до серьезной ссоры дело не дошло. Во-первых, исцеление от безумия само по себе было чудом, во-вторых, он явно знал, что делать, если запахнет дракой. Совместными усилиями они научились управляться с палюторвусом, который теперь стал знаком их престижа в глазах недругов и вскоре превратился в своего рода домашнего любимца.
Сам Рарнаммон проводил с ними не так уж много времени.
Чаще всего он бродил по разрушенному городу, словно что-то разыскивая. Это очень интересовало шайку. Может быть, здесь имеется клад, о котором знает он и не знают они — золото, драгоценные камни, оружие? Но видя, что Туаб-Эй ходит за гостем по пятам, а неподалеку держится еще и Галуд, разбойники успокоились.
В первые дни, когда Рарнаммон начал обследовать город, Туаб-Эй вызвался быть его проводником, поскольку неоднократно бывал там раньше — в одиночку или с шайкой. Местность тут была неровная — то повышалась, то спускалась в долину, и древним городским улицам приходилось следовать всем ее изгибам. Повсюду были разбросаны разбойничьи гнезда — дома, а порой и целые усадьбы, занятые уже достаточно давно, чтобы обзавестись табличками с именами главарей — Вилла Пугала, Стена Джорта. Возвращались они к ужину, когда над дворцом поднимался вечерний дымок. На западе, где джунгли вторглись в город особенно бесцеремонно, и из буйства зелени торчало лишь несколько кирпичных остовов, располагалась небольшая колония прокаженных. У них имелся собственный колодец, и они были обязаны пользоваться исключительно им под страхом немедленной смерти. Бесплотные фигуры в охристо-желтом двигались по белым аллеям — умирающие тени без лиц.
Как-то в полдень, сидя на высокой террасе, Туаб-Эй показал на одинокий цветок, что упорно пробивался сквозь каменную мостовую.
— Зиме конец, Рарнаммон. Лед в горах скоро начнет трескаться и сходить.
— И океан расчистится, — добавил Галуд, который в этот момент справлял нужду прямо на колонну. — Вот тогда-то Леопард и двинет сразу на север, запад, юг и восток.
— Война придет и сюда. Но ты вроде бы собираешься встречать ее в Дорфаре? — спросил Туаб.
— Нет, — покачал головой Рарнаммон.
— Но ведь ты нужен своему сиятельному братцу, — лениво заметил Туаб. — Разве не так?
— Да. Но не для того, чтобы быть рядом.
— Загадка.
— Увы, не загадка, а факт.
— Очень хорошо. Ты ведь у меня в гостях, не забыл еще? Тогда рассказывай.
Рарнаммон лишь молча улыбнулся, неспешно окидывая взглядом город внизу. Вопрос Туаба остался без ответа.
Галуд недовольно постоял рядом с ними и вышел вон. Он подозревал, что эти двое уже стали любовниками, и мучался ревностью, хотя его личные постельные склонности были совсем иного свойства.
— Что ж, так ничего и не расскажешь? — Туаб-Эй растянулся на солнцепеке.
— Я найду подходящее место и останусь там один. Буду ждать.
— Ждать чего?
— Пока не знаю. Мне самому известно ровно столько, сколько я тебе сказал.
— Да ты, я вижу, мистик.
— Все может быть.
Туаб-Эй перевернулся на живот и, опираясь на локти, стал смотреть на Рарнаммона, пока тот не почувствовал его взгляд и не обернулся.
— Ты говоришь — «один». А можно мне тоже пойти с тобой и играть твоего пажа, лорд королевский сын?
Он не знал, как поведет себя Рарнаммон в ответ на его предложение, и испытывал непривычную неловкость, чуть ли не переходящую в благоговение. Но тут Рарнаммон усмехнулся, и усмешка сделала его совсем молодым.
— Мистикам, между прочим, рекомендовано воздержание, — ответил он. Туаб-Эй поймал себя на том, что тоже улыбается во весь рот, спровоцированный или очарованный чужой улыбкой. Затем Рарнаммон снова отвернулся к северу.
