Миссионеры катаров по всей Европе призывали к покаянию и обращению: их можно было встретить даже у подножий костров, на которых сжигались их братья. Наружно они выдавали себя за католиков и образцово соблюдали все церковные обряды, пока, заручившись доверием соседей, не начинали тайно трудиться над их обращением. Они раздавали свои листки, в которых сулили прощение грехов тем, кто будет читать их и распространять. Много католических священников перешли в ересь благодаря чтению этих листков.
Ревность к вере катаров проявлялась в строгом соблюдении неофитами наставлений, преподанных им при вступлении в ряды Совершенных. В этом катары были вполне сходны с вальденцами. Инквизиции с трудом удавалось добиться признания у простого верующего, деревенская изворотливость которого часто торжествовала над искусством нквизиторов; но зато легко было обнаружить Совершенного, который никогда не говорил неправды и отказывался принести присягу. Один из инквизиторов не советует спрашивать у подозреваемого прямо: «Не катар ли ты?»,
так как ответом будет простое «да». Но если предложить Совершенному во имя его Бога сказать все о себе без утайки, он расскажет всю свою жизнь. Эта откровенность вела на костер, и никакое другое вероучение не может дать нам такого длинного списка людей, которые предпочитали ужасную смерть на костре вероотступничеству. Во время первого преследования, о котором сохранились известия, в Орлеане в 1017 г. тринадцать катаров из пятнадцати остались непоколебимы пред пылающими кострами; они отказались отречься от своих заблуждений, несмотря на то, что им было обещано прощение, и их твердость вызвала удивление собравшихся. Когда в 1040 г. были открыты еретики в Монфорте, их глава Джеральдо не замедлил явиться по вызову миланского архиепископа и добровольно изложил свое учение, воспользовавшись случаем запечатлеть свою веру ценой жизни. Катары, сожженные в Кельне в 1163 г., с радостным мужеством встретили ужасную смерть. А еретики, открытые в это же время в Оксфорде, решительно отказались покаяться, повторяя слова Спасителя: «Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царствие Небесное». Во время крестового похода против альбигойцев, когда был взят замок Минервы, крестоносцы предложили своим пленным на выбор – отреченье или костер; нашлось до ста восьмидесяти человек, которые предпочли смерть. Один хорошо осведомленный инквизитор XIV в. говорит, что катары, если они не отдавались добровольно в руки инквизиции, всегда были готовы умереть за свою веру в противоположность вальденцам, которые ради сохранения жизни не останавливались перед притворным отречением от ереси.
Вполне естественно, что катаров-манихеев обвиняли в поклонении дьяволу. Люди думали, что манихеи, признававшие Сатану творцом всего вещественного, призывали его, испрашивая себе земных благ. Но нет ни одного свидетельства, чтобы катары когда-либо поколебались в своей вере в Иисуса Христа или стремились к какому-либо иному благу кроме единения с Богом. Таково было верование, быстрое распространение которого по югу Европы испугало Церковь.
Почва для восприятия катаризма была, по всей вероятности, подготовлена старым манихейством, в частности павликианством. Около 970 г. Иоанн Цимисхий переселил павликиан во Фракию. В эпоху Иннокентия III число павликиан в славянских землях Балканского полуострова было огромно. Даже тогда, когда катары стали очень многочисленные в Западной Европе, они обращались к балканским павликианским и богомильским епископам за разрешением возникавших между ними богословских недоразумений и споров.
Вскоре после водворения манихеев в Болгарии влияние их миссионеров сказалось и на Западе. Правда, от этой эпохи дошло мало документальных известий, например, Герберт д'Аурильяк, избранный в 991 г. реймсским архиепископом, в своём исповедании веры заявлял, что Сатана творит зло по своей доброй воле, что Ветхий и Новый Завет имеют равное значение, что брак и употребление мяса в пищу разрешены, так что можно заключить, что были и противники этого, так как павликианское учение проникло уже на север до Шампани, и, по-видимому, катаризм свил здесь себе гнездо очень рано. Замок Мон-Вимер, в окрестностях Вертю, долгое время оставался центром ереси. Немного позднее катары появляются в Аквитании, где они многих совратили в ересь, которая оттуда тайно распространилась по всему югу Франции. В 1017 г. ее обнаружили в Орлеане. В 1206 г. новый очаг ереси был открыт в Люттихе, но эти еретики получили прощение, после того как отреклись от своих заблуждений.
