Я никогда никому не навязывал свое мнение, не распространял «проскрипционных списков», но все это неважно — в глазах верхушки Ликуда я всегда был и оставался чужаком, тем, кто реально угрожает «правильному порядку вещей». Целью моей деятельности в Ликуде было уничтожение сложившегося деления на «ассенизаторов и водовозов» из глубинки и на «рыцарей в сверкающих латах» из богатых кварталов Иерусалима и Тель-авива. Последних, даже когда они разглагольствуют о Неделимой Эрец Исраэль, на самом деле интересуют только квартал Рехавия в Иерусалиме, квартал Рамат-авив в Тель- авиве, да еще пара подобных точек на карте страны. Если вы не имели счастья и чести родиться и расти там, то ваше политическое предназначение — расклеивать плакаты и раздавать листовки на перекрестках. Нет, Боже сохрани, эти люди не считают бедность пороком. Но «честная бедность» должна знать свое место и не рассуждать о высоких материях, а уж тем более не лезть с суконным рылом в калашный ряд. Точно так же эти господа не имеют ничего против репатриации, но самих репатриантов они предпочитают не видеть. И уж тем более они не желают допускать их к власти. Самое страшное преступление — и мое и моих товарищей — в том, что мы не учились в гимназии «Рехавия», не получили состояния в наследство и не родились наследными принцами. Все, чего мы достигли, мы добивались собственным трудом и потом.
Как-то так получилось, что я всегда чувствовал себя комфортно среди тех, кто занимался черной работой в Ликуде и испытывал дискомфорт в окружении господ, тяжелая работа которых сводилась к заседаниям во всевозможных «стратегических штабах» и «мозговых центрах». Все мои попытки что-то изменить натыкались на недоуменное пожатие плечами: «Чего ты лезешь? Чего тебе не хватает? Зачем раздражать прессу? Нам нужны тишина и покой.». Тишина и покой — это не для меня. В нашем партийном гимне поется «покой — это гниение». Именно этого мне не могут простить принцы, принцессы, чиновники, пресса, полиция.
На этой и подобных пресс-конференциях звучал еще один, не менее гадкий тезис: проблема, якобы, не в политическом курсе, а в том, кто его проводит. Лидер, дескать, окружил себя сомнительными персонами. Последние — грубияны и невежды, всеми правдами и неправдами борющиеся за власть, а противостоим им «мы» — принцы крови, люди кристальной чистоты, всегда готовые поступиться личными амбициями в пользу достойнейшего. Нам бы только власть переменить, и тут же настанут во Израиле тишь, гладь, Божья благодать и царство всеобщей любви. Ой ли? Да ведь эти же самые господа не могут договориться друг с другом именно в персональных вопросах. Разве г-н Липкин-шахак уступил Меридору, или Узи Ландау уступил первенство Бени Бегину, или Бегин уступил Мило и т. д. и т. п.? Тут нет ни дружбы, ни сплоченности, ни готовности поступиться личными амбициями ради общей светлой цели. Это коалиция тараканов в банке.
Мои разногласия с этими людьми часто пытались выставить как бунт сброда против элиты общества. Это далеко не так. во-первых, потому, что к моему глубочайшему сожалению, в Израиле нет подлинной элиты. В Израиле есть олигархия, все интересы которой сводятся к внимательному изучению содержимого кошелька и тарелки, а также альковных дел ближнего. А те, кого эти господа олигархи привыкли считать сбродом, это большинство народа, на плечах которого держится наше государство. Те, кого господа олигархи считают отбросами общества — это и есть его основа, соль этой земли.
Это — новые репатрианты, жители городов развития, поселенцы из Иудеи и Самарии, религиозные сионисты и религиозные ортодоксы. Все вместе мы — подавляющее большинство народа, и именно мы изменим систему общественных приоритетов в этой стране.
Именно в этом заключается серьезная, исходящая от меня угроза. Господа олигархи прекрасно чувствуют ее. Они понимают, что если меня не остановить, то дням их безмятежного благоденствия и безраздельной власти придет конец. Именно поэтому они пытались и пытаются остановить меня, не брезгуя ничем. Ни анонимками в Налоговое управление, ни заведомо недобросовестными показаниями следователям, ни откровенным натравливанием на меня полиции и прокуратуры, ни наймом частных сыщиков, роющихся в моем белье. Если хотите, справьтесь, кто нанял частного пинкертона Цвику Наве из фирмы СТА с тем, чтобы он любой ценой раздобыл компромат на меня. У нас же, кажется, популярен жанр журналистского расследования. Вот и расследуйте.
