разговаривать не станет. А кому захочется быть слишком гордым, когда умираешь с голоду? Теперь нам придется просить у него разрешение, и за это он возьмет процент с нашей выручки — насколько я его знаю, больше половины. Сегодня я жду его управляющего.
Ральднор ощутил, как где-то внутри него разгорается искорка гнева, и этот первый намек на расовую гордость удивил его самого.
— Почему вы позволяете ему наживаться на вас? Разве нельзя объединиться и выступить против него?
— У нас так не делается, Ральднор. Мы, жители Равнин, — пассивное племя. Возможно, тебе будет не очень легко это понять.
— Из-за крови моей матери? Возможно. Не стану оспаривать тот факт, что если кто-нибудь даст мне в челюсть, я с радостью отвечу ему тем же.
— Здесь тебе представится не один такой случай, — сказал Орван.
— Возможно, именно это твое мировосприятие и отпугнуло Аниси. Обычно она дожидается нас, — это были первые слова, произнесенные Расом, хотя с тех пор, как они вошли, он время от времени бросал на гостя внимательные взгляды. Ральднор заглянул в его глубоко посаженные мрачные глаза. Ему показалось, что на дне их затаилась сводящая с ума любовь.
— Похоже, она робкая девочка, — презрительно сказал Ральднор. — И наверняка уже наученная горьким опытом.
— Аниси еще ребенок, — спокойно ответил Рас.
— И тебе очень хочется, чтобы она продолжала им оставаться.
— Тише, друзья, — протянул к ним руки Орван. — Не устраивайте раздор в моем доме.
— Приношу свои извинения, — натянутым голосом выговорил Ральднор.
— Не за что, не за что, — сказал Орван, но в сердце у него болезненно кольнуло.
Ты — вис, подумал он. Как хамелеон, ты принял некоторые цвета своих обстоятельств, но под этой личиной ты — темнокожий мужчина с черными волосами и грузом вожделения, гнева и высокомерия в душе. А потом пришло сострадательное: «Бедный мальчик, он разрывается надвое. По нему все видно — это боль слепого и немого».
— Эти пропуска выдумал Повелитель Гроз, — произнес он вслух, намеренно не замечая короткой заминки в разговоре. — Он не питает любви к народу Равнин. Боюсь, мы еще наплачемся из-за этого.
— Повелитель Гроз, — уронил Ральднор. — Верховный король висов.
— Йахейль говорит, — проворчал Рас, — что у короля на руке чешуя, потому что змея напугала его мать, когда та носила его. — Его непроницаемые глаза сузились. — И еще у него, по словам Йахейля, лишний палец на левой руке. Думаю, ты оценишь иронию, Ральднор.
Ральднор ощутил укол злости. Но прежде чем он успел что-нибудь ответить, во входную дверь громко постучали.
— Орклос, — негромко сказал Орван, поднимаясь на ноги. Дверь раскрылась, обнаружив двух худеньких степных мальчиков в костюмах пажей, а за ними — высокую фигуру непрошеного гостя. Он шагнул в комнату и, казалось, моментально занял ее всю резким ароматом своих духов, раскормленным телом и кричаще пестрой одеждой.
— День добрый, Орван, — его речь была до смешного невнятной, с густым оммосским акцентом. В верхнем клыке поблескивал рубин. Черные глаза без интереса обратились на незнакомое лицо. — Кто ты такой?
— Меня зовут Ральднор.
— В самом деле? У меня весть для этого дома. От моего хозяина, Йир-Дакана. — Он зевнул и снова взглянул на Ральднора. Увидев обрубленный мизинец на левой руке, он немедленно ткнул в него. — Ты пожертвовал его богу?
— Нет.
— Нет? Ну и ладно. В моей земле мужчина, по обычаю, посвящает что-нибудь ценное своим богам. Часто это бывает кое-что куда более дорогое, нежели палец. Хм-м… — Орклос обернулся, точно вспомнив об Орване. — Да, вот послание. Передай Орвану-корзинщику, что завтра вечером он приглашен на обед в дом Йир-Дакана.
