— Доктор Манерс держит клинику на южном берегу озера. Он уже оказывал помощь Гусу в прошлом году, когда того ужалила оса.
— В такое время он позволяет наносить себе визиты?
Девушка снова кивнула.
— Его клиника возле дома.
— Тогда поехали.
Через несколько минут она снова заговорила.
— А что бумаги?
— Уплыли, — сухо бросил Рейс. — Если вообще когда-нибудь там были. Кто-то опять опередил меня.
— Тогда, пожалуй, поведение охранника становится понятным, — помолчав, сказала Кит. — Ведь кто-то успел до нас выпотрошить машину, а такого у нас, насколько я помню, никогда прежде не было.
— А какое, собственно, это уже имеет значение!
Невезение преследовало его. Кит взглянула на Рейса, и, нахмурившись, отвернулась и стала внимательно смотреть на дорожку. Неожиданно вывернувшаяся откуда-то машина почти вплотную подъехала к ним сзади, но почему-то не обогнала их. Кит раздраженно притормозила, и автомобиль тут же отстал.
— В этот час по дорогам ездят одни шизики, — в сердцах бросила Кит, пытаясь разглядеть машину в зеркальце заднего обзора.
Рейс промолчал. Ему удалось рассмотреть странный экипаж до того, как тот растворился в темноте, и парень не мог отделаться от смутного предчувствия, что он уже видел эту машину. Однако полной уверенности у него не было, и Рейс не стал делиться своими соображениями с Кит, продолжая следить за огнями преследовавшего их автомобиля.
Гус начал скулить громче, и Кит, вцепившись в руль, набрала полную скорость и сбросила обороты только при въезде на дорожку, ведущую к дому и клинике доктора Майерса. Рейс все это время глядел назад, и при виде того, как странный автомобиль притормозил возле развилки, а потом медленно, словно в раздумье, двинулся дальше, лицо у него стало мрачным.
— Что мы ему скажем? — спросила Кит, останавливая джип. — Я имею в виду доктора.
— Не знаю. Может быть, что в него выстрелили по ошибке, приняв за оленя, или что-то в этом роде.
В конечном счете, именно эту сказку Кит и поведала заспанному доктору. Рейс осторожно внес тяжеленного пса в приемную и отступил к двери, пока пожилой человек в белом халате, нелепо смотрящемся поверх мешковатой пижамы, осматривал раненое животное. Кит стояла подле него, нежно поглаживая Гуса по голове и нашептывая ему ласковые слова, пока пес терпеливо сносил процедуру осмотра.
— Хм, — фыркнул под конец врач. — Ох уж эти любители пострелять. Палят, не глядя, и даже не обращают внимания на то, что охотничий сезон давно закрыт.
Он похлопал Кит по руке.
— Но ваш подопечный выкарабкается. Пуля задела мышцы правой задней ноги, собака потеряла немного крови, это не страшно, ей надо отлежаться пару дней, и вскоре — как зовут вашего пса? Гус? — снова будет весел и здоров.
Молодые люди покинули клинику ночью. Кит попросила вместо нее повести машину, и Рейс молча взял у нее из рук ключи, когда они подошли к джипу. Рейс понимал, что ее что-то беспокоит, но не знал точно основную причину волнений.
Вообще-то, он не собирался признаваться ей в любви, да еще в такой форме, поскольку давно решил, что подобные признания лишь еще больше запутают и без того глупую и безрадостную ситуацию. Но, так или иначе, слова сорвались с языка, и сейчас Рейса больше всего занимало, о чем все-таки думает бедная Кит.
Они проехали с милю, и, глянув на нее краешком глаза, Рейс почувствовал, что Кит вся дрожит. Быстро свернув на обочину, он заглушил мотор и повернулся к ней.
— Кит! С ним же все будет в порядке. Вот и ветеринар сказал то же самое.
Она взглянула на него, потерянная и несчастная.
— Это не Гус. Мне никак… Ты… — Тонкий голос оборвался. Прикусив губу, она продолжила: — Извини, это так, несвязный бред. Просто я устала, замерзла и переволновалась, и вообще…
Голос не слушался ее, и Кит, словно ища защиты, спряталась у него на груди.
— Бедное ты мое солнышко, — прошептал Рейс, бережно кладя руку на плечо Кит. — Нам нужно хотя бы немного отдохнуть… и не тревожься за Гуса. Он такой здоровяк. Он и не через такое пройдет.
Кит подняла голову и взглянула на Рейса.
— При чем тут Гус? — всхлипнула она. — Я за тебя тревожусь.
Рейс остолбенел. О Господи, так давно никто не тревожился за него, что он уже забыл, как вести себя в такой ситуации. Рик? Тот интересовался его судьбой и, наверное, чувствовал себя слегка задетым, поскольку знал не все о его прошлой жизни, но никогда бы он не стал тревожиться за Рейса… впрочем, его мало беспокоила и собственная судьба. А вот Кит… она все больше пугала его.
— Как ты думаешь, — спросила девушка, заметив впереди маленький кафетерий — оазис жизни и света на полуночной темной дороге, — не выпить ли нам кофе? Или вообще чего-нибудь горяченького. Мне кажется, что это было бы очень кстати.
Она вдруг прикусила язык и нерешительно взглянула на Рейса.
— Извини, — прошептала Кит. — Я совсем забыла…
— Я же не такой невежа, чтобы не уметь вести себя на публике, — проворчал Рейс.
— Я не это имела в виду…
— Понимаю, что не это.
— Вдруг кто-то…
— Никакого «вдруг» не будет, Кит. Что может случиться от чашечки кофе?
Интересно, подумал Рейс, я действительно настолько уверен в своей безопасности или просто устал прятаться, измучился от своего подпольного существования?
Через пять минут они сидели за столиком, и Кит грела руки о свою чашечку кофе. Было довольно странно не суетиться, не высматривать никого и ничего вокруг, а просто спокойно пить кофе в маленьком кафе. Казалось, целую вечность он не жил такой обыденной, нормальной жизнью.
Ночные посетители начинали понемногу расходиться, ночь уступала место дню, а наступающее утро было заполнено для большинства ежедневными заботами. Скоро они остались одни, и только однажды подуло сквозняком, когда какой-то случайный посетитель зашел, широко распахнув дверь.
— Рейс!
Он давно ждал, когда она заговорит.
— Ты никогда не думал вернуться, чтобы все окончательно расставить по своим местам?
Рейс ошарашено взглянул на нее. Меньше всего сейчас он хотел услышать такой вопрос.
— Вернуться? — переспросил он с сарказмом. — Чтобы последующие двадцать лет провести за решеткой?
Кит вздрогнула от его тона, но, кажется, не собиралась так легко сдаваться.
— Но если ты расскажешь, что произошло на самом деле…
Рейс ложечкой начал мешать кофейную гущу на дне чашки.
— Я тебе уже говорил, кем он там был. Неужели ты не понимаешь, что слово пацана, обвинявшегося в побоях своей матери, ничего не стоит по сравнению с тем, что скажет один из самых уважаемых людей в городе?
— Но за все последующие десять лет ты ни в чем подобном не был замешан… Я хочу сказать, что, не считая этого случая, твоя биография чиста, и потому полиция должна увидеть какие-то смягчающие обстоятельства…
Рейс замотал головой. Девушка изо всех сил пыталась убедить себя, что в принципе все не так страшно, если пойти в участок и рассказать правду. Ведь прошло столько лет, и люди обязаны понять психологию пятнадцатилетнего парня.
