Неужели наши отношения настолько же глубоки? Или же его чувства ко мне во многом определяет то, что ниже пояса, а не сердце?
— Ну и что ты думаешь?
Я смотрю на пакет, который Тим выложил на стол. Он ждет моей реакции.
1. Я могу проявить честность. Это будет самым лучшим, но собьет его с ног.
2. Я могу солгать. Это будет вразрез с моралью, но не заденет его чувств.
3. Я могу оставить при себе свое мнение. Это даст ему возможность показать свою покупку и получить желанную похвалу.
Выбираю последний вариант.
— Это «Уай-франт», — беспечно заявляю я, пытаясь угадать, поймет ли он по моей интонации, какую ошибку совершил при покупке нижнего белья.
— Да, — с восторгом подтвердил он. — Симпатичные, правда?
— Да, это точно «Уай-франт», — согласилась я, полагая, что, если я повторю название брэнда, это устранит всякую возможность ненароком проявить жестокость.
Взяв пакет с тремя белыми трусиками, Тим передает их мне.
— Вот взгляни-ка. Как они тебе?
Я взяла упаковку, мгновенно вообразив, как он будет в них выглядеть. Принимая во внимание, что мне нравится видеть мужчин в штанах (в особенности, если наличествует перспектива стащить их с них), я не без чувства самоиронии попыталась избавиться от навязчивой картины. И хотя мы с Тимом несколько лет вовсю спали, мне отчего-то не хочется представлять его в таком виде — тем более в трусах «Уай- франт».
И вот я ломаю голову над тем, как бы поделикатнее высказаться. Попытайся я сформулировать высказывание в виде вопроса, мое негативное отношение не столь сильно бросалось бы в глаза и больше апеллировало бы к его восторгу по поводу покупки.
— А ты что, пользуешься этим вырезом спереди? — поинтересовалась я, ткнув пальцем в прозрачный пластик. — Через него легче доставать, да?
Посмотрев на Тима, я вдруг осознала всю неуместность этого вопроса. Перед мысленным взоров возник уже другой образ Тима, на сей раз в штанах.
— Ну да, в принципе… легче, — запинаясь, ответил он. — То есть…
— Верно, — не дала ему договорить я. — Ну, значит, тебе в них будет удобно, как я понимаю?
— Да-да, они и правда удобные, — ответил Тим, как мне показалось, с явным облегчением. — А у тебя какой размер?
— У меня? Вообще-то средний. А почему ты спрашиваешь?
— Кажется, тебе подойдут мужские малого размера, — пояснил он. И добавил: — А у меня дома есть упаковочка таких.
— Но это же трусы для мальчишек! — невольно воскликнула я, безнадежно пытаясь отогнать образ Тима, пытающегося напялить на себя детские трусики. — А я все-таки женщина!
И ни за что не надену на себя это!
— Ты в них будешь похожа на Сару Джессику Паркер! — восторженно объявил Тим.
— На кого?
— В фильме «Секс в большом городе» она ходит в таких. В трусах своего приятеля. А что тебе мешает? Они тебе еще как пойдут. Нет-нет, я дам тебе упаковку, — продолжал меня уговаривать он.
Взвесив все «за» и «против», я выбрала наилучший, на мой взгляд, ответ. Склонившись к Тиму, я прикрыла его руку своей и соблазнительнее некуда прошептала:
— Ну почему женщина непременно должна носить мужские трусы, если у нее полным-полно великолепных женских, тоненьких, гладеньких — и «танга», и кружевных, и всяких-всяких разных?
Тим какое-то время молча смотрел на меня, а потом торжествующе произнес:
— Носить — может, и нет. Но вот спать в них — как тебе это?
Я улыбнулась в ответ.
— Дорогой мой Тим — вся радость от нижнего белья в том, что его иногда приходится снимать — причем желательно перед кем-нибудь. Так что какой прок от трусиков, мужских ли, женских ли, в кроватке? Во всяком случае, в моей?
Тим расхохотался.
— Ладно, ладно, сдаюсь — один ноль в твою пользу.
— Так что прибереги их для своей следующей симпатии, — посоветовала я, а Тим поспешно стал засовывать трусы обратно в пластиковый пакет.
Что было сегодня:
— Придется подождать, пока не закончится форматирование, — объявил Том, сидя на стуле и глядя на экране моего ноутбука.
— Чаю не желаешь? — предложила я.
— Нет, спасибо, зато желаю кое-чего еще, — ответил он.
— Просвети, если не жалко, — отвечаю, будучи уверенной, что Том попросит пива.
— Хочу, чтобы ты стащила футболку и показала мне свой бюстик, — ответил он.
Мне бы изумиться — все-таки мы в последний раз были вместе, когда Том, стоя сзади, хорошенько отшлепал меня по ягодицам, а с тех пор миновал не один месяц. За это время много чего изменилось, причем и у него, и у меня. Том вернулся к своей старой подружке, а у меня все помыслы исключительно о Блоггере.
— Ладно тебе, — пытаясь придать голосу уверенности, — ты что забыл, что мы теперь с тобой друзья?
— Друзья друзьями, но что тебе стоит снять лифчик. Просто до ужаса хочется взглянуть на твою чудную грудь, так сказать, в прямом эфире.
Том игриво улыбнулся и уставился на мой бюст, причем глазел он именно на соски. Я тут же почувствовала, как они набухают, прекрасно понимая, что и он это заметил, — все-таки на мне не шуба, а всего лишь тонюсенькая футболка.
— Знаешь, мне правда не хотелось бы этого, — взмолилась я. — Может, все же лучше чайку?
— Понимаешь, Эбби, сейчас мне придется напрячь воображение, — заявил Том, расстегивая зиппер и стаскивая джинсы.
Я невольно задержала на них взор, понимая, что стоит мне стащить с себя бюстгальтер, как Том взволнуется по-настоящему. А он, неотрывно глядя на меня, демонстративно возложил ладонь на свой объемистый бугор.
— Давай, попробуй, какой он стал. Тебе же этого хочется.
Том осторожно запустил руку к себе в промежность.
Я заметила, как горят его глаза. И представила, что было бы со мной, случись эта сцена несколько месяцев назад, — тогда, видя, как он возбужден, я набросилась бы на него, повалила бы на постель и заставила взять себя по полной.
А сейчас? Куда там! Я смотрела на Тома и понимала, что мне нисколечко не хочется иметь с ним дел.
— Том, думаю, тебе лучше все же надеть джинсы и успокоиться — мы же с тобой друзья, друзьями и останемся, о'кей?