— Благодарю вас, добрый господин. Но я просил о пропуске.
— Я в курсе. Однако не отказывайся от обеда. Возможно, пропуск будет выдан после еды. Вы все приглашены. В том числе та бледная девчушка и этот молодой человек. Сразу после заката.
Не дожидаясь ответа, Орклос развернулся и поплыл к входной двери, а двое пажей побежали следом.
Весь день Ральднор бродил по улицам, охваченный унылой и тревожной тоской. Сначала он мог думать лишь об Аниси и том ошеломляющем миге, когда его разум, казалось, раскрылся ей навстречу. Если бы только… о, богиня, если бы только… А вдруг эта Аниси — его ключ? И все же, глядя на то, как свинцовый закат сжимает в тисках вечернее небо, он снова обратился мыслями к приемной матери, Эраз, и от этих мыслей ему делалось все больнее и больнее. Как ни абсурдно, но он чувствовал, что покинул ее. «Я должен найти ее», — подумал он, толком не зная, кого представляет себе — Аниси или Эраз.
Он дал себе слово оставить свои медяки на столе Орвана и уйти, но тут же взял это слово обратно.
Ночью он без сна лежал на своем тюфяке, слушая унылый волчий вой, который временами, казалось, подходил к самому дому. Он вспомнил предостережение Орвана о том, что в холода дикие звери приходят в город.
«Может быть, она снова придет утром, как сегодня. Может быть. Может быть», — не переставал он надеяться.
В конце концов он поднялся с тюфяка и спустился в зал. May, лежавшая перед камином, приоткрыла щелки опаловых глаз, и он почесал ее между ушей, все еще не в силах подавить невольной реакции на ее род. Они относились друг к другу с вежливой опаской.
Прошло еще какое-то время, прежде чем он осознал, что не один в комнате. Как и прежде, это было слабое, похожее на шелест крыльев мотылька движение, которое выдавало присутствие Йахейля Элирианского. Он сидел на скамье Раса, темные волосы почти скрывали восковое лицо.
— Ральднор, — еле слышно произнес он, и от этого шепота по спине Ральднора прошел холодок.
— Йахейль, — отозвался он.
— Сегодня ночью пути звезд странны. Человек, которому ведом страх, — кто сможет успокоить его?
Ральднор дернулся, услышав эти невыразительные слова, но внезапно на него навалилась страшная сонливость.
— В предсказаниях бывают ошибки, — пробормотал он, но Йахейль не обратил на него никакого внимания.
— Это ее рук дело. Ашне'е. Она протягивает руку сквозь время и будоражит мир.
«Он чудак или попросту безумец», — подумал Ральднор, впрочем, без всякой убежденности. Йахейль продолжал что-то бормотать — сонно, успокаивающе. В мозгу Ральднора точно кружил настойчивый мохнатый шмель.
— Иногда рождаются светловолосые девочки с лицом Анакир, и судьба их всегда предрешена заранее. Повелитель Гроз взял ее из храма, провел с ней ночь и умер. Драконы забрали ее в свой город, который зовется Корамвис. Она произвела на свет дитя. Чье дитя? Короля? Или лорда-советника? Толпа растерзала ее, а о ребенке до сих пор ничего не известно…
Йахейль сложил бледные ладони и затих. Он видел, что гость заснул. О чем он говорил? Он не мог этого вспомнить. В Элире хотели, чтобы он постиг тайны оккультных наук, хотели разрисовывать ему глаза, заставлять поститься и вдыхать благовония, чтобы он падал и в бессознательном состоянии рассказывал им о царствах духа. Но Йахейль оказался проворнее и однажды ночью сбежал из Элира в страну Змеи, откуда происходила его мать.
Припомнив это, он собрал со стола какие-то чертежи и, неслышно выйдя из зала, поднялся на башню, к своим звездам, оставив пришельца мирно спать внизу.
Дом Йир-Дакана располагался в верхнем квартале города — такое же нагромождение потемневших от непогоды каменных глыб, как и прочие, но, в отличие от них, ярко освещенный. Над
