— Но и тогда и сейчас ты ни при чем! — воскликнула Кит. — Это было не убийство, а самооборона или что-то в этом роде.
— Ты опять ничего не понимаешь, — сказал Рейс кротко. — Я должен был остановиться и не бить его, когда он уже лежал на полу. Но я, как в дурмане, продолжал крушить его. А это уже не самооборона, а самое настоящее убийство.
— Я не согласна, — вскипела Кит. — После всех измывательств над тобой и твоей матерью он и не того заслуживал.
Впервые за все время Рейс, не удержавшись, сжал ее в своих объятиях.
— Господи, неужели твоя преданность не знает границ, солнышко?
— Я знаю одно: твоей вины в том, что произошло, нет. Если бы я знала, что от этого зависит жизнь отца, я поступила бы точно так же.
Рейс спрятал лицо в шелке ее волос, все еще не веря, что она не отвернулась от него, узнав всю правду.
— Неужели ты сможешь иметь дело с человеком, способным поднять руку на другого?
— Способным поднять руку в защиту матери? Всей последующей жизнью ты стократно искупил свою, если она была, вину. Ты спрашиваешь, могу ли я иметь дело с человеком, добровольно лишившим себя будущего ради спасения жизни другого?
— Кит!..
— Да, могу и хочу его больше, чем кого-либо на свете. Ты сделал то, что должен был сделать, Рейс. И если ты и дальше будешь самоуничтожать себя, то, по крайней мере, не ожидай, что я буду заниматься тем же. Твой отчим был человеком без чести и совести, и он получил то, что заслужил.
— Солнышко ты мое!..
— Прости, что я заставила тебя вспомнить весь этот кошмар, но я счастлива, что теперь нас ничто не разделяет. Ты, наконец, стал доверять мне, а ведь раньше — нет, признайся.
— Я просто понял, что не могу больше обманывать тебя, держать в неведении.
— А чего ты боялся? Что я упаду в обморок? Вышвырну тебя за порог? Позвоню Харви, выдам полиции? Ты этого боялся?
В голосе ее послышались нотки раздражения, но Рейс чувствовал себя настолько расслабленным, рассказав ей все, что был просто не в состоянии что-то придумывать и увертываться.
— Я боялся, — сказал он честно, — потерять тебя, как уже потерял все, что любил и ценил. Я слишком устал терять…
Кит с необыкновенной нежностью посмотрела на него и вдруг робко погладила его по щеке.
— У тебя такой уставший вид. Тебе нужно хорошенько выспаться. Но прежде… я хотела бы заняться с тобой любовью…
Рейс раскрыл рот, понимая, какой у него сейчас, должно быть, глупый вид.
— Как?.. И ты после всего… еще способна?
— О чем ты говоришь, Рейс? Ты был мальчишкой тогда и, как мог, защищал себя и свою мать.
— Но я виноват в смерти твоего отца!..
— Ты здесь ни при чем.
— Если бы я не лез, куда не следует…
— Но ты не мог остаться в стороне, разве не так?
— Если бы я только выбрасывал мусор и держал рот на замке, ничего бы не произошло. Так нет, надо же оказаться таким идиотом, чтобы бросить вызов самому Уитни…
— Идиот Уитни, решивший утаить шило в мешке. И он виновен в смерти Рика и моего отца, за что и ответит. А пока…
Она провела рукой по его щетинистому подбородку, затем ласково обвела линию рта.
— Кит!.. — задыхаясь, произнес он.
— Ты устал, — сказала она бесконечно мягко. — Тебе нужно отдохнуть. А я знаю, как сделать, чтобы сон твой был безмятежен и сладок.
— Кит, ты уверена? — спросил он, понимая в то же время ненужность этого вопроса.
— Рейс!.. — словно со стороны услышала Кит свой голос.
