По тому, как она его произнесла, Хок догадался, что или это ее настоящее имя, или очень близкое к настоящему. Это его порадовало.
– Подумайте хорошенько насчет моего вопроса, Анджела. Чем быстрее вы мне ответите, тем больше у вас будет шансов.
– Каких шансов? Я не знаю, о чем…
– Заткнитесь и подумайте, Анджела. Мы скоро приедем.
Ловким маневром Хок перестроился на крайнюю правую полосу движения и так проехал последнюю четверть моста, собираясь свернуть на Фримонт.
Тремя месяцами раньше он снял дом со всей обстановкой, заплатив наличными, чтобы это никак нельзя было отследить и связать с ним. Женщина, которую он нанял присматривать за домом, приезжала в Штаты нелегально. Она хорошо владела только испанским и не вникала в то, почему он платил ей, да и еще предоставлял жилье, а не брал с нее арендную плату. Ему было достаточно, что она уразумела следующее: он может приехать в любой момент, и на время его пребывания ей придется убраться из дома куда угодно. В его же отсутствие она защищала жилище от вселения всяких бродяг и наркоманов.
Кроме того, она следила, чтобы автоматический механизм, открывающий двери гаража, всегда был в рабочем состоянии, а охранная сигнализация постоянно включена.
Спустя пятнадцать минут после съезда с моста Хок подъехал по короткой разбитой подземной аллее к двери гаража, выудил из спортивной сумки пульт электронного управления и, направив на дверь, нажал сигнал «открыть». Она открылась совершенно бесшумно. Перед тем как въехать в гараж, Хок выключил фары, а оказавшись внутри, сразу нажал на кнопку «закрыть».
Перегнувшись через спинку сиденья назад, Хок обратился к женщине, неподвижно лежащей под одеялом.
– В доме находятся люди, которые убьют вас не моргнув глазом, – пригрозил он. – Ведите себя тихо, и они даже не узнают о вашем присутствии.
– Чем они отличаются от вас?
– Практически ничем.
Последовало недолгое молчание, затем она проговорила:
– Я устала слышать от вас угрозы и предостережения.
– Я тоже от вас устал.
Он вылез из джипа, внимательно огляделся вокруг, вслушался в тишину, позвонил в звонок у кухонной двери и лишь затем распахнул ее. Пройдя через безукоризненно чистую кухню с металлическими стульями и столом, покрытым ярким пластиком, он вошел в гостиную и замер в ожидании.
Через минуту появилась Консуэла. Одной рукой она стягивала у ворота махровый халат, другой протирала заспанные глаза. Ее черные с проседью волосы были заплетены в косу.
Остановившись перед диваном, она молча посмотрела на него. Хок бросил внимательный взгляд на улицу перед домом и плотно задернул дешевенькие занавески. Затем он обернулся к ней и, поздоровавшись, извинился за то, что разбудил ее среди ночи.
– Es su casa [4], – ответила она. Обычная фраза испанской традиционной вежливости в данном случае точно отражала действительность.
Общение с Консуэлой представляло определенную трудность из-за языкового барьера. Он пользовался минимальным количеством слов и говорил по-английски: если Консуэла плохо знала английский, его испанский был гораздо хуже.
– Я останусь на несколько дней, – предупредил он.
– Я уйди через cinco minutes.
Хок легко догадался, что речь идет о пяти минутах.
– Пожалуйста, смените постельное белье, Консуэла.
– La cama. Claro que?[5].
Хок был уверен, что она догадалась, что он приехал не один, но ничем не проявила к этому интереса. Он потому и выбрал ее. Она была сдержанной, и обходилась ему эта сдержанность недешево.
Хок отсчитал двести долларов двадцатками и передал ей. Хок считал, что ему невероятно повезло, когда он сбежал с наличными, предназначавшимися для оплаты услуг посредников Константина. Его не мучили угрызения совести, что он тратит «грязные» деньги, полученные от продажи наркотиков. Он был человеком практичным. Без денег ему бы ни за что не уйти от преследователей. А с ними… и еще с той вещицей, которую он спрятал… у него еще оставался шанс справиться с ними.
