Когда его руки скользнули вниз, вдоль ее рук, потом на бедра, она издала непроизвольный стон. А его пальцы уже медленно поднимали ее платье. Брук молча стояла и смотрела, как на отражении в окне все больше и больше оголялись ее ноги. Лео тоже не сводил глаз со стекла. Она ощущала его неровное дыхание около своего уха.
– Ты прекрасна, – прошептал Лео. – Но боюсь, одежда нам помешает.
Словно во сне она ощутила, как руки мужа выскользнули из-под платья и ткань коснулась ее ног. Лео принялся расстегивать молнию, спускавшуюся от ее шеи вниз.
Она почувствовала, как тело освобождается от стягивавшей его ткани, как спину обдает внезапным холодом. Пытаясь унять головокружение, Брук наблюдала за тем, как муж стягивает платье с ее плеч, как опускает его вниз, как оно падает на ковер. На ней не осталось ничего, кроме рубинового колье, чулок и босоножек на высоких каблуках.
– Потрясающе! – вид охнул Лео, пожирая глазами ее отражение в окне. – Сногсшибательно! – Он подхватил жену под колени и понес к кровати.
Наверное, Брук и не разглядела бы обстановку в комнате, если бы Лео не остановился, чтобы включить свет. В первую секунду она зажмурилась от ярких лучей, отраженных белыми стенами. Привыкнув, она заметила пушистый серый ковер и огромную кровать с коваными ножками и спинкой. Завершало картину стеганое серое покрывало из атласа.
Лео подошел вплотную и уложил ее на прохладную шелковистую поверхность. Она затаила дыхание.
– Теперь не шевелись, – велел он, подошел к двери, выключил свет, и комната погрузилась во мрак.
Брук вздохнула с облегчением.
Но Лео на этом не остановился. Он включил ночник на серебряной ножке, который стоял на прозрачном ночном столике. Черный шелк отбрасывал загадочные отсветы на разгоряченное тело Брук, открывая его жадному взору Лео.
Она чувствовала себя взволнованной до крайности и в то же время ужасно смущенной. Ей хотелось, с одной стороны, притянуть к себе колени, закрыться, а с другой – поскорее соединиться с мужем.
Она лежала неподвижно, как было сказано, не сводя глаз с раздевающегося мужа Он не спешил: аккуратно сложил одежду и повесил ее на стул в углу комнаты, ботинки поставил рядом. Но взгляд его был прикован к Брук, хотя сам он выглядел спокойным и невозмутимым.
Наконец и Лео оказался обнаженным. Он тоже был очень взволнован. А ведь еще ни разу сегодня ко мне не прикоснулся, подумала Брук. Что же дальше будет?
Никогда прежде ей не приходилось испытывать такого накала чувств. Она поняла, что хочет его. Прямо сейчас. В эту самую минуту.
Заметив жадные огоньки в его глазах, Брук задрожала от сжигающего ее желания.
Но Лео не шелохнулся, не подошел к ней, просто стоял и любовался ею.
– Прошу тебя… – простонала она. – Умоляю…
– Наберись терпения, моя тигрица, – протянул он. – Ты должна запомнить, что в погоне терпение гораздо важнее всего остального.
Когда наконец Лео присел на кровать у ее ног, Брук просто не поверила своему счастью. Он медленно – мучительно медленно – снял с нее босоножки, потом чулки. Каждое его прикосновение отзывалось в ней сладостной болью. Ступни, лодыжки, колени, бедра постепенно обдавало пламенем, но там, где она хотела, он се не касался.
Она была готова кричать, когда Лео повернулся к ней.
И тогда началась настоящая пытка.
– Нет, нет… о, нет, – застонала Брук, когда он наконец дотронулся до нее там, где она мечтала. И снова она желала большего, а Лео снова не спешил.
Он как будто не обращал внимания на се слабые протесты и довел ее до первого за вечер пика наслаждения, который, однако, лишь раздразнил ее и не принес желанного облегчения.
Лео медленно ласкал ее. Она умоляла его перейти к более решительным действиям – он не слышал и продолжал. Брук была уверена, что достигнуть вершины удовольствия во второй раз так скоро она не сможет.
И оказалась не права.
– О, Лео, – выдохнула она. – Лео…
– Да, любовь моя? – произнес он, наконец овладевая ею и лишая дара речи своей мощью.
Да и поздно было что-то говорить. Она лежала, покорная его мужской силе, чувствуя неутолимый голод страсти.
– Да… да… – наконец воскликнула она, впиваясь ногтями в его широкую спину, ощущая неумолимое приближение высшей точки блаженства.
– Я больше не в силах сдерживаться, – страдальчески простонал Лео.
И они вместе достигли вершины наслаждения. Брук расплакалась от счастья.
Счастье – это когда твой муж занимается с тобой любовью, рассуждала она, крепко обняв Лео. Боль и переживания прошедшей недели были окончательно забыты. Сомнения и страхи ушли в небытие.
– Я люблю тебя, Лео, – прошептала она, не в состоянии сдержать своих чувств.