Задыхаясь, он привлек ее к себе и страстно поцеловал. Не осознавая еще, что это происходит с ним, дрожащими руками Рейс торопливо стал расстегивать пуговицы на ее кофте.
— Кит, бесценная моя, я не уверен, что смогу еще сдерживаться, — хрипло бормотал он.
— Ты и так слишком долго ждал, — чуть слышно проговорила она, помогая ему скинуть с себя одежду. — Мы оба слишком долго ждали.
Они опустились на шерстяную шаль, лежавшую на полу. Охваченных сексуальным возбуждением, их словно несло по волнам нежности, сладости и восторга. Светлая радость обладания друг другом, пришедшая за освобождением от страхов и подозрений, переполняла их. Рейс ласкал ее груди, бедра, дотрагивался до самых интимных мест ее тела. Кит загоралась от его страстных поцелуев и скользила ладонями по его сильной, гладкой спине, обрисовывая линии его великолепного тела. Он любил так, будто знал все о ее теле. Покрывая поцелуями шею, грудь, бедра, Рейс довел ее до изнеможения.
— Кит, любовь моя, — прошептал он и начал медленно овладевать ею, пока она исступленно не захотела отдаться ему до конца. И тогда он дал волю страсти, пока непереносимое ожидание не вылилось в немыслимое удовольствие, заставив ее застонать от нахлынувшего наслаждения.
Неизвестно сколько времени прошло, прежде чем она подняла голову с его груди.
— Рейс! Между прочим, мы лежим на полу. — Он сонно приоткрыл один глаз. — Может, нам стоит перебраться в чудесную, мягкую постель?
— Угу!
Не дождавшись никакого движения с его стороны, Кит пихнула Рейса в бок.
— Я не прочь там оказаться, но не говорил, что способен это сделать.
Кит засмеялась, а Рейс неожиданно вскочил на ноги, подхватил ее и бережно понес в спальню. Кит снова прыснула, и лицо Рейса осветилось чудесной улыбкой.
Она, как зачарованная, коснулась пальцем края его губ.
— Что такое? — несмело спросил Рейс.
— Я ни разу не видела тебя улыбающимся, — ответила Кит. — У тебя потрясающая улыбка.
Покраснев, он прижался губами к тыльной стороне ее ладони, затем распахнул дверь и торжественно водрузил свое сокровище на середину большой, укрытой балдахином кровати. Укрыв ее одеялом, он нырнул под бок Кит, и от прикосновения к ее телу его желание разгорелось вновь. Тонкие длинные пальцы скользнули по ее бедру и вдруг, словно в раздумье, замерли.
— Что случилось? — раздался из темноты голос девушки.
— Совсем забыл. Сейчас вернусь.
Мгновение спустя Рейс вошел в спальню с заплечным мешком, куда днем складывал инструменты. В комнате уже горела свеча, и он чувствовал, как Кит наблюдает за ним, когда он рылся в мешке, доставая что-то с самого дна.
Стараясь не смотреть на ее обнаженное тело, от вида которого он буквально загорался, Рейс сел на краешек кровати, что-то держа за спиной.
— Я понимаю, что это так, мелочь, — начал он, — но мне хотелось…
— Что это?
Все более теряясь, Рейс медленно протянул руку с завернутым в блестящую фольгу и перевязанным лентой из обрывка рубашки предметом. Хорошо, что свет, по крайней мере, не дневной, подумал он про себя.
— Я хотел сделать тебе подарок… и вот такой повод, день рождения. — Он услышал, как Кит затаила дыхание. — Может быть, тебе будет не так одиноко в этот праздничный день без твоих друзей…
Она мягко приложила палец к его губам.
— Ш-ш-ш! Мне с тобой не может быть одиноко, запомни это, — шепнула она на ухо.
От ее ласкового прикосновения Рейс онемел и, не зная, что еще сказать, молча передал подарок.
Кит в два счета распаковала и словно драгоценный камень пододвинула к пламени свечи какую-то резную фигурку.