Благодаря миссис Эйвери его отмщение началось. Ему оставалось лишь надеяться, что он достаточно к этому готов.
Заперев как следует дверь за Консуэлой, он проследил, как она свернула за угол, и лишь потом направился обратно в гараж. Хок взял из машины свою спортивную сумку и вернулся в дом, заметив вслух:
– Теперь недолго.
Он достал из шкафа пакет, набрал из него чайную ложку белого порошка, затем пошарил по полке в поисках нужной банки. Ему понадобилось две минуты, чтобы наполнить лошадиной дозой порошка желатиновую капсулу и еще две минуты, чтобы место соединения двух половинок заклеилось и подсохло. Хок проверил, не просыплется ли содержимое, и, сунув капсулу в карман куртки, отправился за женщиной.
Он открыл заднюю дверцу и отбросил одеяло на сиденье.
– Пора идти.
Свет, лившийся из кухни, ударил ей в лицо, и она заморгала, как сова.
– Вы совершаете ошибку. Очень большую.
– Сомневаюсь. Пошли. – Хок нагнулся и подтолкнул ее, давая понять, чтобы она поторопилась.
– Оставьте меня!
Анджела ухитрилась подобрать под себя колени и сидела, съежившись и отстраняясь от его рук. Не успел он сообразить, что происходит, как она уже сидела на сиденье машины и яростно сверкала глазами из-под упавшей на глаза массы тяжелых волос. От напольного коврика, на котором она лежала всю дорогу, у нее на щеках остались красные пятна. Вид у его пленницы был измученный, но каким-то странным образом ей удавалось сохранить достоинство и не выглядеть жалкой.
Хок испытывал невольное уважение к этой хрупкой женщине и подумал, надолго ли хватит ей мужества.
Опершись на открытую дверцу джипа, он невозмутимо встретил ее сердитый взгляд.
– Не стоит указывать мне, что надо и что нет. Замечу на всякий случай, если вы этого еще не осознали, что могу сделать с вами все, что только захочу. В том числе трогать так… как мне понадобится.
– Последствия вашего неуклюжего лапанья для моего мочевого пузыря непредсказуемы…
Она не лезла за словом в карман, не теряясь в новой для себя обстановке. Он сохранил на лице непроницаемое выражение. Ему не хотелось, чтобы она догадалась, насколько Хок восхищается ее способностью игнорировать грозящую опасность. Если она догадается, это придаст ей уверенности в себе и затянет дальнейший допрос. А времени у него было мало. И у нее, кстати, тоже. Хотя, глядя на нее, трудно было поверить, что она об этом подозревает.
– Выходите из машины, – приказал он.
– Мне казалось, что вы говорили о каких-то людях в доме…
– Заткнитесь и выполняйте приказания.
Долгую минуту она вызывающе глядела ему в глаза, затем отвела взгляд в сторону и скользнула по сиденью к дверце. Хок заметил, что она в одних чулках, но доставать ее туфли не стал. Там, где она окажется в ближайшее время, они ей не понадобятся. Крепко взяв Анджелу за руку, он повел ее в дом, гадая, как женщина, макушка которой едва доходила ему до подбородка, собирается вступить в борьбу с мужчиной вроде него и победить. Она не могла рассчитывать на физическую силу. Хотя мускулы ее руки под его пальцами были крепкими, но вовсе не развитыми настолько, чтобы побороть его в схватке. Значит, у нее в арсенале запасены какие-то хитрые штучки, на которые так изобретателен женский мозг.
Возможно, она снайпер, но там, в гараже, оружие было только у мужчины. Возможно, ее пистолет дал осечку, и она кинулась за отлетевшей в сторону «береттой», но Хок в этом сомневался. Если бы она была