Крах нашей политической системы в значительной степени объясняется тем, что узкая группа олигархов всеми силами цепляется за свою власть и привилегии, не желая ничего уступать тем, кто превосходит их по всем показателям и твердо опирается на огромное большинство народа. У нас идет война между демократией и олигархией.
Подобная ситуация привела к тому, что законно избранное правительство стало второстепенным фактором в деле управления государством. На самом деле, государство управляется четырьмя никем не избранными структурами, каждая из которых намного сильнее и влиятельнее правительства, и каждая из которых действует по своему усмотрению, не считаясь ни с правительством, ни с другими властными структурами. Я имею в виду Верховный Суд, Генеральную прокуратуру, Бюджетное управление Минфина и Следственное управление полиции. Именем профессиональной независимости мы дали добро административному и судебному произволу.
Повторяю, никто уже не сомневается, что Верховный суд у нас сильнее и влиятельнее правительства, а президент Верховного Суда — сильнее и влиятельнее премьер-министра. Хотя, в отличие от последнего, первого никто не избирал. Любой отраслевой референт Бюджетного управления Минфина влиятельнее министра, отвечающего за данную отрасль. И так далее.
Внешнее и внутреннее положение Израиля требует сильной и стабильной власти в стране, власти, независимой от того или иного коалиционного расклада. Когда я заговорил о президентской форме правления — это не было агитационным трюком! Я говорю о необходимости освобождения того, кто возглавляет исполнительную власть от меж- и внутрипартийных дрязг и внутриполитической конъюнктуры.
Упомянутая программа действий обязывает нас повести бескомпромиссную борьбу за разделение ветвей власти в стране — разделения и предоставления подлинной независимости друг от друга исполнительной, законодательной и судебной ветвям власти. Раз депутат Кнессета не может быть мэром города, то уж тем более он не может быть министром.
Наша партия будет добиваться принятия конституции. Не уточнения и дополнения ныне существующего свода Основных законов, а цельного и всеохватывающего кодекса. Нам говорят, что это невозможно из-за, якобы, противостояния религиозных, не допускающих нарушения статус-кво. Напротив: именно мы закрепим в конституции статус-кво и существующий в обществе консенсус, мы придадим им силу Основного Закона.
Глава правительства должен получить возможность проводить в жизнь политику, ради которой избиратель доверил ему власть. Поэтому мы будем добиваться прямого подчинения канцелярии главы правительства Бюджетного и других важнейших управлений и департаментов.
То, что творится в нашей полиции и прокуратуре терпеть больше нельзя. Я не говорю о своей персональной истории. Достаточно и других примеров. Возьмите историю бывшего начальника Генштаба и министра Рафаэля Эйтана, или профессора права, одного из самых блистательных правоведов страны и тоже экс-министра Якова Неэмана1, или председателя коллегии адвокатов Дрора Хотер-ишая. Ведь всем ясно, что обвинительные заключения им вручались не потому, что кто-то всерьез считал их преступниками, а лишь потому, что они имели «наглость» исповедовать те, а не иные взгляды. И хотя эти громкие дела лопнули как мыльный пузырь, в большинстве случаев «обвиняемых» удалось отстранить от постов, которые они вполне заслуженно занимали: Рафаэль Эйтан не стал министром внутренней безопасности, а Яков Неэман не стал министром юстиции.
А вот сама полиция и прокуратура у нас вне подозрений! А что вытворяли наши почтенные полицейские, хотя бы, в деле «Банды МААЦ». Вспомнили? А теперь посмотрите, до чего дослужились виновные в этих «злоупотреблениях», и где сейчас их жертвы.
Человеческие судьбы сломаны, людям причинены невероятные физические и нравственные страдания, а у уважаемых сыщиков и их начальства — ни тени раскаяния, ни намека не попытку извлечь какие-то уроки, хотя бы задуматься о том, как исключить повторение подобного впредь. Все как с гуся вода. И никакого благородного возмущения со стороны поборников справедливости из общества борьбы «За чистоту власти» и иже с ними. Даже газетных статей во всю полосу на эту тему что-то не припомню.
Когда я говорю, что мы превратились в полицейское государство, я говорю это абсолютно серьезно. Когда я говорю, что наши правоохранительные и судебные органы не заслуживают ни малейшего доверия —
