но с условием: если мы не раскопаем нечто, оправдывающее расходы на перелет, то можем вообще не возвращаться, а все положенные нам выплаты и компенсация за увольнение пойдут на возмещение стоимости этой бессмысленной авантюры.
– Почему, Дженни? – спросил Шутт.
– О, он просто довел меня до белого каления, – призналась журналистка. – Вел себя так, словно я выдумала все это с целью заставить службу новостей оплатить нам с Сиднеем каникулы на Лорелее, чтобы заняться там любовью. Я все пыталась убедить его, что это настоящий материал, и… ну, когда он поставил вопрос ребром, я не могла отказаться, а то получилось бы, что он был прав с самого начала.
– Интересно, – заметил командир. – Но я хотел спросить, почему ты не хотела мне об этом рассказывать?
Дженни пожала плечами.
– Не знаю. Наверное, не хотела, чтобы ты считал себя чем-то нам обязанным. У тебя привычка брать на себя ответственность за всех и за все, что тебя окружает, Виллард, и я боялась, чтобы не получилось так, будто мы пытаемся сыграть на твоей щедрости… или на чувстве вины.
– Ну, это задание заставило меня немного повзрослеть, – ответил Шутт, и на его лице мелькнула тень улыбки. – Как кто-то недавно сказал мне, я считаю вас обоих взрослыми и способными принимать собственные решения и отвечать за последствия. Вы оба заключили сделку, и я считаю, что вы при этом учли степень риска и возможные потери. Так что это ваше дело, а не мое.
Репортер улыбнулась.
– Спасибо, Виллард. Ценю.
– Конечно, – осторожно прибавил командир, – если получится так, что вы действительно попадете в ряды безработных, то надеюсь, вы без колебаний позволите мне помочь вам найти новую работу. Это я был бы готов сделать в любом случае, даже если бы данная история не касалась меня и моих людей.
– Посмотрим, – Дженни ехидно усмехнулась. – Мы все еще живы.
– Еще только одно, Сидней, – прибавил Шутт, – если ты не обидишься на мой вопрос. Я заметил, что у тебя с собой камера для голосъемки, а это довольно дорогая аппаратура. Она принадлежит тебе, или службе новостей? Не придется ли тебе отослать ее обратно, если дело обернется плохо?
– Нет, она моя, – объяснил оператор. – Она не самая новая, имейте в виду, но я собрал за эти годы всю необходимую аппаратуру к ней. Подумал, что просто на всякий случай, если вдруг настанет день, когда мне придется работать на самого себя, я должен… Извините, но это одна из ваших знакомых, капитан? Кажется, она идет к нам.
Командир проследил за взглядом Сиднея и увидел матрону в свободном черном платье покроя 'летучая мышь', приближающуюся к их столу. Хотя она и показалась ему знакомой, но он никак не мог вспомнить, где ее видел. Однако, когда их глаза встретились и женщина улыбнулась, он вспомнил.
– Добрый вечер, капитан Шутник. Можно к вам присоединиться?
– Полковник Секира? – Шутт вытаращил глаза, непроизвольно вскакивая. – Что вы… Пожалуйста… присядьте.
Полковник грациозно опустилась на подвинутый им стул, словно только этого и ожидала.
– Я… Простите, думаю, вы не знакомы, – едва выговорил командир, все еще пытаясь придти в себя от изумления, вызванного появлением Секиры в разгар выполнения задания. – Это Дженни Хиггинс и Сидней Нолан.
– Ах, да, репортер, – сказала Секира, приветливо улыбаясь и пожимая ей руку. – Кажется, мы встречались мимоходом на Планете Хаскина.
– Правильно, – подтвердила Дженни. – Еще во время… расследования поведения Шутта во время вторжения инопланетян.
– Ну, а мы-то точно не встречались. Во всяком случае, не беседовали, – перебил Сидней, в свою очередь протягивая руку. – Я в тот день работал с камерой.
– Конечно, – ответила полковник. – Я так и не имела случая поблагодарить вас обоих за ваш репортаж. Было гораздо легче работать, когда пол галактики заглядывало нам через плечо.
– Гмм… что привело вас на Лорелею, полковник? – вмешался Шутт, делая отчаянную попытку сменить тему, пока не дошло до кровопролития.
– Вообще-то вы, капитан, – улыбнулась Секира, показав в улыбке еще несколько зубов. – Вы и ваша развеселая банда головорезов. Думаю, однако, этот разговор следует отложить до другого раза – когда, если можно так выразиться, мы будем в более интимной обстановке. Мне не хотелось бы утомлять ваших гостей легионерскими пересудами.
– Мы… э… как раз собирались уходить, правда, Сидней? – сказала Дженни, резко вскакивая из-за стола.
– Правильно, – отозвался оператор, следуя ее примеру. – Спасибо за обед, капитан. Приятно было снова повидать вас, полковник.
– В этом вовсе не было необходимости, полковник, – пробормотал Шутт, когда журналисты ушли. – Дженни и Сидней в полном порядке.
– Извините, что не разделяю вашей любви к средствам информации, капитан, – буркнула Секира, и искусственная улыбка исчезла с ее лица, – но мой опыт общения с представителями пятой власти нельзя назвать приятным.
– Итак, возвращаясь к прежнему вопросу, – сказал командир, – что вы делаете на Лорелее? Простите, но я не ожидал вас увидеть – и вообще никого из штаба.
– Я находилась на Брукстоне, когда увидела репортаж о вашем прибытии сюда, – объяснила полковник, – и поняла, почему Блицкриг так стремился отправить меня в отпуск. Поскольку я все равно никак не могла придумать, как использовать свободное время, то решила заглянуть к вам и посмотреть, как идут дела.
Шутт произвел в уме кое-какие расчеты и понял, что если Секира добиралась от Брукстона до Лорелеи пассажирским транспортом, то ей пришлось отправиться в путь почти сразу же после передачи новостей. Несмотря на удивление, вызванное ее появлением, он был, тем не менее, тронут ее очевидной заботой о нем и его роте.
– Очень любезно с вашей стороны прилететь к нам, – сказал он, – но у нас почти все под контролем. Тем не менее, я, вероятно, смогу устроить вам бесплатный номер, чтобы компенсировать испорченный отпуск. У меня есть связи в здешней администрации, а Лорелея поистине живописное место.
Он тепло улыбнулся, но Секира не ответила на его улыбку.
– У-гу, – сказала она. – А теперь рассказывайте все остальное, капитан. Все. Что именно здесь происходит?
Секунду Шутт колебался, потом тяжело вздохнул.
– Вы уже слышали, да? Ну, скажем просто, что это совсем не похоже на легкое дежурство в раю, как
