Никто не возражал. Биржевой король продолжил:
— Мой заработок составит 25 процентов от прибыли фонда, исходя из первоначальной котировки акций в 29 долларов. Оставшиеся прибыли будут поделены пропорционально вашим долям. Расходы будут распределены соответствующим образом. Думаю, это все. И, джентльмены, никаких тайных продаж — ни единой акции!
— Я хочу, чтобы вы поняли, мистер Шарп. Мы не имеем такой привычки, — начал было Гринбаум с достоинством. Он чувствовал себе обязанным высказывать возражения коллег.
— Да ладно, Гринбаум. Я вас знаю. И хочу лишь, чтобы вы об этом помнили. Все мы работаем на Уолл-стрит не месяц и не два. Я просто говорю: «Никаких интриг». И, Гринбаум, — предельно четко произнес он, а взгляд его стал острым и жестким, — я не шучу, я абсолютно серьезен. Мне нужны номера всех ваших сертификатов на акции. Прошу прощения, джентльмены, но я очень занят. Всего хорошего.
Вот как случился знаменитый «бычий» подъем скипидарных акций.
Многие потом говорили, что он мог быть полюбезнее и, так сказать, дипломатичнее. Но это он был им нужен, а не они ему. Так что все вынуждены были смириться с его странностями. В конце концов, у каждого управляющего фондами свой стиль ведения дел.
— Сэм вовсе не плохой парень, — говорил Гринбаум, будто извиняясь за поведение близкого друга. — Он просто любит выглядеть циничным дьяволом, но на деле он отличный парень. К нему стоит приноровиться. Ведь он может сделать для вас все, что угодно. Я всегда позволял ему идти своим путем.
А на следующий день начался исторический подъем скипидарных бумаг. Акции стартовали с отметки 30 долларов. Специалисты — брокеры, которые занимались этим активом — приобрели 16 тысяч акций, заставив котировку подняться до 32,5. Те, кто раньше закупился этими акциями по более высокой цене и горько сожалели об этом, теперь обрели надежду. Настало время жестких и хитрых манипуляций, о которых позже сложат легенды. Командовал парадом Шарп. Телеграфная лента сообщала о невероятных вещах, и все они были чистой воды вымыслом.
Таким образом, в одночасье ведущие брокерские компании Уолл-стрит стали покупателями. Моментально на бирже пошли разговоры о «важных событиях». А на следующий день брокеры, работавшие на известных финансистов, спокойно, невозмутимо и осознанно приняли предложения о покупке. Иными словами, вышеупомянутые финансисты приняли на себя контрольный пакет — большинство акций Американской Скипидарной Компании.
Днем позже состоялась целая серия покупок неполных пакетов акций, количеством менее 100 штук. Их сделали брокеры, связанные с синдикатом Гринбаума. А для сторонних наблюдателей это означало, что друзья синдиката получили инсайдерскую информацию и покупали с целью долгосрочного инвестирования.
В другой прекрасный солнечный день, когда все шло своим путем и основной рынок твердо стоял на ногах, говорливая лента принесла внимательными профессиональным игрокам Уолл-стрит еще одну новость. Им буквально по слогам объяснили, что началась скупка бумаг людьми, хорошо знакомыми с внутренними делами компании. Шарп продавал просто взахлеб, с истинно детской непосредственностью. Во время своих «бычьих» манипуляций ему пришлось аккумулировать большое количество акций, чтобы задрать их цену, Шарпу пришлось много покупать — но при этом он не был заинтересован в том, чтобы об этом стало известно. Ведь это, несомненно, привело бы к преждевременному росту «коротких» продаж, в которых Шарп не был заинтересован.
Результаты продаж Шарпа не замедлили сказаться. Профессиональные игроки сказали себе: «Ага! Ребята закончили скупку. Движение завершилось!» И стали «шортить» Turp.
Брокеры были уверены, что эти никчемные акции не могут долго продаваться по 46 долларов за штуку. Цена поддалась, а на следующий день продажи увеличились еще больше.
Однако затем рыночных игроков поджидал сюрприз. Следующим утром член правления старой и надежной брокерской фирмы пришел к посту, где торговались бумаги Turp, и начал покупать. Причем он не пытался торговаться, а просто покупал и покупал, пока не собрал 20 тысяч акций.
«Медведей» охватила паника. На бирже тут же распространился слух о дополнительных дивидендах. И «медведи» были вынуждены закрыть свои «короткие» позиции с убытками. Теперь они перевернулись и открыли «длинные» позиции — купили в надежде на будущий подъем. Торги закрылись на отметке 52 долларов.