– И я люблю тебя, синьора Парини, – ответил он, осыпая ее лицо поцелуями. – Одну тебя. Навсегда.
Глава десятая
– Вот это жизнь! – промурлыкала Брук, откидываясь на спину в просторном джакузи.
Лео сначала наполнил ванну и только потом разбудил задремавшую жену нежным поцелуем и на руках отнес ее туда. Воду покрывала густая пена. В воздухе плавали чудесные ароматы.
Брук устроилась у края ванны. Лео взял из комнаты ведерко со льдом и остатками шампанского, налил искрящийся напиток в бокалы и присоединился к жене. Они лежали друг напротив друга, наслаждаясь приятным массирующим эффектом водных струй, бьющих со дна.
К собственному удивлению, Брук поняла вдруг, что раньше никогда не принимала ванну с Лео, даже до свадьбы. Душ – да, но не ванну.
А как это оказалось приятно! Расслабление и возбуждение в одно и то же время. Они касались друг друга только пальцами ног, и тела их были скрыты пеной. Но, представляя то, что было в этот момент недоступно глазу, Брук и Лео ощущали сладостное волнение.
– Надо почаще так делать, – блаженно потянулся Лео.
– Как? – лукаво наклонила голову Брук.
– Да вот так. Оставлять детей на надежного человека и увозить тебя из дому в какое-нибудь уединенное романтическое местечко, где я смогу предаваться безумной страсти с тобой всю ночь напролет.
– Только обещаешь. Уже десять часов, а ты до сей поры занимался со мной любовью всего один раз за этот день.
– Солнышко мое, я начал заниматься с тобой любовью в ту минуту, когда позвонил тебе утром и попросил не надевать нижнего белья. Я знаю, вы весь день только об этом и думали, синьора Парини.
– А вы, синьор Парини? Разве вы не находились весь день в изрядном волнении, предвкушая нашу встречу?
– Я специально загрузил себя работой, чтобы отвлечься, как ты, вероятно, заметила. И мне пришлось принять холодный душ перед тем, как я приехал за тобой. Не мог же я разочаровать тебя. Тем более в такой вечер.
– Ты никогда меня не разочаровываешь, любимый, – мягко улыбнулась она.
– Вот как? Почему же ты тогда притворялась в последнее время?
Брук пожала плечами.
– Просто у меня настроения не было. Сама не пойму, отчего. Наверное, от усталости. Знаешь, так случается – тут уж и сам бог любви мне не помог бы.
– За бога любви не поручусь, а вот я, как видно, не слишком старался, – пробормотал Лео. – И мне кажется, что дело было не в усталости, а скорее в твоей неудовлетворенности той жизнью, которую я тебе создал. Я был эгоистом, думал только о себе. И сейчас очень в этом раскаиваюсь. Но теперь все изменится. Я стану другим.
Брук очень тронули его искренние извинения и обещания. Если судить по тому, как прошел этот вечер, дальнейшая жизнь представляется мне прямо-таки в розовом свете, размышляла она.
– А теперь!.. – воскликнул Лео, поставив опустошенный бокал на мраморный пол и озорно взглянув на жену своими прекрасными черными глазами. – Может быть, стоит заказать еще одну бутылочку твоего любимого напитка, прежде чем мы начнем?
– Ммм. Если ты собираешься предаваться страсти со спящей мертвым сном женщиной – то пожалуйста, заказывай.
– Ну нет уж! В таком случае с этой минуты ты пьешь только кофе. Я не позволю тебе уснуть, моя тигрица. Ночь только начинается. А ты так соблазнительна в этой пене. Меня так влечет к тебе: эти волосы… обнаженные плечи… и чудесное рубиновое колье на твоей изящной шее.
– Господи! – воскликнула Брук, только теперь вспомнив, что не сняла подарок мужа. Она поспешно поставила бокал на пол и подняла руки, чтобы расстегнуть украшение.
– Нет, нет. Не снимай, – попросил он. – Оно потрясающе смотрится. Кроме того, настоящим рубинам и золоту вода не причинит никакого вреда.
Брук благоговейно прикоснулась к алеющим на шее камушкам.
– У меня никогда не было ничего столь красивого. И столь же дорогого. Оно мне так нравится, Лео! Это самый лучший в мире подарок к нашей годовщине.
– Да. Я знал, – кивнул он, и его глаза наполнились любовью. – Лучшего случая преподнести тебе это колье нельзя себе и представить. Хорошо, что мама мне о нем напомнила.
Брук откинулась назад, и тут бдительный внутренний голос заставил ее задуматься. Ведь у Лео прекрасная память, вернее сказать – феноменальная, шептал он. Как же он мог забыть о семейной реликвии? А если не забывал, то почему не отдал его прежде? Не связано ли это каким-то образом с Франческой?
Она ощутила неприятный спазм в животе.
– Лео… – начала она, подстрекаемая невесть откуда взявшимся желанием узнать побольше об отношениях мужа с Франческой. Например, когда он понял, что его любовь к ней растаяла без следа? И что теперь, после смерти Лоренцо, он чувствует к этой женщине? Сохранилась ли в нем ненависть или обида? А