— Последний раз моего отца видели в Таддре, — сказал он. — Если он не перевоплотился в чистое пламя или что-то подобное, то он все еще здесь. Может быть, как один из камней, или как темный свет в ветвях деревьев...
Туаб-Эй содрогнулся на ярком полуденном солнце.
— А моему собственному папаше, — произнес он, — в связи с его побегом пришлось иметь дело с работорговцем по имени Бандар. Я видел этого Бандара еще в детстве — толстый и неотесанный тупица. У него имелась одна история, которую он всем обязательно рассказывал. Якобы он переправлял Астарис в Таддру как рабыню — разумеется, не по своей воле, — и она была беременна ребенком Ральднора.
Рарнаммон не глядел на него, но внимательно слушал, и Туаб-Эй, уловив его интерес, продолжил:
— А еще была история о волчьем ребенке где-то в северных лесах. Будто бы волки стащили откуда-то младенца и потом воспитали его, как волчонка. Правда, по эту сторону гор волки почти не водятся. Скорее уж дикие собаки. Но рассказывают, что этот ребенок был сверхъестественный — белый, как жемчужина, с крыльями, а еще со звездой во лбу...
Он замолчал, потому что услышал тихий смех Рарнаммона.
— Я тоже никогда не верил ни слову, — с готовностью кивнул Туаб-Эй, снова поудобнее устраиваясь на солнце.
22
Лед на востоке ломался с таким звуком, словно раскалывалась на части сама земля.
По мере того, как отступал мрамор зимы, люди в Дорфаре стали активнее перемещаться по своим надобностям. Сквозь грязь и молочно-белые дожди к Анкире шел маленький караван. Однако, обогнув столицу, он двинулся дальше, в холмы Корамвиса, к озеру Иброн, где, по слухам, лежала очень могущественная статуя — Спящая Анакир... Простые фургоны сопровождались солдатами Повелителя Гроз, посланными, похоже, специально для этой цели. Во встречных деревнях и городках обратили внимание на знак Змеи и Тучи, и он стал предметом обсуждения. Время от времени всплывали странные слухи. К примеру, что отравленный колодец снова стал чистым, когда возле него остановился караван. Женщина, вышедшая оплакивать своего мертвого, избавилась от своей печали. Какой-то больной исцелился после того, как на него, сидевшего у дороги, упала тень то ли повозки, то ли змеи.
Была замечена группа эманакир, направляющихся к холмам над Анкирой.
В городе и по всей равнине случилось слабое землетрясение. Однако ничто не пострадало, многие даже не почувствовали толчка.
— Ральданаш, объясни мне наконец эти рассказы о жрице, которой ты дал эскорт, чтобы подняться в руины! — взмолился Венкрек. Он был доверенным лицом короля, с которым тот проводил время еще с тех времен, когда они были детьми в Ваткри, и лишь наедине позволял себе такую фамильярность.
— Рассказы правдивы, — коротко ответил Ральданаш.
— И кто она?
— Жрица, как ты и сказал.
— Но народ говорит...
— С народом такое случается, — Ральданаш позволил себе редкую искорку юмора.
Он ненавязчиво подвел лорда-правителя к большому столу, на котором была изображена приблизительная карта Виса, и они перешли к обсуждению стратегии предстоящей войны. С помощью костяных палочек по этой карте можно было двигать крохотные модели галер, фигурки пеших и конных воинов. Разработанные прежде планы атаки приходилось пересматривать в связи с предательским бегством — или похищением — принца Рармона. Правда, шпионы доносили, что он мертв, но и это вполне могло быть неправдой.
Любопытство Венкрека осталось неудовлетворенным, но лорд-правитель не умел противиться обаянию Повелителя Гроз. И хотя часть его души, искушенная и недоверчивая, посмеивалась над этим, Венкрек все равно испытывал огромное удовольствие от таких игр в войну наедине с Ральданашем. Как ни неловко было