Около 1040 г. были открыты еретики и в Ломбардии в замке Монфорте, близ Асти (еретичкой была и сама графиня Монфорте). В 1046 г. еретики явились в Шалоне; епископ Рожер обратился к люттихскому епископу Вазо с вопросом, что ему делать с ними и не следует ли ему обратиться к светской власти, чтобы погасить ересь в зародыше. Вазо ответил что их надо оставить на волю Бога. «Те,- писал он, – кого мы считаем врагами Бога, могут быть помещены Им на небе выше нас». Вазо уже слышал, что еретики выделялись бледным цветом лица и что духовные судьи, воображая, что всякий бледный человек должен быть еретиком, отправили на тот свет огромное число добрых, но бледных католиков, и это заставило его быть осмотрительным в своем ответе. Однако до самого конца XII в. бледность считалась признаком катаризма: катары могли быть бледными вследствие их известного аскетизма. Уже в 1052 г. ересь появляется в Германии, где благочестивый император Генрих Черный перевешал много еретиков в Госларе. В последние годы XI в. о еретиках слышно мало, хотя вопрос о них поднимался в 1056 г. в Тулузе и в 1062 г. в Безье; в 1200 г. ересь охватила уже всю Ажанскую епархию.
В XII в. это зло стало распространяться по северу Франции. Покровителем еретиков считался граф Иоанн Суассонский; но, несмотря на это, суассонский епископ Лизиард захватил нескольких из них и первый применил к ним, в целях обнаружения их виновности, суд Божий, что стало впоследствии правилом. В 1114 г. в Суассоне чернь ворвалась в тюрьму и сожгла всех заключенных там еретиков в отсутствие епископа; составитель хроники с похвалой отзывается об этом проявлении благочестивой ревности.
В это же время новый очаг катаризма был открыт во Фландрии. Ересиарх, призванный епископом Камбрэ, открыто исповедовал свои убеждениями его заперли в хижину, которую подожгли со всех сторон, где он и умер, славословя Бога. У него было много сторонников, особенно среди ткачей. По мере удаления от XI в. случаи обнаружения ереси становятся более частыми. В 1144 г. ее отмечают в Люттихев 1153 г. – в Артуа, в 1157 г.- в Реймсе, в 1163 г.- в Везеле. В 1170 г. катаризм проявляется в Безансоне, а в 1180 г. его снова обнаруживают в Реймсе. В 1208 г. катаризм появился даже в Бретани – в Нанте и С.-Мало.
Во Фландрии ересь пустила глубокие корни между мастеровыми, которые в это время сделали города центрами богатства и прогресса. В 1162 г. реймсский архиепископ Генрих во время своего пребывания во Фландрии, составлявшей часть его провинции, нашел там широко распространившееся манихейство. В эту эпоху в каноническом праве не было ясных и точных законов относительно ереси, и архиепископ, хотя и заключил еретиков в тюрьму, позволил им обратиться к папе Александру III; папа проявил милосердие. Но, несмотря на милостивое отношение папы, преследование началось с такой силой, что многие еретики были вынуждены покинуть страну. Ересь была распро-странена среди всех сословий; были среди еретиков дворяне, крестьяне, духовные лица, солдаты, ремесленники, молодые девушки, замужние женщины и вдовы; много из них было сожжено, но зараза не была уничтожена.
Население германских стран стояло в стороне от религиозного движения, хотя близкое соседство рейнских про-винций и Франции вызывало отдельные случаи проявления ереси. От 1100 г. дошло известие о нескольких еретиках в Трире, которые остались безнаказанными, хотя двое из них были священниками; в 1200 г. в том же городе было снова обнаружено восемь еретиков, которых сожгли. В 1145 г. в Кельне была открыта целая община еретиков; некоторые из них были преданы суду, но, пока тянулось дело, чернь захватила пленников и сожгла их. Один из сожженных являлся катарским епископом. В 1163 г. в Кельне были обнаружены восемь мужчин и три женщины, пришедшие сюда из Фландрии, где в это время свирепствовало гонение. Так как они держались в стороне от других и не ходили в церковь, то соседи их, католики, решили, что это еретики, схватили их и привели к епископу; они исповедовали свою веру и пошли