И это при том, что Шарп существенно сократил количество акций Turp, которые ему пришлось приобрести в процессе своих манипуляций. До этого он покупал больше, чем продавал. Вскоре он станет поступать с точностью до наоборот. Когда спрос превышает товарное предложение, понятно, что цена повышается. Когда же предложение превышает спрос, случается падение. Но средняя цена огромной партии может быть достаточно большой для того, чтобы сделать операцию выгодной даже при наблюдающемся снижении цены.
Целую неделю акции Turp отдыхали. Затем они снова пошли в рост. На отметке 56 и 58 они вышли в лидеры биржи по торговому обороту. О них говорили все. Газеты публиковали статьи о прекрасных доходах компании. А на Уолл-стрит уже поговаривали, что вместе с другими трастами Американская Скипидарная Компания может стать процветающим концерном. Сама же компания, как бы подтверждая слухи о «буме» в скипидарной отрасли, стала еженедельно повышать цену на долю цента за галлон продукции.
На отметке в 60 долларов за акцию Уоллстрит задумалась. Всем было понятно: за этим движением что-то стоит. Ведь простая манипуляция не может поднять котировки на тридцать пунктов в течение одного месяца. Это лишь подтверждало, что как режиссер Шарп был просто великолепен. Многие с любопытством, восхищением, завистью стали поглядывать на Джеки Гринбаума и его компаньонов. Их даже обвиняли в умышленном занижении цены акций на протяжении года — конечно, с целью «заморозить» бедных, неосведомленных держателей акций и «помучить» первых смелых покупателей. Общественное мнение склонялось к тому, что, по всей видимости, акции Turp являлись хорошим активом, а Гринбаум и компания не хотели ими делиться.
Гринбаум и компания виновато улыбались, но помалкивали. Иногда Джеки не мог удержаться и лукаво подмигивал, когда эта тема поднималась в разговоре. Старый Айсидор Вехслер бросал вокруг проницательные взгляды, он был просто копией Наполеона III. Боб Линдхейм сделался важной птицей. Близорукий Моррис Штайнфельдер набрал 15 фунтов. Даже Розенталь оставил свою привычку хлопать всех по плечу — всем своим видом он будто призывал хлопнуть по плечу его самого.
Вскоре Шарп вызвал Джеки к себе. На следующий день молодой Эдди Лазарус вызывающе дерзко предложил пари (10 против 5 тысяч долларов). Смысл его утверждения заключался в том, что на протяжении года на акции Turp будут начислены дивиденды. Газеты, каждая на свой лад, принялись гадать: насколько крупные дивиденды будут выплачены и когда это произойдет. В брокерских конторах звучали противоречивые цифры (брокеры, конечно, уверяли своих клиентов, что «узнали обо всем из первых рук»).
Спустя всего два дня не вызывающие подозрений брокеры Шарпа предположили, что в течение 60 дней будет объявлено о выплате 1,75 процента дивидендов на 100 тысяч акций компании. И акции выросли до 66,75. Теперь они нужны были просто всем.
Так возник огромный, широкий рынок, на котором каждый мог с легкостью продать или купить десятки тысяч акций. В начале движения 144 400 акций по неходовой цене в 30 долларов теоретически оценивались в 3 432 000 долларов. Теперь они превратились в продаваемые по 65 долларов акции суммарной стоимостью 7 422 000. Совсем неплохо для пары недель усилий.
А Шарп держался потрясающе. Он ни разу не намекнул на то, что собирается распродавать. Другие члены фонда даже начали опасаться его жадности. По их словам, они были уже не прочь выйти из игры. Наличие акций фонда в их офисах стало их немного раздражать. Конечно, они знали о превратностях судьбы, непредсказуемости политики и фондового рынка. А вдруг завтра какой-нибудь сумасшедший анархист взорвет президента Соединенных Штатов или случится что-то не менее ужасное?! Ведь рынок может моментально развалиться на кусочки, и их 4 миллиона бумажной прибыли просто исчезнут.
Вместе и поодиночке они умоляли мистера Якоба Гринбаума обратиться к Шарпу. Внутренний голос предостерегал Гринбаума. Но тот, игнорируя тихий голосок, предупреждавший его не делать этого, пошел в офис Шарпа. Через две минуты он вышел к своим коллегам повеселевшим. И убедил их одного за другим в
